26 октября 2022 года были приняты поправки к директиве Генштаба, разъясняющей военкомам и призывным комиссиям порядок частичной мобилизации. «От частичной мобилизации освобождены отцы детей-инвалидов вне зависимости от количества детей в семье», – рассказала депутат Нина Останина, которая курировала этот вопрос со стороны Государственной думы. Однако формального подтверждения ее слова пока что не получили, представители Министерства обороны открещиваются от сказанного депутатом.
Мы поговорили с встревоженными родителями, а также с юристом, членом совета Московской городской ассоциации родителей детей-инвалидов (МГАРДИ) Наталией Кудрявцевой и председателем совета Всероссийской организации родителей детей-инвалидов (ВОРДИ) Еленой Клочко.
«Абсурд полный»
Евгений Анисимов из Волгограда уже четыре года один воспитывает сына Мишу и ведет блог в соцсети. У Миши синдром Дауна. Мама от них ушла, когда узнала о диагнозе ребенка.
Свою повестку отец ребенка-инвалида получил 19 октября. Мобилизацию в его регионе никто пока что не приостанавливал.
«В тот момент я отдавал свой должностной долг на работе, в банке. На почту приходит сообщение из отдела кадров, – вспоминает Евгений. – Открываю и бегло просматриваю текст из военного комиссариата. Написано, что мне и коллеге нужно выдать повестки под роспись и отчитаться о результатах проделанной работы до 17:00 20-го числа».
Женя пошутил, что завтра на работу не приедет, и пошел забирать повестку, в ней его просили явиться для сверки документов.
«Первое чувство не страх, а какое-то воодушевление даже. Все думал: «Бред какой-то, как призовут? Я для сына – все, куда его, если меня заберут? Абсурд полный».
Был на 99% уверен: этого не произойдет. Тем более что три года назад сам ходил в военкомат, приносил документы, справки, что являюсь отцом-одиночкой, что сын инвалид. Все эти бумаги пообещали прикрепить к делу».
Но уже по дороге домой пришло осознание, что реальность может существенно отличаться. Поэтому Евгений решил для начала обратиться за юридической помощью.
«Мы проговорили с юристом полтора часа. Я узнал о рисках, например, что повестка – это приказ, но его невыполнение – это административное нарушение, за что грозит штраф от 500 до 3000 рублей. А вот в военкомате попадаешь уже под военную юрисдикцию. По закону меня не могут мобилизовать, нужно доказать свое право».
Неопределенность, говорит Евгений, выматывает эмоционально, и сначала он хотел заранее поехать в военкомат. Но потом написал о случившемся в соцсети и получил гигантское количество примеров, когда многих, несмотря ни на что, забирают. Задумался о рисках и решил свести их к минимуму.
Юрист порекомендовал Анисимову написать письма в 11 инстанций: в военную прокуратуру, в гражданскую прокуратуру, комиссариат, губернатору, уполномоченному по правам человека, органам опеки и так далее. В каких-то просил проверить законность, в других – разобраться в ситуации. Половину ночи и половину дня отец-одиночка писал, искал адресатов. А когда нес письма на почту, ему позвонили.
«Девушка представилась сотрудницей военкомата и сообщила, что моя повестка аннулирована, никуда являться не нужно. Почему так произошло? У меня есть две гипотезы. Первая: я рассказал это в соцсетях, а так как я блогер, журналисты стали звонить и спрашивать разъяснений. Вторая: я участвую во многих городских мероприятиях, и организаторы в тот день звонили, старались помочь. Может, благодаря им все и разрешилось».
Главный совет от Евгения: пришла повестка – обращайтесь за помощью к профессионалам. «Можно найти бесплатную юридическую консультацию, сейчас много организаций помогают с этим. Нельзя дать общий совет, что делать. Все индивидуально, исходя из семейного статуса, военной категории и многих факторов. Поэтому звоните юристу!»
Отвечает юрист, член совета МГАРДИ Наталия Кудрявцева:
«Объяснение очень простое: тот, кто рассылает веерно повестки, и тот, кто занимается личным делом призывника, – это два разных человека. Они сидят в разных кабинетах, между собой не общаются. Тот, кто рассылает повестки, делает это по спискам от территориальных призывных комиссий и не сверяет их с делом призывника, военнослужащего».
«Мы помогли вернуться к семьям более чем сотне мобилизованных»
Это не единственный случай, когда отцу ребенка-инвалида пришлось отстаивать свои права. Только в первые дни мобилизации в ВОРДИ (Всероссийская организация родителей детей-инвалидов) поступило более 10 000 сообщений с просьбами о помощи. С тех пор количество увеличилось.
«Очень много горестных сообщений, хоть и звучат по-разному.
Кто-то боится идти в военкомат, у других папу уже забрали, и теперь семья не знает, как жить дальше, потому что тяжело, потому что не знают, как платить ипотеку и кредиты. Есть совершенно катастрофические истории, когда отец является донором для ребенка и другого не найти, –
делится Елена Клочко, председатель совета ВОРДИ. – Матери говорят: «Мы не справимся в одиночку, для нас отцы – не только кормильцы, но главное – это опора и нравственная, и психологическая, и физическая»».
Большой процент тех, кому пришли повестки, удается освободить от призыва, предоставив документы об инвалидности ребенка. Это связано и с внесением в Думу законопроектов по предоставлению отсрочки отцам детей-инвалидов, и с помощью СМИ, которые активно освещали проблему. Помогли и обращения ВОРДИ к президенту страны и в органы исполнительной и законодательной власти.
«Сложно назвать точное количество людей, которым удалось помочь и их не призвали… Я думаю 100-150 человек точно, – продолжает Клочко. – Чаще это удавалось сделать на шаге, когда человек получил повестку и идет в военкомат. Отстоять их нам помогает наша сплоченность. У нас есть большой чат взаимной поддержки из актива ВОРДИ разных регионов. Там мы обмениваемся информацией и конкретными кейсами: что удалось, с какими документами идти, к каким законам апеллировать».
«Нашу семью сломали»
Но не все истории заканчиваются счастливо. У Екатерины и Николая Раковых из Новокуйбышевска двое сыновей, у младшего, шестилетнего Димы, ДЦП. В первые дни мобилизации мужу на работу принесли повестку. И уже целый месяц Катя учится жить по-новому.
«Муж – моя поддержка и опора, и не только моральная. В больницы мы ходили только с Колей. Даже спали посменно – сын часто просыпается и его надо переворачивать на другой бок. Уже больше месяца это на мне, сплю урывками, не высыпаюсь и сильнее устаю днем. Один раз надорвала спину, врач порекомендовал тяжелое не поднимать. А как? Как мне Диму мыть? Как заниматься ЛФК? Я не могу просто взять и не делать этого».
Николай был основным кормильцем. А так как у него был сменный график, то и Катя могла подрабатывать два раза в неделю.
«Для меня это было очень важно, смена обстановки, общение, моральный отдых, ну и финансовый вклад в семейный бюджет, я чувствовала себя полноценным человеком… За почти семь лет наш быт превратился в четко слаженный механизм, если в механизме хоть что-то нарушить, то он весь сломается, так и наша семья – сломалась».
Вернуть Николая Ракова не помогло ни то, что он не служил, ни то, что у него была операция на позвоночнике. «Написала всем, кому могла… не помогло. А пару недель назад появилась информация об отсрочке отцам, если у их ребенка паллиативный статус. Я даже не знала, что это. Узнала! Нашему Диме его присвоили».
Екатерина подала документы и теперь надеется на возвращение мужа в семью. А пока изредка звонит ему в учебную часть.
В аналогичной ситуации находится Лариса Л. (имя по просьбе героини изменено) из Подмосковья. Ее супруга нет дома уже более трех недель, хотя, по словам матери, все документы о том, что они с мужем воспитывают ребенка с тяжелой инвалидностью, были своевременно предоставлены военкомату. Однако мужа все равно мобилизовали и отправили на учебный полигон.
Предавать свою историю полной огласке Лариса не готова – в основном она плачет, жалуется на поднявшееся на нервной почве давление и постоянно говорит о том, что боится, как бы излишняя активность не повредила супругу.
Председатель совета ВОРДИ Елена Клочко говорит, что на этапе сбора обращений по вопросам мобилизации стало ясно, что в России отмечается важная тенденция: папы все чаще остаются в семье, не уходят после рождения ребенка-инвалида.
При этом, даже несмотря на помощь со стороны супруга, в таких союзах часто мать не выходит из дома, так как привязана к ребенку круглосуточно, у нее может быть сильное психологическое и физическое истощение. Поэтому забрать у нее человека, который был опорой в жизни, – значит сломать мать, сломать семью.
«Если в семье есть второй ребенок, он будет недополучать внимание, все оно будет посвящено ребенку с инвалидностью. А это прямая дорога для особого брата или сестры в интернат: при прочих равных, в ситуации сильной нагрузки мать, скорее всего, в какой-то момент выберет вариант спасать здорового ребенка», – объясняет Клочко.
Елена Клочко говорит: в том, чтобы не призывать отцов детей-инвалидов, есть прямая финансовая выгода для государства, которую, похоже, пока никто еще толком не оценил. «Содержание детей-инвалидов в институциональных заведениях обойдется государству дороже. Содержание ребенка инвалида с умственной отсталостью или психофизическими нарушениями в крупных городах обходится в 100 000-150 000 рублей за месяц. В регионах приблизительно 40 000–50 000. При этом в семье такой ребенок получает пенсию порядка 15 000–16 000 рублей. Плюс если мама трудоспособная, но сидит дома, то она получает 10 000, как лицо, осуществляющее уход. Итого условно 25 000 сейчас и 50 000-100 000, если спустя какое-то время этот ребенок окажется в интернате. Согласитесь, есть разница!»
Что не так с поправками, внесенными депутатом Ниной Останиной
О том, что долгожданные поправки наконец приняты, депутат Государственной думы от КПРФ, глава комитета Госдумы по вопросам семьи Нина Останина заявила 26 октября в своем телеграм-канале.
Народный избранник рассказала, что приняты следующие поправки:
– от мобилизации освобождаются многодетные отцы, воспитывающие троих детей,
– также освобождаются от мобилизации отцы двоих детей в случае, если жена беременна третьим и срок беременности составляет более 22 недель,
– от мобилизации освобождаются отцы детей-инвалидов независимо от количества детей в семье.
Останина обратила внимание своей аудитории на то, что речь идет о поправках, внесенных в директиву Генштаба от 4 октября, которая разъясняет порядок действий на время действия специальной военной операции. При этом изменения в федеральный закон «О мобилизации», который был принят еще в 1997 году и действует до сих пор, не вносились.
«Нас попросили не настаивать до окончания спецоперации на принятии поправок в закон «О мобилизации», поскольку директива действует до окончания СВО. Проговорим с коллегами этот момент отдельно, однако глава комитета Госдумы по обороне уже пообещал мне лично поддержать наши поправки после СВО», –
комментирует ситуацию Нина Останина.
При этом по факту ее выступления сразу же возникло некоторое недопонимание. Изначально депутат ссылалась в своем заявлении на личный разговор с заместителем министра обороны Николаем Панковым, который якобы подтвердил ей факт внесения изменений. Однако вскоре Панков опроверг сам факт такого общения. «Никакого разговора с депутатом Государственной думы от фракции КПРФ Ниной Останиной ни сегодня, ни вчера не было», – сообщил Николай Панков журналистам.
27 октября председатель Комитета по обороне Госдумы Андрей Картаполов уточнил в своем телеграмм-канале, что «никаких других решений по расширению категорий граждан, которым предоставляется отсрочка по мобилизации, нет». Депутат напомнил, что на текущий момент отсрочка предоставляется лишь тем, кто признан временно негодными к военной службе по состоянию здоровья; занятым постоянным уходом за взрослыми родственниками-инвалидами I группы (при отсутствии других лиц, обязанных по закону содержать указанных граждан); опекунам или попечителям несовершеннолетних братьев или сестер, отцам троих детей в возрасте до 16 лет, женщинам, имеющим одного и более ребенка, и отцам, которые воспитывают одного и более ребенка без матери. Об отцах детей-инвалидов Картаполов ничего не упомянул.
Отвечает юрист, член совета МГАРДИ Наталия Кудрявцева:
В качестве аргумента можно приводить не только состояние здоровья ребенка, но и ссылаться на диагнозы отца. «Многие отцы, мужчины служили давно, и 10, и 20 лет назад. За это время у них меняется состояние здоровья, а значит, и категория годности. В этом случае можно и даже нужно получить другую категорию, которая освобождает от мобилизации. И это общие правила, независимо от того, есть ли ребенок-инвалид.
Также бывает возвращают тех, кто не проходил освидетельствования на категорию годности либо проходил формально. Например, уже в военной части могут выяснить, что у мужчины тяжелое хроническое заболевание. На вопрос: «Почему не сказали в комиссариате?», он говорит: «Я говорил, меня не слушали». «То есть, скорее всего, он не предоставил документов, которые подтверждают диагноз, а военкомат не запросил, хотя обязан. После должно быть проведено медосвидетельствование», – поясняет юрист.
Наталия Кудрявцева говорит, что в ее в практике есть вполне оптимистичные кейсы. Так, в Калужской области два отца оба подлежали мобилизации, в каждой семье двое детей, один из которых с тяжелой психиатрией, и обоих оставили дома. Им присвоили категорию Г – временно негоден, и дали отсрочку по семейным обстоятельствам. «Если мы говорим именно об отцах детей-инвалидов, то других законных выходов из этой ситуации в настоящее время пока нет», – уточняет Наталия.
«Новые поправки – сырой, непроработанный проект»
В поправках к директиве о мобилизации, которых так ждет сообщество родителей детей-инвалидов, не все так гладко, считает Наталия Кудрявцева.
«Мы долго спорили с коллегами-юристами, что это нечестно по отношению к другим категориям граждан. И нечестно прежде всего в плане злоупотреблений, – говорит Кудрявцева. – Да, есть отцы, которые в полной мере исполняют обязанности по воспитанию и содержанию ребенка-инвалида. Они могут даже не жить с матерью, но помогать ей. Но 90% отцов совсем другие, они кидают мать с ребенком-инвалидом».
По мнению Кудрявцевой, поправки – «даже не сырой, а откровенно непроработанный проект, так как не отвечает на многие вопросы». В России порядка 700 000–800 000 детей-инвалидов до 18 лет. Важно в этом случае задать вопрос, скольких из этих детей воспитывают отцы и действительно ли они заслуживают отсрочки.
Еще одна сложность состоит и в том, каким образом оценивать степень инвалидизации ребенка и его нуждаемость в помощи отца. При некоторых диагнозах ребенок может иметь инвалидность, но при этом быть достаточно адаптированным, в других, например при наличии психиатрического диагноза, семья и так живет в постоянном напряжении и с трудом справляется.
«Получается неправильно, несправедливо. Нам фактически предлагают мериться, у кого ребенок инвалиднее?» – говорит юрист.
В целом вопросы остаются не только собственно к обсуждаемым поправкам, но и к самому закону «О мобилизации», который за 25 лет безнадежно устарел. Так, во Всероссийской организации родителей детей-инвалидов надеются, что удастся пробить запрет на мобилизацию для родителей инвалидов с детства. «Надеемся, что отцов инвалидов с детства также внесут в директиву Минобороны, понимая, что положение этих семей на практике не менее, а во многом и более тяжелое, чем у семей с детьми-инвалидами», – говорит глава ВОРДИ Елена Клочко.
Наталия Кудрявцева обращает внимание на ситуации, в которых ребенка-инвалида воспитывает не отец, а отчим: в случае, если не было факта официального усыновления, такой мужчина не сможет претендовать на отсрочку, в то время как, по сути, его функции и роль в семье остаются такими же, как если бы это был родной папа.
Портал «Милосердие.ru» продолжает следить за развитием ситуации.
Иллюстрации Дмитрия ПЕТРОВА
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.
