Июнь, Москва два месяца сидит на самоизоляции. Но переждать опасное время дома получается не у всех. В апреле, после того, как количество обращающихся за помощью бездомных увеличилось в разы, «Дом Друзей» объявляет проект «Убежище».
Пустующие хостелы (производства стоят, рынки закрыты, рабочие либо разъехались из Москвы, либо у них нет денег на съём койки) «Дом друзей» арендует целиком и бесплатно заселяет туда всех обращающихся. Пожить в новом «Убежище» можно, даже если нет совсем никаких документов.
«На входе» в обязательном порядке спросят только две «бумажки» – свежую флюорографию – во избежание постояльцев с открытой формой туберкулёза – и справку о прожарке одежды – во избежание педикулёза.
Заселившихся обеспечили матрасами, постельным и нижним бельём и посудой. В убежища регулярно завозят продукты, готовую еду и книги.
Сейчас у «Дома друзей» уже пять хостелов.
Низкий порог
Приюта с таким низким порогом входа – когда постояльцев заселяют с ночёвками на долгое время независимо от наличия документов, прописки, возраста, и бесплатно – в Москве не было никогда. Корреспондент «Милосердия» отправился посмотреть на новый благотворительный проект и его обитателей.
Убежище, о котором идёт речь – четырёхэтажное здание в глубине московских Текстильщиков. В советское время здесь, судя по всему, было трудовое общежитие.
Неширокий коридор, с одной стороны – линия окон, с другой – ряд одинаковых дверей в комнаты. Похоже на школу или на купейный вагон. Если не брать во внимание свежий евроремонт с розово-сиреневыми пронзительными стенами, с советского времени изменилось тут, пожалуй, немного. Разве что койки хозяева хостела поставили двухъярусные – для большей вместимости. В итоге в каждой комнате может жить от шести человек и больше.
Почти вплотную друг к другу ряды кроватей, тумбочки, в некоторых, по словам Анны, – телевизоры. В конце коридора – туалет и душевая; здесь же, до того как «Дом друзей» завёз стиральные машинки, руками стирали вещи.
Ещё есть небольшие кухни на этажах, столовая и «гостиные» – те же длинные комнаты-пеналы с окном в глубине, только вместо кроватей по стенам – парты наподобие школьных. Человейник.
Долго не могу понять, что смущает меня в местных интерьерах. Оказывается, всё внутреннее убранство переделано так, чтобы его было максимально удобно мыть. На стенах – краска, на полу в коридоре и комнатах – серая плитка, на окнах – жалюзи. Ни цветочка, ни занавесочки из ткани – полная стерильность. В доме, где люди живут долго, так не бывает.
«Когда мы только заселялись, затаскивали сюда 180 матрасов, я тоже думала, что тесно и неуютно, – говорит Аня. – А потом, с людьми, дом ожил».
Златовласка, три рыцаря и 170 жильцов
Аня-координатор – маленькая хрупкая рыжеватая блондинка с косой. По образованию журналист, по профессии НКОшник. «Я координатор благотворительных проектов, не знаю, можно ли считать это профессией, – смеётся она, – на это же нигде не учат».
Помимо Ани, в общежитии есть второй координатор Виталий и два администратора на зарплате из числа жильцов.
Когда Аня идёт по коридору, примерно с каждым третьим человеком она здоровается, называя по имени. «Здравствуйте, Ольга. Простите, я пока занята. Вы ко мне позже подойдите, чтобы я записала, а то забуду». В общежитии сейчас 173 жильца, заселили людей чуть больше недели назад.
«Так получилось, – словно бы оправдывается Аня, – с кем наладился контакт, того я помню».
Обычные просьбы, с которыми идут к куратору, – нужда в мелких вещах. Например, за время нашего разговора, попросили две пары очков – на +2 и -3. Очки людям привезут, если найдут что-то подходящее в фондовской кладовой.
При уличной жизни очки, как правило, быстро теряются. Но в «Убежище» у людей появилось время почитать. К тому же многие сразу занялись восстановлением документов.
Кроме того, часто просят сахар и соль. И то, и другое здесь почему-то исчезает со страшной скоростью.
До нынешнего проекта Анна много работала в разных программах для бездомных – раздавала вещи и еду. Поэтому нынешнее назначение старшей по дому для почти двух сотен людей шоком для неё не стало.
«На заселении было тяжело – когда в первые дни заезжало по 50 человек, это девять часов ни присесть – всех запиши, определи, вещи раздай. А дальше, – не представляете, – я за всё время коробки не подняла. Хотя каждый день нам привозят двадцать-тридцать сумок и коробок с продуктами. Как только я хватаюсь за коробку, тут же появляются люди и вынимают её у меня из рук. У нас тут все такие замечательные – хоть основывай коммуну и открывай производство.
Какого-то шума, беспорядков или конфликтов, даже после того, как заселяли прямо с улицы всех подряд, тоже не было. Было несколько человек, которые поспали ночь, и наутро сказали: «Нет, мы так не можем», – и ушли, но их было трое-четверо».
Причина ухода понятна: в общежитии строжайший сухой закон.
Алкоголь нельзя пить в здании, и даже если вы придёте пьяным с улицы, вас тут же попросят выселиться.
Выход на улицу – до ближайшего магазина, аптеки и МФЦ свободный, но, уходя, надо обязательно отметиться у администратора. Дома нужно быть строго до десяти вечера, дальше двери закроют.
«Немножко замкнутые ребята»
В импровизированной парикмахерской на втором этаже Катя кого-то подстригает. Катя оказалась в убежище вместе с мужем, когда не стало работы.
Как только заселились (в разные комнаты – в общежитии мужчины и женщины живут отдельно) и немного отдышались, Катя решила мужа подстричь. Выставила в коридор стул, взялась за работу…и на стрижку тут же выстроилась невидимая очередь: подошёл с просьбой постричь и его один человек, второй. Разумеется, никаких денег за свою работу Катя не берёт.
Нынешний посетитель импровизированной парикмахерской – крепкий мужчина средних лет, замотав голову полотенцем, старательно прячется от телефона. Так бывает с людьми, оказавшимися на улице недавно, – они очень внимательно следят за тем, чтобы не попасть на фото или видеосъёмку – ведь фотографии потом могут выложить в интернет и их узнают родственники или знакомые. Родным про своё бедственное положение сообщают совсем не все.
Доходим до конца коридора и попадаем в небольшую кухоньку, больше похожую на раздаточный цех. Маленькая плита, мойка, зато есть специальный стол с металлическими лотками, как в столовке. Но готовить на всех здесь тесновато – завтраки, обеды и ужины в «Убежище» привозят готовыми.
Сейчас на кухне орудуют те, кто решил состряпать себе что-то сам – например, Юрий, местный повар, ловко ворочает на плите большую сковородку с картошкой.
«Вот у ребят остались деньги, купили картошки, решили себе пожарить. Тут тоже дают – и картошку, и морковку, и лук. Вот это сейчас я на троих готовлю. Нас шесть человек в комнате, но с остальными пока общего языка не нашёл, немножко замкнутые ребята».
Родом Юрий из Беларуси, в Москву приехал с бригадой делать ремонты.
«Я и каменщик, и отделочник – гипсокартон, ламинат».
Потом свои же кинули – аванс и на еду давали, а долю после окончания объекта не отдали, – раз, второй. Начал выпивать – потерял паспорт; то ли сам уронил, то ли на улице вытащили – не разберёшь.
Дальше полгода обитал в приюте у баптистов, там же и готовил – бывало, варил в день по 50 литров борща или щей – кормили бездомных в центре на Иловайской. Но у баптистов Юрию не понравилось:
«У них строго – подъём в полвосьмого, завтрак, дальше общая молитва с пением, потом нужно было прочитать две главы из Библии и по ним беседа. А кто с пастором не согласен, – помимо готовки, моет посуду целый день или туалеты. А я человек православный, зачем мне их беседы?»
Готовить Юрий учился в армейской учебке, а потом служил в строительных войсках в Москве; так появились две профессии, которые кормят. В Беларуси у него есть жильё и брат с женой, с которыми он не связывался уже два года – мобильный номер остался в украденной записной книжке, но городской он помнит…
Тут нас довольно резко прерывают и просят кухню под разговоры не занимать.
«Лазить по лестницам ей уже тяжело»
Только заселившись, и получив постельное бельё люди спрашивали: «А можно нам поспать прямо сейчас?» И отсыпались двое суток. Сейчас же перемещаются по комнатам, общаются друг с другом, готовят, те, у кого сохранились мобильные телефоны, звонят или сёрфят интернет – в Москве открылись стройки, вдруг есть работа?
Кто-то взял и сам потихоньку вымел двор, одна бабушка взяла на себя туалет, и сказала: «Здесь мою я, и не пытайтесь отобрать».
Лариса – медсестра. Здесь она взялась готовить на десять человек. «Они такие скромные. Спросишь, что приготовить. – А нам всё вкусно».
Ещё Лариса опекает 80-летнюю бабушку, которой тяжело спускаться за обедом с четвёртого этажа.
«Познакомились мы здесь. Нас заселили в одну комнату, и она сама ко мне потянулась. Бабулечка ходит своими ногами, но вот лазить по лестницам ей уже тяжело, и в дẏше я ей помогаю».
А ещё Лариса выясняет у местных жителей, у кого что болит, чтобы к приходу врача из «Дома друзей» составить краткую сводку, кого и от чего нужно лечить.
Родом Лариса из украинского Мелитополя, но давно работает частной сиделкой в московских больницах.
Работой Ларису обеспечивала фирма, которая возит в Москву украинский персонал. Отношения с работодателем были, по её словам, официальными, но раз в три месяца работники обязаны были пересекать границу, чтобы сделать новую иммиграционную карту. Фирма даже устраивала такие поездки: туда и сразу обратно. А потом началась эпидемия, и границы закрыли.
«Действие каких-то документов, может быть, и продлевали, а нам в фирме сказали: «Только ехать!».
Но ехать некуда – границы закрыты, ничего не ходит. Нет документов – нет работы. Так Лариса оказалась сначала в государственном центре на Иловайской, а потом в «Убежище».
«Звезда Бурятии»
Гесер – администратор Убежища. Его работа: заселять, организовать дежурства по уборке, оповестить всех о том, что прибыла еда или будет смена белья, что-то быстро сообщить всем жильцам через старших по комнатам.
Куратор Анна в шутку называет Гесера «звезда Бурятии»: «Звезда Бурятии, иди интервью давать!» Гесер и правда красавчик, до меня он успел пообщаться ещё с Митей Алешковским (признан в РФ иноагентом), так что, теперь ощущает себя совсем звездой. Хотя, скорее всего, Гесер ощущает себя звездой всегда; причём впечатление он умеет произвести даже дистанционно в маленьком экране телефона.
В Москву Гесер приехал в 2012 из Улан-Удэ. «Такое желание приехать из маленького города в большой, оно же естественное, вы понимаете? Я уже не помню, какой был мотив, была какая-то потребность развить сознание, что ли».
Ещё в старших классах школы, Гесер занимался стрельбой из лука и к аттестату сдал норматив на мастера спорта. После этого его без экзаменов взяли на спортивный факультет местного университета, но там Гесеру не понравилось, поскольку, помимо лука, нужно было спешно осваивать на оценку остальные виды спорта – футбол, волейбол, бег. Из университета Гесер быстро отчислился и ушёл в армию, а после армии уехал в Москву.
В Москве помыкался туда-сюда, поучился в разных школах продаж и, наконец, нашёл хорошую. Так что после выпуска занялся устройством распродаж-ликвидаций – тех мелких лавочек, которые вдруг возникают в районе на день-два с дешёвыми куртками-ботинками-постельным бельём «в связи с ликвидацией склада».
«Ну, да, на самом деле мы немножко обманывали, – признаётся Гесер. – Никакие склады не ликвидируют, товар идёт просто с рынка. А рыночные оптовики закупают его на базах большими партиями.
Я в Москве усвоил главное: сколько усилий ты приложишь – столько денег и будешь иметь. Не так, знаете, как люди думают иногда – прийти попозже, уйти пораньше, и чтобы не дёргали. На самом деле всё наоборот, причём работать нужно не только много, но эффективно. Ну, я и имел иногда до ста двадцати тысяч в месяц. Но, когда такие деньги есть, к ним привыкаешь».
«Гесер, – робко спрашиваю, – ну, вы ж – продажник. Золотое правило финансиста – «получил деньги – десять процентов отложи на чёрный день». Как после таких доходов – и на улицу-то?»
Гесер обиженно закусывает губу и по-детски хмурится: «Ну, да, нам в школе тоже рассказывали, но как-то не получалось. И потом, ну, на сколько откладывать-то? На год?
Будем считать, что теперь этот урок я усвоил. Сейчас у меня новая ситуация – я администратор и мне надо организовать 170 человек».
Организаторы «Убежища» заметили Гесера среди обитателей самого первого хостела и здесь, в четвёртом, предложили ему должность администратора с маленькой, но оплатой. На новой должности, как он сам говорит, «на стажировке», Гесер освоился быстро. Сейчас, спустя неделю, количество мест в общежитии, наличие свободных коек, список документов для заселения и где их получить он выдаёт мне так же бойко, как схему затрат и доходов торговой точки.
«Я сейчас, видимо, кому-то нужен здесь»
Чистую постель на всех жильцов комнаты здесь можно передать через старшего, а вот еду каждый предпочитает получать за себя сам. Из-за еды – «а он забрал себе больше» – бывают даже небольшие трения. Разбирает эти конфликты, по большей части, ещё один администратор – Максим.
По образованию Максим геофизик, по натуре – путешественник. В Москву приехал из Новосибирской области. В жизни был и продавцом, и сотрудником на выборах, собирал мебель; некоторое время бил барсука в Томской области – на жир и шкурки.
Охотился Максим с немецким ягдтерьером, собакой очень непростой породы и характера, поэтому в прошлом году хотел открыть в Москве собачий приют, даже нашёл инвестора, но не срослось.
Когда с приютом не получилось, Максим уехал на несколько месяцев в Питер. В Москву вернулся в конце зимы – денег уже особо не было, но и работы тоже не попадалось – ни выгулов собак, ни дрессуры. А потом всё закрыли из-за вируса и исчезли даже разовые подработки вроде погрузки мебели.
На улице, по его словам, Максим провёл около месяца.
«Так жить можно, если не пить, и если есть желание подняться. И потом, помощь была – к каких-то местах раздавали еду, в других – была возможность помыться. А потом мне дали телефон «Дома друзей»».
«Понимаете, это – как испытание у многоборцев – один этап, второй, третий, и когда откатываешься назад, – тоже испытание. В целом, я уверен в своих силах, но сейчас, видимо, кому-то нужен здесь».
Жизнь научила Максима ни с кем открыто не ссориться, так и в «Убежище» все конфликты он старается разрешать в зародыше.
«Понимаете, это психология. Еды достаточно, но те, кто пробыл на улице долго, сейчас всё время хотят есть и неосознанно пытаются делать запасы. Они пытаются взять побольше, не заботясь о том, сколько достанется соседям. Если сейчас не проверять регулярно холодильники и тумбочки, боюсь, через некоторое время там будет такая плесень!
Здесь есть несколько человек, которые были судимы. Они сначала пытались «играть в тюрьму» – заявляли «я туалеты мыть не буду». Пришлось объяснить, что это – не тюрьма, а общий дом.
Мы стараемся приучить людей здороваться друг с другом, благодарить, уважать труд дежурных. Ну, ты же сам будешь дежурить завтра. Поэтому помыли пол – не топчи, подожди, пока высохнет.
Но когда люди понимают, что они нужны, они меняются. Например, Владимир сам вызвался быть дежурным на воротах. В ответ мы следим, чтоб его покормили, делаем ему чай. И он понял, что он нужен – стал чаще мыться, попросил вещи.
За что я уважаю этих людей – они не амёбы, им просто нужно подать руку и немного помочь. Мне кажется, даже выйдя отсюда из этой самоизоляции, многие из них уже будут жить по-другому».
Фото предоставлены благотворительной организацией «Дом друзей»
