Хватит рассуждать, пора молиться
Родион (так звали отца Рафаила до принятия монашества (1891-1957) родился в семье сапожника под Курском. От отца Родион научился ремеслу. Во время службы в армии закончил военно-ветеринарную фельдшерскую школу, получив еще одно ремесло и унтер-офицерское звание. А после революции, побывав дома, попрощался с родными и отправиться в Оптину пустынь. До войны Родион уже много раз там бывал.
Стоя перед воротами монастыря, Родион вдруг заколебался. Вспомнил заплаканную мать, девушку, в которую был влюблен. Прав ли он, что хочет оставить все это? Может, надо жениться, жить своим домом, растить детей? А монастырь – это забвение всего личного, крест на нем. Хватит ли сил на монашество?
Тут Родион понял, что хватит рассуждать, надо помолиться. Ответ пришел сразу же: в своем сердце Родион услышал, что без Креста нет венца. Путь на небо лежит через голгофу, с крестом в руках, с крестом на плечах…
После такого ответа все сомнения ушли. 26 августа 1918 года Родион стал послушником Оптиной пустыни, нес послушания ветеринарного фельдшера, пел в хоре.
В скором времени советская власть преобразовала обитель в «племенное хозяйство». Первое время насельники монастыря жили в монастыре, совершали богослужения. Через пять лет монахов разогнали, и послушник Родион вместе с другими монахами стал жить на частной квартире в Козельске, а на жизнь зарабатывал сапожным делом.
В загоне для свиней
Родион принял монашество в 1928 году с именем Рафаил в честь Архистратига Божия Рафаила, который считается целителем разных недугов. В 1930 году его приговорили к десяти годам лагерей (за «религиозную агитацию и призыв крестьян к восстанию»). Отправили в Вишерский исправительно-трудовой лагерь на Урале.
Через 4 года о. Рафаила перевели в Дмитров под Москвой. Он работал ветеринарным фельдшером при животноводческой ферме, которая занималась свиноводством. Жить фельдшеру-монаху предложили на рабочем месте – в свободном загоне. Поскольку заключенных почти не кормили, отцу Рафаилу корм свиней помог выжить в голодное время.
«За Тебя»
В Вишерском лагере о. Рафаил сидел вместе с Татьяной Гримблит, арестованной за помощь священнослужителям. Татьяна писала стихи, одно из них стало любимым у о. Рафаила, совсем незамысловатое:
«…Мне не радость сулит эта жизнь на земле –
Я решил ведь идти за Тобою,
И в награду за то, что служил я Тебе,
Мир покроет меня клеветою.
Но во имя Твое все готов я терпеть –
Хоть сплошное ненастье найду.
За Тебя, мой Господь, я готов умереть,
За Тебя на страданье пойду.
Мир не понял меня и над скорбью святой,
Что в своей затаил я груди,
Посмеется шутя и, смеясь над Тобой,
Приготовит мне крест впереди.
Но готов я служить всей душою Тебе, –
Пусть враги мне друзья все мои;
Утиши мою скорбь, мир усталой душе
Ниспошли в наши тяжкие дни.
Я отраду нашел у креста Твоего,
Я уж в мире от мира ушел,
Мой душевный покой, все отдал за него,
Но зато ведь Тебя я нашел.
Не слезами, а кровью все раны Твои,
Мой Спаситель, готов я омыть:
Я молю, пусть настанут же дни,
Чтоб и жизнь за Тебя положить».
В 1936 году у отца Рафаила в бараке был обыск и эти стихи нашли. Стихи были представлены как доказательства вины против государства, и монах отправился на шесть лет в Усольлаг на Кольском полуострове.
«Не засмотрись, человек!»
После освобождения о. Рафаил вернулся в Козельск. В 53 года архидиакона Рафаила рукоположили во священника и назначили настоятелем Благовещенской церкви Козельска. Оптина и Шамордино были в запустении, но возвращались после лагерей монахи, и нуждались в помощи. Рафаил очень помогал шамординским монахиням.
«Родная моя Татиана Федоровна, мир Вам и спасение от Господа!? – из письма о. Рафаила духовной дочери.
– Господь, кого хочет привести к Себе, тому посылает непрестанно скорби, а особенно, когда в этой душе есть закваска христианской добродетели, но эта душа тянется к земле, заражается миролюбием».
«Милая дочка Валя! Мира, здоровья и спасения отечески желаю тебе! Тебе, наверное, небезызвестно, что я после Пасхи два месяца был болен смертельно, после святого соборования я стал поправляться. Скорбями и болезнями укрепляется вера, сознание своего ничтожества, бессилия, и кратковременного пребывания на земле. Господь нам говорит – напоминает: опомнись человек! – не засмотрись, не увлекайся, как малое дитя игрушками. Ты венец творения на земле. Ты отблеск Божества. Живи разумно, человечно. Твое назначение Небо – Рай. Твое сообщество там – ангелы и все святые!
Рад, что обещаешь выполнить мои советы – они искренни, как отца любимому дитяти. Будешь меньше волноваться на мелочах. Окрепнет твоя нервная система и организм. И в семье будет мир и отрада…»
«Без этой скорби жизнь моя была бы не полна»
В 1948 году в Благовещенский храм, где служил отец Рафаил, был направлен для служения о. Сергий, агент МГБ (Министерства государственной безопасности). Чтобы наладить свои отношения с прихожанами и войти в доверие, он старался быть ласковым, приветливым. Многие месяцы отец Сергий докладывал в МГБ о жизни отца Рафаила.
Однажды отец Сергий уговорил церковную старосту Наталью пожаловаться властям на то, что отец Рафаил отстранил ее от свечного ящика.
Отца Рафаила вызвали к уполномоченному Совета по делам религии, а потом арестовали и дали еще 10 лет в Вятлаге.
Перед отправлением в заключение батюшка писал своим духовным чадам:
«Слава Богу за все! Дорогие, родные мои! Братски сердечно приветствую вас и всех прочих ближних и дальних, ненавидящих и обидящих мя. Прощаю чад перед Господом в сердце моем. Укрепляем благодатию, сравнительно здравствую…
Грешный Рафаил. Без этой скорби жизнь моя была бы не полна».
«За змею неприязненного чувства – не похвалю»
Многие прихожане стали осуждать отца Сергия и бывшую старосту (ее отец Сергий уволил сразу после ареста отца Рафаила) за то, что они предали отца Рафаила. Сам иеромонах просил не искать виновных в своем заключении, а, если такие люди и были, то их нужно простить, благословить и молиться за них. В своих письмах он учил прощению:
«Детка Тоня! А за то, что ты носишь в сердце своем – змею неприязненного чувства к отцу Сергию и даже как ты пишешь: «не простила и, наверное, никогда не прощу!» За это не похвалю. Это чувство гибельное для души.
…И мы с тобою грешные, нуждаясь в прощении грехов, – молимся – Отче наш, иже еси на небесех… и остави нам долги наши, «якоже и мы» – оставляем должникам нашим. Вот видишь, чтобы получить от Господа прощение, впредь надо самому простить.
Итак, дорогое дитя мое, прошу и за меня, и за себя – не сердись ни на кого, а тем более, на отца Сергия, как не сержусь ни на кого я и всем простил в самый час скорби моей еще 11 июля, и сейчас, как и до самой смерти, буду о них молиться не яко за врагов и обидчиков своих, а яко о благодетелях спасения моего, – да помилует и спасет их Господь.
Поступи и ты так же, и воцарится в душе твоей мир и покой, а в этом все счастье человеческое на земле. … А то, что совершилось со мною, то это все не по хотению человеков, а по воле Божией – ко спасению моему, и этой воле Божией я покорен на все виды страданий и смерти, где и какова она ни будь….»
«Чадо! Прошу не огорчайся и не сетуй на Наташу, как не огорчаюсь ни на кого я. Кто весть пути и судьбы Господни.
Разве Сыну Божию подал чашу Каиафа или Пилат, или Иуда, предавый его? Нет, Отец Небесный.
Мой долг не судить, а простить всех, всех и за всё. А паче всего, искренне молиться за враги. И больше.
Простить врагу – святое дело,
Но кто в беде помог врагу,
Вот про того сказать я смело,
Как про подвижника могу!..»
Отец Рафаил просил передать отцу Сергию, что, если он вернется из лагеря, то будет просить только одного – быть сторожем храма.
Староста Наталья раскаялась
Бывшая староста храма Наталья написала отцу Рафаилу покаянное письмо, в котором просила прощение за свое предательство. Батюшка ей писал:
«Мир и спасение от Господа – скорбящей душе твоей, чадо мое Наталия!..
Винить… тебя всецело в предательстве – я этого не мог и не могу допустить в мысли, а по женской немощи болтнуть где-либо и кому-либо. Это и ты отрицать не станешь.
И ты прекрасно знаешь, что в своих корыстных целях, с тонким подходом отец Сергий все наматывал себе на ус. Но Бог с ним и со всеми! Я усматриваю в этом только волю Божию и Его святой Промысл, ведущий меня сим путем Голгофским не с митрой на главе и златым крестом на груди, а с тернием на главе, с крестом на плечах…»
Страшен только грех
Условия заключения о. Рафаила были тяжелыми. Приходилось терпеть голод, унижения, клевету, но о. Рафаил боялся не ухудшения своего положения, а только греха:
«Мир душе твоей и здравие телу отечески желаю, родная Любовь! Вчера, в воскресенье вечером… получил неожиданную посылочку, все в целости. Глубоко тронут твоей заботой и несказанно сердечно благодарен. Это от твоей бедности воистину драгоценная лепта вдовицы. Бог да примет ее, якоже ону, и да воздаст тебе сторицею.
Но впредь прошу – не лишай себя последних крох ради моей худости. Мне не горестно (но сладко, а паче спасительно) претерпеть все – клевету, глад, изгнание, страшен только грех, а пред ним и самая смерть чепуха… Обо мне, родная, прошу тебя и всех прочих не скорбеть, но паче молиться; без сего моя жизнь была бы не полна. Это последний аккорд хвалы моей Богу. А Ему слава за все – за все!»
«Возлюби страдания, слышишь!»
10 ноября 1951 года отец Рафаил писал духовной дочери: «В ночь под 10 нового стиля во сне сладко-пресладко воспевал: «Величай, величай, душе моя, Честнейшую и Славнейшую горних воинств Деву Пречистую Богородицу!» И слышу глас некоего духовного мужа: «Аще хощеши спастися – возлюби страдания!»
Чадо Любовь, слышишь! Не только терпи, но возлюби страдания».
После смерти Сталина верующие обращались в Верховный совет с просьбой об освобождении отца Рафаила. Особым образом о нем ходатайствовала бывшая староста Наталья: «Прошу Верховный Совет ответить на заявление православных верующих города Козельска Калужской области… Просим вашего ходатайства освободить нашего священника Шейченко Родиона Ивановича по старости, ему шестьдесят три года, инвалид.
Со стороны облуполномоченного… нанесена на него ложь и клевета, я подтверждаю своей подписью, а если потребуется, я все могу объяснить».
Однако просьбы прихожан были проигнорированы.
Самый нужный товар
Отца Рафаила освободили только в 1955 году. Он вернулся в Козельск и был назначен на прежнее место служения вторым священником, а настоятельствовать продолжал отец Сергий, тот самый.
Перенесенные страдания научили батюшку еще больше сопереживать людям. С большой любовью он относился к нищим и своих духовных чад об этом просил.
По воскресным дням батюшка устраивал чаепития для нищих. Был случай, когда он пригласил к себе одну слепую нищую в день ее Ангела, чтобы ее угостить, напоить чаем. Одна из духовных дочерей отца Рафаила упрекнула священника: «Да ну, батюшка, тоже еще, нужный товар!» Старец ей ответил: «Это самый нужный товар!»
