Когда я написал у себя в фейсбуке, что стал неродственным донором костного мозга, меня практически смыло потоком восхищения. «Герой», «святой», «пример для подражания» и все такое прочее, слова, вызывающие приступы стыда, недоумения и желания спрятаться под стол.
Я знаю, что быть донором – дело правильное и хорошее, и чем больше будет доноров, тем лучше. Но, право же, поверьте на слово или прочтите и убедитесь – ничего героического, даже просто тяжелого и трудного в донорстве костного мозга нет.
По очень простой причине: героизм предполагает некие сверхусилия, преодоление препятствий, большие потери или хотя бы риск подобных потерь, а в моей истории ничего этого нет. Не считать же геройством отказ от алкоголя (ну, почти) на три с половиной месяца. При том, что и это было, в общем, не обязательно.
На этом пути нужно немного везения и малость терпения. Переживаются совсем небольшие и весьма недолгие неудобства и больше ничего. Может, это мне так повезло: я москвич, у меня, как оказалось, отличное здоровье, и я никогда не боялся ни врачей, ни больниц, ни крови, ни лекарств.
Произошедшее в моей биографии проходит (в смысле затраченных усилий) скорее по разряду занятных приключений, поскучнее волонтерской работы на лесном пожаре, но всяко затратнее тренинга личностного роста.
И да, я не потратил на все мероприятие ни единого рубля.
Это не страшно, это почти не больно, это совершенно не опасно.
И это окупается океаном благодарности и поддержки. Хотя начало, конечно, было довольно драматичное.
В реестр я вступил в 2017 году, сама моя работа обязывала это сделать. Я написал небольшой текст об этом.
В начале апреля мне позвонили из службы крови НМИЦ гематологии с сообщением о моей с кем-то совместимости. Требовалось провести «расширенное типирование» – дополнительную проверку совместимости донора с реципиентом, потому что они должны быть практически близнецами в генетическом смысле.
Сейчас уже это необязательный этап, в регистре имени Васи Перевощикова типируют сразу расширенно, но я вступал в регистр давно и потому должен был сдать еще несколько пробирок крови. Это недолго и почти не больно.
Потом нужно ждать примерно шесть недель до следующей проверки на разного рода «статусы» – вирусологический, иммунологический и разные прочие, в которых я, разумеется, ни уха, ни рыла. Плюс ЭКГ (мне сообщили, что в моем худом бледном туловище бьется сердце тяжелоатлета) и рентген. И снова ждать еще недели три.
И если все хорошо, то дальше предлагают выбор. Можно передать реципиенту непосредственно клетки костного мозга под общим наркозом, можно стволовые клетки крови через центрифугу. Я выбрал первый путь, скорее, из любопытства.
Возможностей для психонавтики у меня не очень много, ибо обязанности и ответственности директора фонда и многодетного отца не оставляют мне возможности терять форму надолго, а упускать шанс на общий наркоз под хорошим контролем было бы глупо.
К тому же, как нормальный работающий москвич, больше всего на свете я мечтаю выспаться.
Дальше, в принципе, можно было поселиться на казенный кошт в общежитии при НМИЦ гематологии – для иногородних опция важная. Потому что еще до, собственно, забора костного мозга, в больницу придется приехать дважды.
Дело в том, что у донора забирают не костный мозг как таковой, а смесь костного мозга с кровью. Крови уходит довольно много, и чтобы организм не почувствовал потери и не сказал, что так больше не играет, ее надо компенсировать.
Для этого заранее у донора берут некоторое количество крови и делят на части – плазму и эритроциты. Плазму возвращают сразу, а эритроцитарную массу – во время взятия костного мозга и сразу после.
Для донора процесс выглядит как «сидеть с катетером в вене» минут 45, и это довольно скучно. Хотя и не настолько, насколько зануден следующий этап – сдача лимфоцитов.
Это, собственно, единственный момент во всей истории, где есть нечто, хотя бы отдаленно напоминающее геройство, уж очень это долго.
Лимфоциты сдаются, чтобы перелить их реципиенту вместе с костным мозгом. Зачем это делается, я не очень понял, а попытки врачей мне это объяснить оказались неуспешны. Короче, «так будет лучше для всех».
Меня положили на специальное кресло и вставили в вену правой руки пластиковый катетер, в вену левой руки – железную иголку. Больно только в моменты уколов. Слева забирают, справа возвращают. Весь мой запас крови прошел через центрифугу – шумную машину, которая отделяет компоненты крови друг от друга.
Часть крови оказалась прозрачно-желтой, часть темно-красной, и их забрали, остальное закачали обратно.
За процессом можно следить на специальном экране (важно: 100% – это еще не совсем конец, не торопите события), можно сидеть в телефончике, читать книжку, напротив меня парень так и вовсе что-то на макбуке верстал. Но руками особо не помашешь и с кресла сам не встанешь. В туалет лучше заранее, хотя если совсем приспичит, процесс прервут.
С момента включения центрифуги до момента отключения в моем случае прошло 219 минут. Говорят, результат средний.
На этом подготовка закончена, предстоит донация.
О том, кто ваш реципиент, вам не расскажут, если вы не родственники. Скажут пол, возраст и вес, от них зависит, сколько у вас заберут костного мозга. Получателем моего биоматериала оказалась девушка примерно 30-ти лет, весом 60 кг. Если всем вполне повезет, то через три года нам предложат встретиться.
Для того, чтобы завершить процесс, нужно госпитализироваться. Меня положили в палату днем в четверг, операция состоялась утром в пятницу. Кормят там обычной больничной едой, не ресторанные деликатесы, не наваристые щи от любимой бабушки, но еда качественная и обильная.
Медбратья в отделении – мое почтение, спокойные компетентные парни. В четверг же ко мне зашли анестезиолог Николай Васильевич и лечащий врач Вера Алексеевна. Рассказали подробно, что и как будет делаться и для чего.
Вкратце: меня усыпят, сделают пару проколов сзади в тазовых костях, выкачают сколько-то костного мозга и разбудят.
Никакой опасности ни для каких систем организма при этом не возникнет, операция стандартная.
Еще пришла Женя Фотченкова из небольшого фонда при НМИЦ гематологии. Подарила кружку с белым лебедем, которую сделали пациенты на мастер-классе.
Сама операция делается под общим наркозом. Привезли меня в операционную (вау, прокатился на кровати!), поставили три капельницы, положили маску на лицо (бороду пришлось сбрить), и привет, глубокий здоровый сон.
Пришел в себя через три часа в реанимации (так положено), где еще часа три то спал, то просыпался. Состояние – как будто сильно устал и не спал давно. Не страшно и не больно, только скучно и хочется уже скорее отсюда, в интернет и покушать.
Потом вернули в обычную мою палату, подарили подарки – спортивные часы, коробку шоколадных конфет и почетную грамоту. Первый раз мне захотелось подобный документ повесить на стенку.
А потом пришла женщина из соседней палаты. Галина не донор, она реципиент, которому достались чьи-то (не мои) стволовые клетки крови, и она пришла сказать спасибо от лица всех реципиентов.
Галина была в медицинской маске, поэтому я помню только глаза. Наверное, это самое сильное впечатление из больницы.
Ближе к вечеру мне перелили еще один пакет моей собственной крови.
В субботу утром я спокойно ушел из больницы своими ногами.
Сегодня воскресенье, вторая половина июля. Голова не кружится и не болит. Проколы на пояснице чуть побаливают, но это явно скоро пройдет. Я пока не разобрался, как включить спортивные часы, но кружку с белым лебедем уже вовсю использую.
Узнать, как вступить реестр потенциальных доноров костного мозга, можно здесь или здесь.
