Золотой купол сверкает на солнце и виден издалека. Последние километры преодолеваем по грунтовке, вокруг ни души. Машину трясет на ухабах. Позади пять часов дороги из Петербурга. Пыльная деревенская улочка, какие-то строения из бревен и вдруг – два белых здания с нездешним фахверком по фасаду. Корпуса центра реабилитации зависимых. Один из них венчает купол домового храма. Забора нет.
Дмитрий – старожил. Третий раз в центре, сейчас проходит программу срыва. Говорит, давно в себе разобрался, но оставаться трезвым вне центра получается плохо. В прошлый раз его выгнали… за тайноядение. За сыр и сливки. А в этот раз он сам молочник, варит брынзу и итальянский сыр качотту.
Сюда, в деревню Пошитни, приезжают выздоравливать от алкогольной или наркотической зависимости. Менять себя, если получится. Сейчас здесь около 30 мужчин с самым разным прошлым и туманным будущим. Они просят о помощи, только достигнув дна.
Два музыканта в одной яме
Звуки фортепиано разносятся далеко вокруг. Инструмент стоит прямо на улице, под навесом курилки. Пианино расстроено, но чувствуется, что играет профессионал. Андрей действительно музыкант, один из лучших домристов России, выступал в прославленном питерском квартете. В Пошитнях он второй раз.
«Привет! Я – Андрей, алкоголик», – представляется теперь так. Он пробовал и к психологу ходить, и кодироваться, но остановиться не мог, каждый банкет после концерта заканчивался в баре.
«С дрожащими пальцами сложно играть, надо было каждый раз долго приходить в себя, все мне помогали. И настал момент, когда они уже устали помогать, и я устал, – говорит Андрей. С музыкой он расставаться не хочет и надеется еще выйти на сцену. – Был тут случай, встретился здесь в Пошитнях с одним парнем, с которым вместе учились, удивились друг другу.
Он эстрадный бас-гитарист, а я народник, домра-альт. И вот отправили нас на послушание, что-то копать. Стоим мы с ним, два неудачника, с этими лопатами, яму копаем, а она не копается, глина одна, жара, мокрые насквозь… Смотрим друг на друга с таким пониманием, как мы сюда попали, в эту яму? И сказать-то нечего…»
Показать путь, а вылечиться должны сами
Пропалывать грядки, доить коров, варить сыр, засаливать огурцы, готовить обед, убирать дом, то есть полностью обеспечивать свой быт – часть программы реабилитации, которая в Пошитнях длится полгода. В хозяйстве есть еще свиньи и пчелы. И постоянно нужно что-то ремонтировать и строить.
Но главное – другое. Воспитанники каждый день анализируют свое поведение, вспоминают и оценивают прошлое, ведут дневники чувств. Буквально вот так: «Утром я злился, потому что приехали папарацци» (это про нас). Проходят лекции и психологические тренинги. Утром и вечером – совместная молитва. Молитвой начинается и заканчивается любое дело. Друг друга называют братьями.
«Сюда люди приезжают с негативной мотивацией. Они не сюда приезжают, а оттуда убегают. Наша задача выработать у них новую модель поведения, показать им путь», – рассказывает координатор реабилитационного центра Михаил Мануйлов. Он, как и все консультанты по химической зависимости, «из бывших». В трезвости 10 лет.
Я не планировал стать наркоманом
«Не бойтесь, коровы – они же добрые, как большие кошки», – Сергей загоняет буренок в хлев, все послушно идут, никто не мычит. Тучи слепней вокруг, отгонять бесполезно, кусаются больно. А Сергей как будто не замечает, это его любимое послушание – в коровнике. Спрашиваю, есть ли у коров имена. «Да нет, у нас же постоянно народ меняется, каждый называет, как хочет. Вот только эту, самую высокую, мы Баскетболисткой зовем».
Сергей самый младший здесь, ему всего 18 лет. Городской парень, он ловко доит корову. «Я здесь и дрова колоть научился, и полоть грядки, сажать, готовить более-менее. Никогда раньше не мыл за собой посуду, теперь с посудой на ты. Или вот чеснок мы заготавливали, вообще хорошо, сидишь чистишь… – шесть лет Сергей употреблял наркотики, не помнит, как окончил школу.
– Я не планировал стать наркоманом. Мол, трава – это не наркотик, да пошло-поехало, и я встрял в эту зависимость. Есть же люди, которые могут выпить и не валяться под забором, а я не могу адекватно, в меру. Друг вот сел на пять лет, а мне повезло, я тут, в атмосфере выздоровления».
Закладка в кустах
«Тут такие закаты! Вчера луна была оранжевого цвета, между деревьями повисла, и облако такое темное заходило, умел бы рисовать – зарисовал бы», – с Ильей мы разговариваем на строительстве пчелохранилища. Копают яму под фундамент здания, куда на зиму будут ставить ульи.
Илья здесь всего два месяца, а с наркотиками жил 20 лет. Тратил на них огромные деньги. Профессиональный строитель, он и зарабатывал хорошо. Начались галлюцинации, Илья слышал голоса даже в больнице после детокса. А приехал в Пошитни – и голоса пропали. Раньше он считал себя атеистом, здесь начался путь к Богу.
«Это реально братство, мы здесь делаем то, что не делали никогда. Начинаем извиняться за то, за что раньше не посчитали бы нужным. Просто понимаешь, что нельзя злобу накапливать, а то накопишь и в один момент у тебя просто лопнет. Здесь мы все прописываем, из себя достаем всю эту дрянь, чтобы ее еще раз прожить и забыть о ней, – говорит Илья. – Я вот недавно ездил в Пушгоры зуб удалять, шел по улице и вижу – закладка в кустах валяется, и каким-то чудом прошел мимо. Нас надо контролировать, к сожалению. Голова расскажет много всего, лишь бы ты употребил. Жизни прежней не будет. Но это и хорошо. Она будет лучше».
Здесь мы под куполом
Кирилл приехал в Пошитни из Уфы. Всего 20 дней он в центре. Не скрывает, как ему тяжело. Как тянет к наркотикам. «Стоит руки вот так потрогать, посмотреть на эти синяки, до мурашек, неужели я больше никогда не испытаю этого кайфа… И такое отвращение к себя, я любую свою конечность готов отдать, чтобы только это желание пропало!» – делится Кирилл. Когда становится особенно тяжело, он поднимается в храм и пропевает молитвы.
Тяжело здесь всем. Многим снятся кошмары, а навязчивые мысли появляются время от времени у каждого. И что будет дальше, предугадать не может никто. Путь выздоровления здесь только начинается.
«Здесь я чувствую себя в безопасности, – говорит Кирилл. – Мы ведь в стенах Божьего дома, под куполом сейчас находимся, сложно отсюда не сорваться. Но если такие люди, как мы, выбираются из этой ямы и решительно дальше остаются чистыми, мне кажется, они многого стоят, эти люди».
В эту глушь не ходит общественный транспорт. А ездить – необходимо. Машина нужна, чтобы ездить за дровами и покупками, возить специалистов и волонтеров
