Больше 15 лет Петр Павленко употреблял наркотики, но уже 3,5 года живет трезво. Каждый вечер после работы он приезжает на собрание анонимных наркоманов. Он и сам консультант по химической зависимости в фонде «Диакония», где прошел программу реабилитации.
Петр говорит, что люди, конечно, их, бывших наркоманов, боятся. Многие до сих пор думают, что наркоманы – это отбросы общества. Он не раз слышал: «Наркоманов бывших не бывает, все равно сволочь». Но люди имеют право думать по-разному, считает Петр.
Гарантий нет
На приходе тоже настороженность вначале была. (Центр социальной адаптации «Диаконии» находится в Петербурге на территории храма святителя Петра, митрополита Московского. – Ред.) Но постепенно появилось доверие. «На одном этаже мы занимаемся, на другом – воскресная школа», – рассказывает Петр.
Среди молодежи меньше дискриминации, они понимают, если ты избавляешься от зависимости, работаешь над собой, то ты крутой чувак.
Гарантий нет, даже программа реабилитации ничего не обещает, просто здесь предлагают пройти путь, который прошли другие ребята. Есть люди, которые по 30–40 лет трезвые, они рассказывают, что это работает. Для этого существует сообщество – нести весть зависимым, которые еще страдают.
Вы работодатель, и к вам приходит устраиваться на работу человек, который в прошлом употреблял наркотики. Он сам об этом сказал, или у вас есть такие подозрения. Брать ли его на работу?
Решать только вам. Нужно ответить себе на вопрос – будет ли этот факт его биографии влиять на качество работы? Помешает ли выполнять свои обязанности? Скажется ли на отношениях в коллективе?
Человек прошел программу реабилитации, работает над собой, находится в трезвости и хочет устроиться на работу. Вы можете откровенно поговорить, взять его на испытательный срок, поставить определенные условия. В крупных компаниях в договоре может быть прописано даже плановое тестирование сотрудников на употребление психоактивных веществ.
Возможность срыва – то, что может вас беспокоить. Если сотрудник начинает странно себя вести, опаздывает, нарушает договоренности, срывает сроки или появляются нехорошие слухи на его счет, то это повод провести служебную проверку и действовать в рамках трудового законодательства. Как и с любым другим сотрудником.
Ван Дамм и велосипед
«Я родился в обычной рабочей семье в Сибири, в Красноярске, – рассказывает Петр. – Хорошо учился, олимпиады по математике выигрывал. Классе в седьмом накопил денег на велосипед. Один знакомый, Пашка, к сожалению, его уже нет в живых, предложил велик подешевле.
Привел меня в подвал, а там стоят два чувака в пилотках из газеты, перекрашивают велики. У них бизнес был – они угоняли велосипеды, перекрашивали, переделывали, перепродавали. И один из них был похож на Ван Дамма. А меня всегда тянуло общаться со старшими, хотелось найти себе кумира, на кого-то быть похожим.
Я купил там велик и начал туда ходить, мне хотелось быть с ними, они были такие бесстрашные. Там все и началось: и трава, и алкоголь, и наркотики.
Домой с розгами
Родители, конечно, говорили правильные вещи. Но то, что запрещают, обязательно нужно сделать. Для меня это только так тогда работало. Сложно было маме со мной, я убегал, не ночевал дома.
У меня было своеобразное воспитание. Отец сам выпивал, мог петь песни до четырех часов ночи. Но вот отпускает меня гулять и говорит: «Если поздно придешь, опоздаешь, неси с собой прут». Сам себе розги. И вот представляете, я каждый раз шел домой с прутом, потому что мне настолько хотелось быть в этом подвале, гулять, что мне было все равно, что будут пороть».
Вы начинаете встречаться и узнаете, что ваш молодой человек имел опыт употребления наркотиков и прошел курс реабилитации от зависимости. Вас это напугает? Вероятно, да, особенно если вы погуглите в интернете и начитаетесь историй про наркоманов.
Но и бывший наркоман может быть хорошим человеком, как и с виду абсолютно положительный парень может оказаться мерзавцем. Смотрите на то, какой человек сейчас, а не на его прошлое. Это вопрос доверия, степени открытости ваших отношений и личных границ. Разговаривайте и обсуждайте все, что вас беспокоит, советуют специалисты.
Понял, что прилип
«Бесполезно было со мной разговаривать. Я мог своровать, обокрасть родителей, я вынес у отца все из гаража, мог врать, но мне тогда казалось, что я – красавчик. А люди со стороны отворачивались. Мне было настолько наплевать на всех, только я, только мои интересы.
Я отчетливо помню день рождения – мне 23 года, а меня никто не поздравил. Я сижу, у меня ни денег нет, ни друзей, и мне очень плохо. И я прямо понимаю, что прилип. И сделать ничего не могу. Я тогда даже не слышал, что есть какие-то группы, куда можно обратиться за помощью.
Трезвость – и срыв
В Петербурге я живу семь лет, мне было 32 года, когда приехал на реабилитацию в «Диаконию». Я прошел программу реабилитации, три года был трезвый. Женился, работал. Перестал ходить на группы, встречаться с ребятами, заниматься собой, развиваться.
Сказал всем: спасибо – дальше сам. У меня уже был бизнес, машина, я весь такой успешный. И на трех годах трезвости сорвался. Я приехал взять предоплату за ремонт. Садится ко мне в машину заказчик, я его не знаю, общался до этого с его женой. Он мне дает деньги, я их считаю и краем глаза вижу, как он у меня в машине себе насыпает: «Будешь?» И представляете, в тот момент я сказал: «Да, буду».
Зависимость – очень глубокая болезнь. Тут надо постоянно заниматься, это только кажется, что все легко и просто. А у меня тогда не было никаких инструментов, чтобы отказаться, позвонить ребятам: «Представляете, у меня какая история, мне на ровном месте предлагают наркотики». Пришлось еще раз наступить в эту лужу».
Никаких родителей не обрадует факт, что их дочь собирается выйти замуж за человека, который раньше употреблял наркотики. Вас может беспокоить многое – родятся ли здоровые внуки, будет ли все гладко в их семейной жизни, не начнет ли он снова употреблять и не останется ли дочка у разбитого корыта. А еще: что подумают люди?
Это страхи, с которыми разбираться нужно именно вам. Проще всего поставить на человеке клеймо и отвернуться. Но подумайте, что вас больше всего беспокоит, проконсультируйтесь со специалистами по химической зависимости, с психологами. Узнайте, какой у человека срок трезвости – чем он выше, тем меньше риск срыва.
Вы можете обозначить свою позицию, что плохо относитесь к тем, кто употреблял наркотики, но в любом случае жизнь дочери – это ее жизнь.
Ты просто выдыхаешь
«Утром проснулся, позавтракал, по идее должна быть молитва, но зачастую получается кратко: «Боже, будь со мной». Поехал по объектам, вечером почти всегда на группу (анонимных наркоманов. – Ред.). Это час времени. Вообще лень очень туда ехать, но когда ты приезжаешь, понимаешь, что не зря, каждый раз, не знаю, как это работает.
Ты даже ничего не говоришь, а второе дыхание открывается. Ты просто выдыхаешь. Ты общаешься с трезвыми людьми, и ты сам трезвый. Анонимные наркоманы – это и есть мой круг общения, у нас огромное сообщество, мы знаем друг друга.
Я не скрываю, мне непросто все дается. Я неуравновешенный порой, в семье не все ладится, мы вредничаем, но у нас сын маленький, полтора года, я его очень люблю и всячески стараюсь заботиться. Я никуда не убегаю, но с его мамой немножко не все получается. Но я точно знаю, что буду трезвый это все проживать, очень хочется по крайней мере.
Я ощущаю свободу, я просыпаюсь – и так ценно это все, я никому не должен, я иду и не оглядываюсь, что за мной бегает полиция, я свободен. Пока я трезвый, я счастливый».
Реабилитационная программа в фонде «Диакония» разбита на два этапа. Сначала полгода в реабилитационном центре в глухой деревеньке Пошитни в Псковской области, потом еще полгода на социальной квартире центра в Петербурге, когда человек еще находится под присмотром специалистов, но уже начинает самостоятельную жизнь.
Комментирует руководитель программ профилактики фонда «Диакония» Николай Якимов:
– Мы реабилитацией занимаемся с 1996 года, и у нас есть опыт и понимание, как должна проходить полноценная реабилитация, мы знаем, что, если человека на полгода отвезем в какой-то стационарный центр и создадим ему условия максимально приятные к жизни, у него там не будет наркотиков или алкоголя, вокруг будет поддерживающая среда, хорошее питание, консультанты по химическое зависимости, психологи, такая безопасность со всех сторон, конечно, ему будет прекрасно. У него будут реабилитационно-парниковые условия.
Но если через полгода мы его отправим в городскую среду, а это агрессивная среда, в которой кругом магазины, где продают алкоголь, какие-то товарищи, которые продают наркотики, человеку на работу надо устраиваться, как-то себя обеспечивать, кормить, отношения строить, у него будут тревоги, напряжения.
А зависимые привыкли идти по пути наименьшего сопротивления, если ему плохо, то первое, о чем он вспомнит, что необходимо сделать, чтобы стало хорошо. И – срыв. Мы на этом уже собаку съели и давным-давно решили, что должен быть этап ресоциализации – плавного вхождения в социум, когда человек продолжает жить в сообществе, но при этом жизнь у него становится более свободной и самостоятельной, у него есть новые задачи, которые он выполняет под присмотром команды специалистов.
На этапе ресоциализации с ними каждый день на смене дежурит консультант по химической зависимости, каждый вечер собирается группа, все обсуждают, как прошел день, какие трудности были. Это психологически приятно, ты разгружаешься и делишься с другими, получаешь какую-то обратную связь, это всегда профилактика срыва. Ну и плюс само сообщество уже так организовано, что всегда есть какая-то помощь.
Человек обязан, если он хочет быть трезвым, ходить на эти сообщества, потому что это уже такая подтвержденная система поддержки, без которой зависимым людям очень тяжело. Чтобы привычка выработалась, что вечером, если ему становится грустно, одиноко, тоскливо, то он вместо того, чтобы начать тягу разгонять, может пойти на собрание. Он знает, что есть трезвые люди, которые в девять вечера будут сидеть и говорить о том, как им преодолеть эту тягу. Группа его и выдохнет, и расслабит, это все работает на благо человека, на благо его трезвости.
Распутать клубок
«Все консультанты по зависимости, которые у нас работают, имели опыт употребления. И когда с ними сейчас общаешься, видишь, что это совершенно другие ребята. Никогда бы не сказал, что кто-то из них употреблял наркотики, настолько все по-другому, – комментирует руководитель программ профилактики фонда «Диакония» Николай Якимов.
– Это люди, с которыми очень приятно общаться, очень трогательные, понимают какие-то уязвимые вещи. Для них становится важным не уничтожить друг друга ради чего-то, а поддержать.
Зависимые, они же такие: и лживые, и обманщики, и манипуляторы, и думающие только о себе. Но когда человек начинает все эти вещи менять, он начинает понимать, что жизнь по-другому устроена, она гораздо интереснее, добрее и милосерднее. Человек изнутри меняется. И клубочек начинает распутываться. Человек сначала себя начинает изучать, потом других людей и мир».
Первый этап реабилитации проходит в глухой деревни, куда не добраться на общественном транспорте. Тем, кто здесь живет, нужно ездить за продуктами, в поликлинику и на заготовку дров
