В русском языке есть выражение «навалиться всем миром», чтобы вытянуть человека из беды. Но в современном обществе, пронизанном индивидуализмом, оно кажется устаревшим – нас со всех сторон призывают быть независимыми и самодостаточными. Просить о помощи стало неловко, даже унизительно.
Пожары в январе 2025 года, бушевавшие по всей Калифорнии, дотла разрушили дома многих горожан, включая дом 50-летней журналистки Меган Даум в Алтадене. Все ее материальные ценности превратились в пепел. Она потеряла любимые произведения искусства и книги, рукописи и архивы, наработанные за всю карьеру, все семейные фотографии, одежду. Ей негде было жить.
Прожив на свете немало лет, она впервые столкнулась с подобной ситуацией – вынуждена была спать в чужих домах, носить чужую одежду, кормить свою уцелевшую собаку чужим кормом, пользоваться электронной почтой друзей, принимать пожертвования в виде шампуня и мыла, а спустя какое-то время и вовсе согласиться на предложение пожить в небольшом гостевом доме друга «столько, сколько нужно».
Отец пришел бы в ужас: учил быть гордой и не попрошайничать
Страшно представить, что бы сказали ее родители, узнав об этом. Меган родилась в семье, где самодостаточность считалась главной добродетелью.
Ее отец прошагал до больницы несколько километров, когда у него случился сердечный приступ – только бы никого не обременять. Он вырос в очень бедной семье, его воспитывала мать-одиночка, которая сдавала углы в своей маленькой квартирке, лишь бы не просить о помощи.
Мать Меган считала преступлением попросить родителя одноклассницы подвезти дочь домой из школы, хотя они жили по соседству. Много лет спустя, когда мама умирала в своей маленькой комнате, сосед предложил воспользоваться его просторной спальней, которая как раз пустовала. Предложил из лучших побуждений, просто так, ничего не требуя взамен. Мама была уже слишком слаба, чтобы сопротивляться, но все же потребовала, чтобы Меган материально отблагодарила его или отказалась. Помощь для нее по-прежнему была неприемлема.
Трудный выбор на пепелище
Меган и сама была уверена, что никогда никого ни о чем не попросит. После того как пожары утихли, все собрались на пепелище – соседи, друзья, те кто лишился домов и те, кто не пострадал. Пахло гарью, пахло бедой. Нацгвардия блокировала опустевшие улицы – от многих домов ничего не осталось, кроме торчащих, обугленных дымоходов. Смотреть на это было больно, дым разъедал глаза, они начинали слезиться, и было ощущение бесконечных слез вокруг.
Когда она услышала, что друзья хотят открыть для нее сбор на краудфандинговой платформе, внутри все воспротивилось. В конце концов она взрослый, самостоятельный, трудоспособный человек, и у нее нет иждивенцев, о которых надо было заботиться, кроме любимой собаки. Она отказалась принять такую помощь, но деньги были нужны как воздух, и Меган нашла выход – раз уж вы хотите помочь, станьте платными подписчиками моего подкаста. Но друзья не хотели платить ей за работу, они хотели просто помочь.
Жизнь, похоже, поставила ее перед выбором – либо научись принимать помощь, либо погибнешь в объятиях своей гордости. Меган расценивала это как насилие над ее жизненными ценностями, ей казалось, что люди предлагают помощь потому, что так принято, для проформы. Может быть, они втайне надеются, что она откажется?
Вина выжившего
Меган поразило, что те, кто не пострадал напрямую, выглядели более подавленными, чем те, кто лишился всего – казалось, что они винили себя в том, что им «повезло» выбраться из опасной ситуации невредимыми. В психологии это называется «вина выжившего», разновидность посттравматического стрессового расстройства, когда человека преследует сильное чувство вины, поскольку он пережил экстремальное событие – стихийное бедствие, эпидемию, войну – невредимым, в то время как другие погибли.
Те, кто потерял свои дома, были не в состоянии до конца оценить происходящее, шок от пережитого ужаса защищал их, а горе тех, кто испытывал «вину выжившего», казалось более глубоким. Они будто заглянули в пропасть и увидели масштабы всей катастрофы.
Протянуть руку помощи пострадавшим было для этих людей своего рода спасением, единственным утешением, они буквально умоляли: «Пожалуйста, позвольте нам помочь. Это для нас так же важно, как для вас». То, что испытывала Меган, не передать словами. Куда делись ее самодостаточность и гордость? В этот момент она почувствовала общность потери, неподдельную человеческую связь, готовность прийти на помощь и принять ее. Доброта, которая вдруг стала необходимой как воздух.
Пришло осознание, что помощь играет по тем же правилам что и любовь: чтобы дать ее, вы должны быть готовы принять ее. Когда вы принимаете помощь, гордость уступает место благодарности, и все меняется. Как бы она хотела, чтобы ее родители, ее непреклонная бабушка поняли эту истину, перестали бы мучиться ложным стыдом, что недостаточно богаты, недостаточно успешны. Их жизнь могла бы сложиться по-другому. Жизнь действительно порой несправедлива, но это не значит, что мы должны идти у нее на поводу.
Никогда никому не жаловалась
Сара Уайлдман, тоже журналистка и мама двух красивых дочек, пережила похожий опыт, хотя ее потеря оказалась несравнимо более страшной: болезнь дочери-подростка с терминальной стадией рака и затем ее смерть заставили женщину пересмотреть отношение к помощи и благодарности.
Сара, как и Меган, никогда никому не жаловалась и ни у кого ничего не просила. Ее старшая дочь Орли заболела раком печени в 10 лет. «Как такое могло случиться? Я ведь кормила ее грудью», – бессмысленно повторяла Сара. Бесконечные капельницы, страх, боль, надежда, операция по пересадке печени, метастазы, еженедельные поездки в больницу. Сара не задумывалась (и не догадывалась), до какой «точки кипения» она дошла. Жизнь на чистом адреналине вымотала до предела, она почти не спала, утратила чувство реальности, забыла, что значит заботиться о себе или просить о поддержке. Муж и друзья предлагали помощь, она отмахивалась: «Сама!»
Но когда внезапно заболела мама и ее пожилые подруги спонтанно организовали дежурство у нее в палате, Сара почувствовала огромное облегчение – ее буквально затопила волна благодарности. Настойчивое желание посторонних людей и друзей помочь сделали свое дело, и в какой-то момент плотину прорвало – она вдруг поняла, что действительно давно хочет, чтобы о ней тоже позаботились. Просто она боялась даже себе признаться в этом, не хотела этого желать. Быть уязвимой, когда твой ребенок так страдает, – опасно, как бы не выйти из строя.
Брат Дэвид: «Можно переживать несчастье и все-таки – радоваться»
Как будто кто-то подошел и обнял
Когда Сара с мужем и дочками приехали в пляжный домик друзей, чтобы провести там долгожданный отпуск между операциями Орли, и обнаружили персики, кофе, молоко и яйца, а также записку, в которой друзья выражали радость, что могут помочь, – она расплакалась. Это было похоже на объятия.
Сара будто очнулась, вспомнила. Продавец предложил доставить купленное ею растение без дополнительной платы. Почти не знакомая актриса пожертвовала своим временем, чтобы обучать ее дочь актерскому мастерству по видео. Подруга детства терпеливо простояла в океане не один час, пытаясь научить ее дочерей серфингу. Эти проявления заботы и доброты от друзей и незнакомцев как будто открыли ей новый способ увидеть и понять мир.
Большинство из нас не могут прожить отрезанными друг от друга – пределы человеческой самодостаточности совсем недавно продемонстрировала пандемия. Человек не в порядке, если он один в беде, индивидуализм и гордость не приносят той силы и удовлетворения, которые обещают. Нам нужны другие люди, которые поддерживали бы нас. В обстоятельствах Сары это стало остро очевидным. После очередной операции, когда Орли получила передышку, они всей семьей отправились к океану. Оказавшись на пляже, Орли ринулась в воду, искупалась и улеглась на шезлонге. «Какая красота, – сказала она, глядя вдаль, а потом повернулась к Саре и спросила: «Что, если это так и останется лучшем, что было в моей жизни?»
Не бояться тех, кто переживает катастрофу
Триста семьдесят шесть дней спустя она умерла. Ей было 14 лет. Это было жестоко и страшно. Болезнь и смерть Орли заставили Сару переосмыслить, что значит для нее Бог. Просыпаться по утрам и молиться или просить о чем-то конкретном – это больше не работало. Тем более, что младшая дочь, безумно любившая свою старшую сестру, постоянно спрашивала – это произошло потому, что Бог нас не любит? Саре трудно было ответить на этот вопрос. «Я верю, что Он посылает нам свою любовь через людей, и мы должны видеть Божественное в тех, кто изо всех сил старался нам помочь и нас не боялся». Очень легко бояться семьи, переживающей катастрофу.
Основы капитализма гласят, что вы получаете то, за что платите, люди в основе своей корыстные индивидуалисты и стремятся извлечь максимальную выгоду для себя из любой ситуации. Но общество развалилось бы, если бы не те, кто приходят на помощь, чья щедрость превосходит все ожидания, кто признают, что человек может нуждаться, быть уязвимым и слабым, кто заботится о других без какой-либо выгоды для себя и умеет сам принять помощь, не унижаясь этим.
Источники:
The things I left behind in the fire
‘I wanted to buy her time’: A mother looks back on her daughter’s terminal cancer
