Выхожу довольный к родителям, говорю, что мне удалось восстановить дыхание и сердечную деятельность, ребенок жив! «Доктор, а зачем вы это сделали?», — спросили они меня. Тогда у меня глаза расширились, но ведь, действительно, мальчик был обречен, а я вмешался в процесс. Только не подумайте, что я за эвтаназию