Врач от Бога

В феврале 2022 года скончалась монахиня Мария (Тимофеева, 1929–2022). В комментариях к ее некрологу появились восторженные, благодарные и горестные отклики: «Она спасла моего сына!», «Я была ее пациенткой!», «Только что поняла, что это мой любимый детский доктор!»

Монахиней Ада Тимофеева стала в 79 лет, а до этого была мудрым и смелым детским доктором, который в эпоху безоглядного увлечения антибиотиками учил родителей задумываться о последствиях тотальной химии, а во времена торжества «удобных» искусственных смесей вернул родителям значимость грудного вскармливания.

Почти на полвека московский педиатр Ада Тимофеева опередила в своих методах сегодня уже научно доказанные положения о вреде антибиотиков «при насморке» и отказа от грудного вскармливания.  А ее книга «Беседы детского доктора», впервые изданная в 1995 году, для нескольких поколений родителей стала учебником грамотного и трезвого отношения к здоровью своих детей.

Сложно поверить, что все так просто

Педиатр Дария Архипова знала Аду Михайловну с двух лет: родители маленькой Даши и Ада Тимофеева принадлежали к легендарному приходу отца Александра Меня. Из детства Дария запомнила только, что у Ады Михайловны «очень добрые глаза». Став врачом, она обнаружила множество и других бесценных качеств своей знакомой. Хотя сначала Дария пришла к Аде Михайловне не как врач, а как молодая мама:

– Я работала во взрослой кардиореанимации, была научно ориентированным молодым доктором, для которой «доказательная медицина» была своеобразным божком. А консультируясь у Ады Михайловны по поводу своего сына, я столкнулась с неожиданным для меня подходом:  «подождите», «понаблюдайте», «это можно есть, это можно не есть». Никакой категоричности, к которой я так привыкла! Меня это одновременно и удивило, и заинтересовало. Сложно было поверить, что все так просто. Можно увидеть симптомы заболевания у ребенка, например температуру, и наблюдать, а не бросаться их «исправить».

Из книги «Беседы детского доктора»

«Повышение температуры свидетельствует о том, что организм начал борьбу с инфекцией. Снижать температуру тела ребенка следует тогда, когда она очень высокая (39–40 градусов) и ребенок плохо переносит это состояние». Эти утверждения стали откровением для многих педиатров и родителей и индульгенцией для тех, кто на собственном опыте уже знал: повышенная температура не всегда враг, а таблетка аспирина не всегда друг.

А потом мне захотелось самой заняться лечением своего ребенка (к другим врачам я его не водила), и я из любопытства и с разрешения Ады Михайловны стала ходить к ней на приемы, чтобы поучиться. Это любопытство привело меня к тому, что я переквалифицировалась в педиатра.

В течение трех-четырех лет я приходила на приемы к Аде Михайловне после своей работы и учебы. Сидела, наблюдала, потом мы с ней обсуждали ту или иную ситуацию. На самом деле научиться чему-то можно, только перенимая опыт из рук в руки. Мне кажется, что и ей самой было важно передавать этот опыт.

Ада Михайловна любое лечение начинала с того, что разговаривала с мамой, объясняла ей, что происходит с ребенком. И это всегда давало плоды. Она и меня научила этому: не так важны твои назначения, как возможность донести до человека, что он делает и зачем.

Такой осознанный подход пациента к лечению для меня сейчас основополагающий. А тогда это было открытием.

И даже если родители чего-то не понимали, Ада Михайловна никогда их в этом не упрекала, никогда в жизни я не слышала от нее фразы типа «я же вам сказала».

В ее тоне не было никакой директивности.

«Метод Тимофеевой»

После ординатуры Московского института педиатрии и детской хирургии Ада Тимофеева работала ординатором в детских больницах

Был ли у Ады Тимофеевой свой метод? Особая чуткость к пациентам научили ее – «делай так», и она была уверена в своих действиях. По мнению Дарии Архиповой,

уникальность врача Тимофеевой – в ее огромном медицинском кругозоре, она не отвергала никакие, даже нестандартные, непривычные медикам методы. Однако всегда «переваривала» полученную информацию, проверяла научное обоснование и добывала оттуда разумное практическое знание.

Закаливание? Да, возможно. «Исследования лаборатории И. А. Аршавского показали, что организм в момент рождения хорошо справляется с перепадом температур. Несомненно, что тренировать в нем эту способность стоит и дальше. А мы нередко начинаем кутать ребенка», – писала Ада Михайловна в своей книге «Беседы детского доктора» и дальше предлагала те варианты закаливания, которые сама практиковала со своими пациентами.

При этом оговариваясь: «Старайтесь, чтобы ребенку было приятно. Не пугайте его, не настаивайте, если он боится, чтобы не превратить все это в стрессовую ситуацию».

Лекарственные травы? Да, если подходить к этому с умом. Обертывание мокрым полотном вместо жаропонижающего? Бывают ситуации, когда именно это безопаснее для ребенка. А вот лечение большими дозами витамина С, мумие и прополиса может оказать пагубное влияние на организм, призывала к осторожности Ада Тимофеева.

«Старые врачи учили нас: надо лечить не болезнь, а больного, учитывать все особенности организма данного человека, всю сопутствующую патологию. Только индивидуальный подход к каждому малышу!

Внимательная мать – всегда лучший советчик и помощник врача.

Поэтому в одних случаях показана холодная вода, в других – горячая, а иногда – контрастные водные процедуры».

Анна Битова, директор Центра лечебной педагогики (Москва), познакомилась с Адой Михайловной, когда та была уже на пенсии. Но поток семей, которые обращались к доктору, не иссякал. И тогда кто-то из общих знакомых попросил разрешение устроить ей кабинет на территории Центра лечебной педагогики, который возглавляла Анна.

«В центре Аду Тимофееву очень полюбили, стали приводить к ней своих детей. А потом и „особых“ подопечных Центра лечебной педагогики.

В чем заключался метод Ады Михайловны… – формулирует Анна Битова. – Прежде всего в опоре на иммунные силы организма и на их укреплении. Но, если нужно, подключала и медикаментозное лечение. Просто назначение препаратов не всегда безопасный способ лечения, хотя и быстрый. А она знала разные способы решения одной и той же проблемы. И умела применять их. А главное – имела смелость брать на себя ответственность за свои решения».

Маргарита Кузнецова, врач-неонатолог:

«Известно, что при бронхоспазмах назначают гормональные препараты. Но Ада Михайловна умела снимать их компрессами, банками, контрастными процедурами. И такое лечение помогало избежать осложнений, не делало ребенка зависимым от искусственных гормонов, включало резервные силы организма».

«Через неделю моя дочь начала умирать»

Ада Михайловна на приеме в Центре лечебной педагогики

Анна Битова вспоминает, как однажды проводила выездной лагерь на 80 человек. Вдруг там заболел ее младший сын – тяжелый отит. В ближайшей больнице, куда они приехали, предложили антибиотики. А у него была на них жесточайшая аллергия, вплоть до отека Квинке.

– Я не хотела рисковать. Что делать? Мы далеко от Москвы, практически в лесных условиях, – рассказывает Анна. – У меня на руках двухлетний сын, который кричит от боли. Я позвонила Аде Михайловне, и она по телефону подробно расписала мне всю схему лечения. Там же, в лагере, «в лесных условиях» я вылечила сына, и мы благополучно вернулись домой без отита.

Но мое безграничное доверие Аде Михайловне сформировалось еще раньше, когда родилась моя средняя дочь. Она родилась с экстремально низкой массой тела, меньше 1 кг. Тогда, 30 лет назад, такие дети не выживали. Меня чудом пустили к ней в реанимацию, и я могла стоять рядом с ней, видеть ее, опутанную трубками, сквозь бокс.

Через неделю она начала умирать.

Я позвонила Аде Михайловне, она попросила договориться, чтобы ее пустили в реанимацию. До сих пор не могу понять, почему ее пустили, и самое удивительное – почему врачи реанимации согласились со всеми ее назначениями! Они поменяли всю схему лечения после ее посещения.

Кроме того, Ада Михайловна сказала: «Надо дать ей имя». И там же, в реанимации, крестила ее Надеждой. (В экстренных случаях обряд крещения может провести и мирянин – прим. ред.) Через некоторое время мы забрали Надю из реанимации. Она весила 1 кг. Ада Михайловна каждый день приезжала к нам домой. И она ее выходила! До последнего дня она помнила о своей крестнице, была к ней очень привязана.

Особый доктор для особых детей

Центр лечебной педагогики дал Аде Тимофеевой не только место для приемов, но и включил в круг «особых детей».

«Я тогда очень увлекалась разработкой принципов ранней помощи, – рассказывает Анна Битова. – И Ада Михайловна тоже стала у своих пациентов в раннем возрасте подмечать те или иные особенности развития и направляла их к нам.

Ада Михайловна всегда делала полный осмотр ребенка. Не так: „Болит живот – пощупаем живот, болит сердце – послушаем сердце“. Ей было важно увидеть ребенка целиком, работу всего организма в целом.

А мы, в свою очередь, направляли своих подопечных к ней. И видели, что после того, как Ада Михайловна укрепляла их общее физическое здоровье, корректировала питание – их реакции, поведение легче поддавались изменениям».

Маргарита Кузнецова:

«Ада Михайловна очень быстро увидела связь между нарушением питания и нарушением поведения. Она, например, говорила, что запор в пищеварительной системе может провоцировать и „запор“ в речи. Стоило расслабить одну систему – расслаблялась, легче поддавалась коррекции и другая».

Хотите вылечить ребенка – поговорите с мамой

Врачебное мастерство можно передать только из рук в руки. Справа: Дария Архипова перенимает опыт Ады Тимофеевой (фотография 90-х годов)

Маргарита Кузнецова рассказывает, как однажды что-то сбилось на приеме: одна семья не пришла, другая семья попросилась очень срочно их принять, в итоге третья семья была вынуждена ждать. Отец семейства был возмущен.

И тогда Ада Михайловна вышла к нему и очень искренне и очень смиренно этому человеку в разы младше ее, сказала: «Да, это моя вина. Простите меня, пожалуйста!»

«Ада Михайловна обладала глубокой уверенностью в себе, основанной на внутреннем благородстве, а не на самоуверенности, – говорит Дария Архипова. – Такому человеку, с одной стороны, неважно, что о нем подумают, а с другой – он никогда не позволит себе унизить другого или посмеяться над ним.

Если родители долго не соглашались с ней, она могла сказать: „Вы меня можете не послушать, но я вам выразила свое мнение, а дальше вы можете сами решить, как поступить“. И когда доля ответственности перекладывалась на родителей, они уже иначе воспринимали ее слова».

Юлия Постнова, мама пятерых детей, основатель Родительской школы «Драгоценность»:

«К Аде Михайловне первый раз я пришла с Полиной, своим вторым ребенком. Я очень беспокоилась, что она плохо прибавляет в весе. А ушла от Ады Михайловны с фразой: „Ребенок знает, сколько нужно ему прибавить, не волнуйтесь!“ И после этого приема кривая веса поползла вверх. Наверное, потому что я успокоилась. Когда у нас появилась Родительская школа „Драгоценность“, я пригласила Аду Михайловну прочитать лекцию для родителей. Актовый зал был набит битком. А ведь интернета и соцсетей тогда не было, информация распространялась не так быстро.

Ада Михайловна не боялась идти против общепринятых инструкций. Скажем, по медицинским стандартам тех лет прикорм младенцам вводили в четыре, а то и в два месяца. Но она видела, как часто ранний прикорм (до шести месяцев) провоцирует у ребенка аллергию или проблему с пищеварением. То ли экологические условия, то ли другие факторы вынуждали изменить стандарты, и она не боялась делать это».

«Схему введения прикорма младенцам, разработанную Адой Михайловной, я до сих пор использую в своей практике, – признается неонатолог Маргарита Кузнецова. – Не тороплю маму до шести месяцев, начинаю с жидких продуктов, ввожу новые продукты осторожно и постепенно, давая организму возможность усвоить их».

«А я особенно благодарна Аде Михайловне за умение пальпировать, – делится Дария Архипова. – Теперь я понимаю, что это действительно редкость – такая деликатная и тактичная пальпация. Ты кладешь руку на живот и сначала разговариваешь с человеком. То есть даешь ему время привыкнуть, не нарушаешь грубо его границы.

У нас часто, к сожалению, к человеку подходят как к объекту. Объекту лечения, объекту рассмотрения. Для Ады Михайловны пациент всегда был прежде всего человеком.

Ада Михайловна клала руку ребенку на живот и ждала, пока ребенок перестанет бояться, задавала ему вопросы про детский сад, про его друзей.

Я сейчас читаю детям стихи. Ну, скажем, «На свете есть котята Касьянка, Том и Плут, и есть у них хозяйка, не помню, как зовут», ну и так далее. Я не помню, откуда взялся этот прием. Может быть, и она читала стихи, не помню.  Но в любом случае она сначала общалась с этим человеком, он для нее был человек – а не живот.

И когда ребенок уже общался с ней, то ее рука начинала „общаться“ с этим животом, тихонечко углублялась внутрь. Важно, чтобы пациент позволил пройти руке врача вглубь живота, а не просто дал прощупать переднюю мышцу. А это можно сделать только, заслужив доверие».

«Мама первой из нас пришла к Богу»

Кандидатскую диссертацию Ада Тимофеева защитила в начале 1970-х годов в НИИ гигиены детей и подростков и заняла там должность старшего научного сотрудника

Сын Ады Михайловны Тимофеевой, протоиерей Алексий Тимофеев, настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы в деревне Гульнево Дмитровского района, рассказывает, что семья их долгие годы была очень далекой от Церкви. Это была семья образованных, интеллигентных, порядочных людей:

«Родители не были церковными людьми, но всегда искали Правду в самом высоком понимании этого слова. И образ родителей был для меня стержнем, основой моего собственного поведения. От многих возможных грехов юности меня сдержала мысль: „А что скажут об этом родители?“

Сколько я помню маму, она все свое время проводила с больными детьми, с их родителями. Да, мы практически не видели ее дома. Но у меня никогда не было на нее обиды. Наоборот, мне всегда казалось, так и надо жить.

Если сюда добавить папу, который был геологом, а принципы работы в геологической партии – взаимовыручку, чуткость друг к другу – перенес в нашу семью, то можете себе представить, как мне с родителями повезло.

Мама первой из нас осознанно пришла к Богу. Ей был тогда 41 год, она ходила в приход отца Александра Меня, попала туда в начале 80-х годов. Мне было лет 20. Я там тоже бывал, но приходом мне стал другой храм. Свой духовный путь я вообще строил сам – такой характер. А мама всегда была рядом.

Помню, как епископ Григорий (Чирков), секретарь Московского епархиального управления, пригласил меня на собеседование по поводу моего рукоположения. В дьяконы, как я полагал. Мама сказала: „Я пойду с тобой“. По окончании собеседования он сказал: „15 декабря – рукоположение в дьяконы, 17 декабря – в священники“. Ошарашенный, я вышел с этой новостью к маме. Она так и села».

«Ада Михайловна со слезами на глазах рассказывала, как 5 сентября 1990 г., всего за четыре дня до гибели о. Александра Меня, они с мужем приехали в Новую Деревню на венчание друзей, как свидетели. И, пока ждали священника, Игорь, ее муж, внезапно захотел тоже венчаться. Это было полной неожиданностью и большой радостью для Ады Михайловны, ведь она уже была церковным человеком, а муж относился к Церкви доброжелательно, но, как она считала, еще не был готов к такому решению.

Отец Александр радостно одобрил появление второй пары новобрачных, воскликнув: „Значит, свидетелей не будет!“

Венчание запомнилось ей необыкновенно праздничным и торжественным! Ада Михайловна вспоминает, что о. Александр благословил еду, поздравил их, но вскоре ушел к себе. И, несмотря на радость, Ада Михайловна почему-то отметила про себя, что любимый батюшка хоть и не грустный, но какой-то очень сосредоточенный. А в следующее воскресенье, 9 сентября, Ада Михайловна приехала в Новую Деревню и после тревожных часов неведенья в ожидании не пришедшего на службу о. Александра, была сражена страшным известием». (Из статьи Веты Рыскиной «Ада. Анна. Мария»)

Дария Архипова, которая долго работала с Адой Михайловной бок о бок, вспоминает, что та никогда не выставляла свою веру напоказ.

Иногда, не во время приема, Ада Михайловна могла обратиться с молитвой: «Ничего не понимаю. Господи, помоги!»

«Она могла при мне это сказать, понимая, что меня это не смущает. Или если к ней приходили верующие родители, она могла перекреститься на икону со словами „Господи, благослови начать работу“. Но только если она знала, что не смутит этим людей.

Для нее обязательным условием было – отложить работу во время Страстной недели. Она просто сообщала это как факт: „На Страстной неделе я не работаю“. Это не было проверкой – мол, а ты как поступишь. Но невольно я задумывалась над этим, может, мне тоже стоит так поступить? Однако выбор всегда оставался за мной. Я никогда не чувствовала упрека в ее словах».

«А ты не хочешь принять монашество?»

В 79 лет Ада Михайловна приняла монашеский постриг с именем Мария и продолжала лечить приходящих к ней детей еще семь лет, до того момента, пока ее здоровье не подорвал второй инсульт

В 2006 году, после того, как у Ады Михайловны случился первый инсульт и она не смогла больше работать, отец Алексий забрал маму к себе. Тогда он был настоятелем храма святителя Николая в селе Озерецкое под Лобней.

Там ей организовали и покой, и уход. Но как только она немного восстановилась, тут же возобновила приемы. Люди сами подходили к ней с вопросами и просьбами (слух о ее докторском даре пронесся мгновенно), а она никогда никому не отказывала.

«Помню, – говорит отец Алексий, – заходим мы в трапезную, а там на столе на пеленочке уже сидит голый младенец, родители ждут маминой консультации.

При этом мама была абсолютной бессребреницей: предложить ей деньги за консультацию было равносильно оскорблению».

В 2009 году здоровье Ады Тимофеевой значительно ухудшилось. По сути, она умирала. «Не хочешь ли ты принять монашество?» – предложил сын. И она сразу же согласилась. Приехал епископ Роман (Гаврилов) для совершения пострига. В храм ее внесли на руках.

Каково же было чудо Божие, когда обратно из храма она не просто выходила на своих ногах – она летела как на крыльях в своем новом монашеском облачении и клобуке. Даже мантия развевалась на ветру! Еще семь полноценных лет она посещала все церковные службы, читала свое монашеское правило. А в 2016 году, когда случился еще один инсульт, мать Мария (это имя она получила при постриге) слегла, и ей потребовался постоянный уход. И вплоть до самой кончины, до 2022 года, о ней заботились любящие прихожанки. Вот так продлил ее дни Господь. Ей было 92 года.

Евгения Белова, мама шестерых детей, ожидающая седьмого, никогда не была на приеме у Ады Михайловны. Но благодарна за ее книгу:

«Книга „Беседы детского доктора“ была для меня не просто настольной, она была главным успокоительным средством для моих родителей, бабушек, соседок и прочих доброжелателей. Мендельсон и Сёрзы были тогда популярны, но они американцы, „у них там – это не у нас тут“, к другим авторам тоже были вопросы – кто-то не врач, кто-то из врачебного сообщества вышел…

А тут самый настоящий наш педиатр с огромным стажем. Рассудительная, с живым и легким слогом, с огромной любовью к детям. Спокойную меня она еще больше успокаивала и укрепляла в том, что казалось интуитивно верным в начале пути…

Не удивлена, что Ада Михайловна оказалась глубоко верующим человеком, это просто считывалось между строк. А ее книга, уверена, не устарела и сейчас и еще долго не устареет. Всегда ее рекомендую знакомым молодым родителям, она у меня, что называется, в первом списке».

Фотографии из семейного архива

Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.

Читайте наши статьи в Телеграме

Подписаться

Для улучшения работы сайта мы используем куки! Что это значит?