Несостоявшаяся игуменья
Если бы Варвара Александровна Шкляревич проживала в Петербурге или же в Москве, то все сложилось бы иначе. Имя ее было бы вписано большими золотыми буквами в историю благотворительности, все бы у нее получалось, все бы ей удавалось, а сейчас в память о ней открывали бы мемориальные доски. Возможности для этого были. Не было желания.
Варвара Александровна – дочь далеко не бедного провинциального помещика. К тому же хороша собой. Довольно рано вышла замуж за красавца, офицера. Увы, он вскоре умер, она вышла замуж второй раз – за инженера Шкляревича.
Когда и он скончался, дважды вдова решила более не искушать судьбу, а посвятить остаток жизни благотворительным делам.
Сначала была варшавская Елисаветинская община, затем киевский Покровский монастырь. Там все обернулось серьезно. На вопрос, что ей следует делать, основательница обители, великая княгиня Александра Петровна, в иночестве Анастасия, ответила: «На первый раз вот вам послушание: раньше всех вставайте, позже всех ложитесь, меньше всех кушайте и ниже всех кланяйтесь… Когда вы это исполните, я скажу вам, что дальше делать».
За этим послушанием последовало следующее, затем и третье, и четвертое. И в какой-то момент Александра Петровна неожиданно сказала: «Вот теперь вы можете стать игуменьей монастыря».
Ни о чем таком Варвара Александровна даже не помышляла. Да и не хотелось ей начальствовать. Впрочем, и оставаться после этого в монастыре было неловко. Некоторое время она проживает в столице, в должности диакониссы при Покровском храме на Боровой улице. Работает в Обществе ревнителей веры и милосердия, где по поручению епископа Нижегородского и Арзамасского Назария с утра до вечера обходит дома бедных, подавших прошения о помощи – проверяет, соответствуют ли эти самые прошения тому, что есть на самом деле.
Чаще всего, конечно, соответствуют, а иногда и не передают всех ужасов жизни столичных бедняков. Много думает и много времени проводит за молитвой.
И в 1897 году на станцию Любань поезд привозит ничем не примечательную пассажирку с маленьким чемоданчиком.
Сестра Варвара
Так Варвара Александровна распорядилась своим будущим. Уехала из Киева. Между Москвой и Петербургом – и в прямом, и в переносном смысле слова – выбрала Любань, железнодорожную станцию примерно в сотнях километрах от столицы по Московскому направлению.
Станция была не совсем захолустной, даже более или менее оживленной. Первый поезд прошел здесь в 1849 году. В 1868 году Любань обогатилась железнодорожной школой, в 1884 году здесь приступают к систематическим наблюдениям за погодой.
Больница, аптека, два питейных дома, шесть трактиров – все это имеется в наличии. И, соответственно, сюда волей-неволей тянутся окрестные бездомные, убогие и сильнопьющие. А некоторые просто идут из одной столицы в другую по своим нищенским делам, в этом месте тракт и рельсы находятся меньше чем в километре друг от друга.
Именно этой публике прекраснодушная Варвара Александровна решила посвятить остаток жизни. При станции открывается новое филантропическое учреждение – частная столовая для бедных Варвары Шкляревич.
Пропускная способность – около 150 человек в месяц. «Петербургский листок» сообщал, что основной целью этой благородной женщины было «оказывать посильную помощь несчастным подонкам общества, высылаемым из столицы на родину. Двери ее небольшого домика днем и ночью открыты для босяков».
Здесь можно было отдохнуть, поесть и даже переночевать, естественно, особо не задерживаясь.
Слух о благотворительнице из Любани, а ей стразу дали прозвище «сестра Варвара», разошелся по окрестностям довольно быстро. И не только по окрестностям, сам Владимир Гиляровский посвятил ей несколько газетных строк: «Жила сестра Варвара в основанной ею же пустыньке, приюте для проходящего, скитающегося люда.
Эта пустынька – истинное благодеяние. Сестра Варвара, украинка по рождению, богатая помещица, блиставшая когда-то в обществе, прекрасно образованная, долго жившая за границей, после смерти мужа вся отдалась служению несчастному, страждущему люду.
Она изучила трущобы, поняла быт бесприютных скитальцев, людей с волчьим видом, и создала им приют на пути следования из Петербурга в глубь России.
Уже несколько лет существовал этот приют, состоящий из домика, где накормит и напоит бесприютных сестра Варвара».
Сама же Ваврава Шкляревич во время обеда любила читать обездоленным книги, преимущественно душеспасительного содержания. Да что там книги, она лично промывала, перевязывала раны, помогала принять ванну, даже баню построила для своего контингента. А контингент был тот еще – беспаспортные, вшивые, порочные.
Один из современников рассказывал о ней: «Вас встречает хозяйка, сестра Варвара, уже женщина пожилая, но с живыми глазами, с быстрыми движениями; аскетическая худоба, бледность лица и морщины от труда и подвига преждевременно старят ее.
Говорит она увлекательно, красиво, и ее разговор сразу обличает и развитой светлый ум, и большое знание жизни и людей. Она сама ходит за покупками в лавку, на станцию за полторы версты, приготовляет кушанья, убирает комнаты и моет их. При этом она работает в огороде и шьет для «босяков».
Она встает в четыре часа утра, в восемь часов утра готов обед, и сестра ждет «разбойничков». Во время обеда и после него она читает им Евангелие и разные религиозные книги, беседует с ними, молится, а иногда все вместе поют. Она ведет совершенно монастырский образ жизни».
Варвара Александровна нередко приговаривала: «Почем знать, может быть, мы перед Богом еще более мерзки по грехам нашим, чем эти люди в глазах наших».
А к поездам, везущим арестантов, постоянно выходила со свежевыпеченным хлебом и сладостями для детей.
Жертва элементарной экономики
Со временем благотворительной столовой показалось мало для сестры Варвары, и она решила расширяться. Наблюдая за своими подопечными, Варвара Александровна поняла, что многие из них могли бы окончательно вернуться к полноценной жизни, и с ее стороны был бы грех не предоставить им эту возможность.
Разумеется, для этого им необходимо трудиться, и в качестве социальной терапии, и чтобы зарабатывать деньги на жизнь. Оставшиеся от супруга капиталы к этому моменту подошли к концу.
На помощь пожилой благотворительнице пришел некто Шубинский, отставной генерал-майор. Он устроил в прессе настоящую пиар-компанию, дело дошло и до императрицы Александры Федоровны. Та пожаловала госпоже Шкляревич 500 рублей и икону Христа, но главное здесь было даже не это, а сам факт участия монаршей особы.
Для Варвары Александровны моментально открылись все двери, молниеносно был принят и утвержден у министра внутренних дел устав попечительного общества о Доме трудолюбия в Любани. В Уставе говорилось, что новое Общество «имеет назначением оказывать срочную, по возможности недолговременную помощь бездомным, выпущенным из больниц и не имеющим еще заработка, освобождаемым из мест заключения по отбытии наказания и всем вообще впавшим в крайнюю бедность, посредством предоставления им труда и приюта».
То есть, задача ставилась и дельная, и благородная одновременно.
Председателем правления стал князь Багратион-Мухранский. Потекли новые пожертвования, сначала струйкой, а затем бурным ручьем.
В число действительных членов Общества вошел сам Иоанн Кронштадтский, к чести его, он не воспринял затею Варвары Шкляревич как конкурентную собственному Дому трудолюбия.
Здание у станции Любань было построено в 1903 году. Полностью на его строительство ушло 18 тысяч. Тогда же был заложен и домовый храм.
В Доме трудолюбия устроили слесарные, сапожные, столярные и переплетные мастерские. Набрали у окрестных жителей заказов, и закипела жизнь.
Уже на следующий год стало понятно, что идея мертворожденная. Несложно было и заранее предвидеть это, но за пафосом и за фанфарами никто толком и не задумался о главном – об экономической составляющей благородного начинания.
Все заказы были выполнены, а новые не поступили. Это в крупных городах поток их может быть неиссякаемым, а для села в две сотни жителей такое невозможно в принципе.
До Петербурга сотня верст. До Новгорода столько же. Ни оттуда, ни оттуда не отправится никто в Любань книжки переплетать и сапоги подковывать. А вокруг – непроходимые тосненские болота.
О чем тут говорить? Разве о том, что при такой доступности сырьевых баз (все от металлических изделий и до ниток приходилось возить из того же Петербурга) услуги мастерских еще и по расценкам были далеко не конкурентными.
Фанфары отгремели, мода на любанскую подвижницу прошла. А в 1905 году повестка поменялась окончательно, в стране началась революция, Варвара Александровна со своими переплетчиками оказалась не нужна и вовсе никому.
Соответственно, и сами переплетчики разбежались кто куда. Но основательнице, по большому счету, все равно, она была уже очень уставшая и сильно пожилая. И в 1906 году общее собрание постановило весь благотворительный комплекс закрыть. И спустя еще некоторое время здесь разместилась «загородная трудовая колония для поправляющихся алкоголиков».
Рядом же обосновалось так называемое «Любанское общественное собрание». Душеспасительным чтением здесь и не пахло. У истоков этого «собрания» стояли любанский аптекарь и военный фельдшер-отставник. Цель, прописанная в уставе, была тоже вроде бы вполне благая – «приятное и полезное времяпрепровождение». Но ничего общего с «пустынькой» у собрания не имелось.
Газета «Волховский листок» писала: «»Разумные развлечения» – карты, а «приятное времяпрепровождение» – чуть ли не ежедневные скандалы проигрывающих игроков и их жен.
Игра ведется от «зари до зари» в «двадцать одно». Играют все: мужья, жены, служащие на железной дороге, старшина и писарь, словом, все местное общество. Недавно тут имел место и случай драки… на стульях. Старшина «собрания», так сказать – директор клуба, уличив одну из играющих дам в «подсматривании» своих карт, в форме допустимой только разве в подобных учреждениях, сделал даме выговор.
Муж обвиненной в некорректности дамы, находившийся тут же, вступился за свою жену. Начался скандал. «Старшина» схватил стул, намереваясь избить непокорного игрока. В свалке приняли участие остальные игроки, расходившегося директора «обезоружили», забрав у него стул. Но последний выхватил револьвер и, наседая на толпу, стал грозить всем, кто осмелится близко подойти.
Только благодаря благоразумию некоторых игроков, инцидент удалось уладить, предотвратив, быть может, роковые последствия».
О начинании наивной и прекраснодушной сестры Варвары, разумеется, никто уже не вспоминал. История не донесла до нас даже элементарного – годов жизни и смерти.
Известно лишь то, что последняя произошла после 1906 года, когда, так как в момент закрытия любанского благотворительного комплекса она была еще жива. А дальше – неизвестность. Одинокая старушка, человек из прошлого – много их было в эту бурную эпоху.
