Взрослых сирот не забирают в семьи, им нужна помощь

В ноябре 2018 года фонд «Нужна помощь» опубликовал отчет «Сиротство в регионах РФ», в котором его авторы попытались проанализировать, в частности, возрастной состав детей-сирот, ждущих усыновления. По их данным, на конец 2017 года в региональных банках данных о детях, включающих детей и детей-сирот, оставшихся без попечения родителей, были записи о 50210 детях.

В исследовании говорится о том, что в семьи охотно забирают три группы детей: малышей до года, детей, у которых нет проблем со здоровьем, полных сирот. Однако в федеральном банке в результате остаются дети, которых тяжелее всего устроить в семьи.

Среди них – подростки старше 11 лет (более 40%) и дети старше семи лет (более 80%).

Дети, перешедшие в подростковый возраст, нуждаются в поддержке и внимании старших взрослых. С такими детьми работает, например, АНО «Ресурсный центр профилактики социального сиротства». Один из проектов имеет название «Старший друг» и реализуется в Рязанской области.

Задача программы – с помощью психологической поддержки и внимания старшего друга-наставника попытаться изменить представления, которые формируются у воспитанников детских домов.

Работа с наставником должна помочь ребенку раскрыться, почувствовать опору для того, чтобы найти пути социализации после выхода из детского дома, считают авторы проекта.

Создание пары «наставник-подопечный» – долгий процесс. Сначала волонтеры проходят отбор, тестирование, затем специальные курсы, которые могут занять несколько месяцев, и только потом идут на встречу с ребенком.

На каждом из этих этапов проверяется мотивация волонтера, его желание помогать подопечному и то, может ли он соблюдать условия проекта. Причиной распадения пары может быть нагрузка на работе у волонтера, переезд, нехватка психологических ресурсов и т.д.

Аналогичным проектом занимается фонд «Здесь и сейчас». Кураторы программы «Наставничество» Мария Лауденбах и Марина Хоменко рассказали, что с 2015 года фонду удалось создать более десяти пар «наставник-подопечный». Большинство волонтеров продолжили общаться с выпускниками детских домов.

Мария Лауденбах отметила, что одной из причин, по которой распадаются пары, также становится «неправильная мотивация» волонтеров.

«К сожалению, это может раскрыться не в самом начале. Важно приходить в проект с четким пониманием “зачем”. Если ты приходишь помогать, это классно, если ты приходишь реализовывать свои запросы с помощью детей, это важно прочувствовать и предотвратить. Неправильно решать свои проблемы с помощью детей», – считает Мария.

Поэтому перед тем, как человек приходит к ребенку, проходит много времени, несколько этапов. На одном из них будущего наставника приглашают на занятие, которое проводят психологи в детском доме (чтобы у кандидата в наставники была возможность познакомиться с обстановкой, принять окончательное решение).

«Бывает такое, что человек понимает: лучше работать дистанционно. И в любой момент этот отказ будет своевременным. Это лучше, чем создать пару, а потом отказаться от участия в ней. Тогда отказ – это травма и для волонтера и для ребенка», – прокомментировала куратор.

Организаторы программы создают условия для максимально полной подготовки к наставничеству, которая включает собеседование, анкетирование, обучение, сбор всех необходимых справок, пробную поездку с сотрудниками фонда, проводящими занятия в детском доме. И только потом – знакомство с подопечным.

Еще один успешный опыт реализации программы наставничества принадлежит организации «Клуб волонтеров». Его участники более 12 лет ездят в детские дома и помогают ребятам. Например, с 2007 года они провели почти 13 тысяч мастер-классов для детей и 266 выездных мероприятий.

Куратор «клуба» Евгения рассказала, что сейчас в событиях организации участвуют 800-900 активных волонтеров. Каждый год их число растет, а состав обновляется.

«Кто-то выгорает, кто-то растет и уходит работать в фонд, кто-то уезжает в другой город», – прокомментировала она.

Чтобы понять, с какими сложностями может столкнуться волонтер и в чем заключается его работа с ребенком, мы встретились с наставниками, подготовленными фондом «Здесь и сейчас», а также программой «Старшие братья старшие сестры» и поговорили об их встречах с детьми.

Настя и 14-летний Дима, общаются полгода

– Так получилось, что я планировала приезжать два раза в месяц, сейчас получается восемь раз. Однажды приехала прямо посередине рабочего дня. Когда приезжаю, я ему звоню, говорю, что через пять минут из такси выйду, он – к выходу, мы сразу встречаемся, сначала гуляем по территории, если нужно что-то занести в комнату, заходим, заносим.

У него там младший брат, когда я приезжаю, это обеденный перерыв или сон. То есть второй ребенок отдыхает, поэтому уходим гулять по территории. Общаемся, болтаем о чем-нибудь.

Один раз меня заставили сдавать ГТО. Говорю Диме, что даже не знаю, что надо делать. Он говорит: «Давай я сейчас сделаю, а ты повторишь». Показал, куда бежать, куда прыгать.

За территорией пока нельзя видеться. Там нужно оформлять гостевой режим, я не успела этого сделать. Сначала нам нужно было многое обсудить, потом у него были проблемы с геометрией, с учебой, надо было этим заниматься… с английским.

Вроде по алгебре «4». По геометрии он ничего не понимает. Ему нужно разжевывать. Он спрашивает: можешь мне помочь? Я говорю: куда я денусь, я учитель математики. А английский… мы с ним договорились, что сейчас летом он будет мне писать на английском с переводом на русский, я ему тоже.

Я обязательно звоню ему раз в два дня. Если ему что-то надо, он может скинуть СМС: «Позвони мне». Они хотят контакта нормального, живого общения, чтобы их обняли, погладили по голове.

Первое время он не рассказывал о своих отношениях со сверстниками. Недели три ни слова об этом, потом начал. Но не всегда: мне кажется, что-то рассказывает, что-то нет.

Ты старше и можешь дать совет ребенку. С Димой мы сначала только дружили, а потом я поняла, что есть моменты, когда нужно сказать, что тебе что-то не нравится и попытаться его перенастроить.

При этом тебе нужно помнить, что ты – друг, а не мама, не учитель, который говорит просто «нет» и все, запрещает.

Ты должен говорить с ним, подвести его к какому-то самостоятельному решению. Приходится говорить: «Давай подумаем вместе». Это сложно для меня было.

Диана, проходит обучение

– Со временем понимаешь, что не можешь больше находиться в своих собственных проблемах, которые, наверное, не закончатся никогда. Одну ты решишь, возникает следующая. Обычная бытовая жизнь крутится-вертится, но хочется немного отвлечься от того, что ты постоянно действуешь во имя себя или своих близких.

Есть что-то еще, что важнее тебя. Вот такая потребность. Мне это очень близко. Я жертвовала какие-то деньги в фонды, люблю так: с утра отправила, весь день свободен. И это приятно, что ты кому-то помогаешь. Но большими суммами помогать я не могу, стала думать, чем бы я могла бы быть полезна еще.

Волонтерство доставляет мне радость, я чувствую от этого внутреннее вдохновение.

Оля и 14-летняя Валя, общаются полтора года

 

– Перед тем, как прийти в проект, очень долго работала, где-то шесть-семь лет. Была подписана на несколько фондов, связанных с пожертвованиями. Меня все устраивало, я думала, что выполняю какую-то социальную миссию, все было отлично.

Потом я решила немного сменить сферу деятельности, ушла, стала учиться в магистратуре, постоянного дохода у меня не было, но я чувствовала, что все равно есть необходимость помогать.

Тогда я поняла, что если у меня нет финансового ресурса, то есть время. И я стала искать, чем я могу помочь со своими навыками и возможностями. Думала давать какие-то бесплатные уроки английского, а потом нашла объявление о программе «Наставник».

Оформила документы, потом начала общаться с ребенком. Это тоже здорово получилось, потому что есть психолог, который подбирает ребенка по характеристикам, которые как-то совпадают с характеристиками наставника. Когда идет работа с ребенком, у тебя есть время провести внутреннюю работу с собой.

Действительно сложно, когда общаешься с ребенком, выстроить правильную коммуникацию, понять, кто ты для него, и кто он для тебя. Это самый сложный момент в работе.

Могут возникнуть сестринские, материнские чувства, потому что хочется все ему дать, как-то заботиться, особенно когда ты видишь пробелы, и тебе хочется пустоты эти заполнить.

В самом начале пути нужно обозначить, как вы с ним общаетесь. У меня получилось это сделать. Я знала, что не буду брать ребенка в семью, и мы сразу обговорили с Валей, кто такой наставник и на что она может рассчитывать в отношении меня.

Договорились, что Валя может мне позвонить в любой момент времени и задать любой вопрос, что мы будем с ней видеться время от времени. Это больше похоже на близкие дружеские отношения.

Сначала ты чувствуешь большую дистанцию и стену непонимания. Мне потребовались, наверное, полгода общения, для того, чтобы она мне могла доверять. Основное правило – не сдаваться и постоянно общаться.

Бывают моменты, когда хочется сдаться, но все равно нужно писать и продолжать. В нашем случае через полгода где-то лед растаял, потом мы полгода очень хорошо общались, а потом снова произошел какой-то внутренний коллапс.

То есть, мне кажется, ребенок проверяет тебя на прочность, проверяет, что можно с тобой сделать. И вот спустя полгода, когда Валя поняла, что несмотря на то, будет она мне отвечать или не будет, будет проверять на прочность или нет, я все равно буду ей писать. Со временем она стала рассчитывать на меня, появилось доверие.

Валю никто не научил выражать свои чувства, то, что она думает, свои потребности. Поэтому так важно их заметить, понять, что ее не устраивает и что волнует.

Вербально ей очень сложно рассказать об этом, потому что у нее нет примера, как можно рассказать о проблеме, и о том, что происходит в ее жизни.

Мне кажется, самое важное для этих детей – увидеть разнообразие выбора. Увидеть не только то, чего можно в жизни достичь, но что вообще в жизни существует.

У меня изначально было сомнение, должна ли я много рассказывать о себе. То есть сначала очень хочется, думаешь, нет, у нее буду спрашивать. Но на самом деле очень важно рассказывать о себе, и чем больше, тем лучше.

Говоришь: я сходила в парк, а потом я сходила в кино и еще что-то. Они представляют, что это можно делать вообще в жизни, что есть такие варианты. Очень важно еще говорить про учебу, что существуют разные университеты, факультеты, разные траектории обучения, выбор профессий, кем ты можешь стать в жизни.

Нужно рассказывать о многообразии жизненных сценариев – это то, чего им очень не хватает.

Вера Васильевна, проходит обучение

– Мне очень понравилась эта идея – наставничество. Я ее как бы наложила на свою жизнь и поняла, что в процессе учебы, работы встречались люди, которые, по сути дела, пусть ненадолго, выступали в этой роли (наставника). И я им так признательна. Получается, что я тоже получила поддержку.

Я думаю, важно дать этим детям как можно больше возможностей. Удивительное свойство нашего мозга в том, что те способности, которые даны от природы, даны в генах. Но непременно еще необходима соответствующая среда и просто помощь со стороны.

Дмитрий и 14-летний Олег, общаются полтора года

– Я первый раз попал в детский дом случайно. Однажды мы поехали с компанией, в которой я работал, в интернат. Это было стандартное мероприятие, когда собирается большая компания, проходило все в Ленинградской области.

Не было никакой инструкции, как вести себя с детьми, и все делали это по-разному. Я говорил в девчонками, с подростками. Что-то меня тогда зацепило.

А потом я переехал в Москву и несколько лет об этом не вспоминал, потому что не было сил и времени ни на что, кроме работы.

Позже понял, что хочу что-то делать дополнительно, вспомнил про эту поездку, поискал в интернете. Сходил в «Клуб волонтеров» и после этого уже не мог туда не ездить. Это очень сильная эмоциональная вещь, которая и на тебя работает, и видно, что помогает ребенку.

В какой-то момент мне захотелось больше, чем шесть поездок в месяц. Потому что вы встретились, вам весело, вам классно, поговорили, чему-то друг у друга научились, а потом они остаются на следующие полтора месяца со своими буднями. Эффект от этого, конечно, есть, но он не такой ощутимый, как мог бы быть, если бы это были более регулярные поездки.

Я не критикую, все эти программы безумно важны. Просто я понял, что это не совсем то, что нужно мне.

Нашел программу наставничества «Старшие братья старшие сестры», ответил на вопросы анкеты, прошел два дня тренингов. Дальше надо было составить портрет ребенка и единственное, что я указал – возраст. Мне хотелось ребенка более старшего возраста, я написал 14-16 лет. Через две недели мне сказали, что есть парень, которого зовут Олег.

За эти полтора года у нас были условно и взлеты, и падения, и, честно скажу, было несколько моментов, когда мне самому хотелось уйти из программы, и у него были всплески. В основном, это из-за какого-то недопонимания, возможно, из-за завышенных ожиданий друг от друга.

Я думал о том, почему мне захотелось именно взрослого подростка. Дело в том, что у меня самого не было понимания роли отца. Был дедушка до 12 лет, а потом его не стало. Все внимание, которым я был окружен, было женским. И я понял, что в работе с Олегом закрываю какие-то свои вопросы внутренние, связанные с периодом взросления.

Встречаясь с ним, я как бы собираю образ своего идеального отца.

Коллажи Дмитрия Петрова с использованием фото из Инстаграмм-страниц фонда «Здесь и сейчас» и волонтерской программы «Старшие Братья Старшие Сестры»