Потрясающе красивые вазы, чашки, светильники, мозаика – все это сделано людьми с разными формами ментальной инвалидности. Они работают в мастерской «Особая керамика» под руководством профессиональных художников. И никому – ни художникам, ни кураторам проекта, ни самим мастерам не хочется, чтобы эти изделия покупали из сочувствия и жалости.
Но керамика так хороша, что, продается, например, в Государственном музее изобразительных искусств им. Пушкина. И в павильоне «Космос» на ВДНХ особая керамика никогда не задерживается.
Успешный опыт такой мастерской может быть тиражирован по всей России. Куратор проекта Юлия Липес рассказывает, с чего началась мастерская, почему людям с особенностями важно работать и как труд повышает у них чувство собственной значимости.
Просто и красиво
– Юлия, насколько сегодня в России распространены мастерские для людей с особенностями?
– Это до сих пор нечастое явление. Постепенно они открываются в разных городах, но их недостаточно.
Если таких мастерских будет больше, очень многие особые люди смогут работать.
В советское время были мастерские при ПНД, где люди с инвалидностью делали розетки, выключатели, свинчивали ручки, труд был полезный, но совсем не творческий. Кроме того, в такие мастерские брали только тех, кто может работать самостоятельно.
Мастерская «Особая керамика» появилась около 20 лет назад в Центре лечебной педагогики и сначала была ориентирована на подростков с особенностями.
Сначала целью была исключительно терапия. С каждым ребенком мы знали, для чего занимаемся: для того, чтобы развивать у него пространственные представления или, например, чтобы подросток научился планировать свою деятельность. У каждого были проблемы, которые мы старались решить.
А потом к нам пришла художница Тамара Лаврентьева и у наших учеников стали получаться совсем другие изделия. Тамара знала, как керамику сделать и просто, и красиво. И через некоторое время Тамара стала нас убеждать, что этих ребят можно учить, что у них есть свое видение и оно ценно. И для других людей оно тоже может быть очень интересным.
«Слушай, у нас нет другого гончара»
– Вопрос от скептиков: люди с особенностями действительно могут работать успешно?
– Да, наш опыт говорит об этом. Например, мы делаем посуду на тему космоса, она продается в павильоне «Космос» на ВДНХ. И очень быстро раскупается, мы все время делаем новую.
Так что сомнений в том, что эти люди могут работать и создавать востребованные на рынке товары, у нас нет.
Просто есть люди, которые могут работать достаточно самостоятельно, им необходимо минимальное руководство, а есть люди, которым нужно больше помогать. И им гораздо труднее найти то, что они могут делать.
Когда человек занимается творчеством, он всегда развивается. Но если это художник с особенностями, то он обычно не может сам себе следующий шаг придумать, ему нужен руководитель.
Но даже люди с какими-то очень серьезными проблемами могут работать, хоть и недолго.
Например, одна девушка приходит к нам на два часа дважды в неделю, у нее есть свой сопровождающий, который от нее ни на минуту не может отвлечься. Но и для нее нашлась работа, причем как творческая, так и техническая. С психологом Марией Королевой она делает вазы, со мной – заготовки для светильников.
У нас есть человек, который стал прекрасным отливщиком. Два человека научились гончарить. Далеко не каждый может научиться гончарить, это довольно тяжело. Они гончарят несложные вещи — чашки, миски, но делают это качественно.
Но недавно Андрей сказал: «Не хочу больше гончарить, хочу делать офорты». Мы ответили: «Слушай, у нас нет другого гончара, который будет это делать». Он быстро согласился продолжить гончарить, для него это важная информация: что он действительно это умеет и что он в какой-то степени незаменим.
Но если человек хочет научиться делать что-то новое, мы стараемся дать ему эту возможность, потому что это для него развитие.
«Им важно делать то, что будет нравиться людям»
– А почему вы считаете, что это важно – работать людям с особенностями?
– Работа делает их жизнь более осмысленной. Когда они были 15-летними юнцами, мы сами были не очень уверены, надо ли это делать и долго с ними это обсуждали. Говорили о том, как может сложиться их жизнь во взрослом возрасте, спрашивали, чего бы им хотелось и что было бы интереснее – чтобы у них было больше всяких социальных благ, развлечений или чтобы они могли делать то, что другим людям будет нужно.
И они сказали, что им важно делать то, что будет нравиться другим людям. Они действительно хотят что-то делать для других.
Пока люди с инвалидностью поставлены в такое положение, что по большей части являются потребителями. О них заботятся, их жалеют, это не очень приятное положение в жизни.
Но когда человек видит, что покупают вещь, сделанную его руками, он иначе себя чувствует. Появляется чувство собственной значимости, которое каждому из нас необходимо.
– Мастерские-терапия, мастерские-обучение и мастерские-работа: в чем разница для самого человека?
– Терапия устроена так: у ребенка есть проблема, которую мы стараемся решить.
Например, он плохо представляет себе пространство, то, как в нем могут располагаться разные предметы. И эти проблемы можно решать в лепке, например, лепить собачку и показывать, как у нее расположены четыре ноги.
Если их расположить неправильно, собака не сможет стоять. Так постепенно пространственные навыки будут развиваться.
Но насколько красивая и прочная при этом получится собачка, нам не очень важно.
Обучение предполагает овладение навыком, умением. Человеку показывают разные технологии, постепенно ищут, где он сможет себя проявить. Проявляются сильные стороны, на которые можно опираться. Это уже не проблемы, которые нужно решать, а возможности, и на них все строится.
Если у человека с пространством все сложно, он будет рельефы изготовлять, мы его научим на плоскости делать что-то интересное. У него потихоньку будут развиваться пространственные представления, но мы не будем на этом зацикливаться, мы, наоборот, возьмем его сильные стороны и будем их развивать.
Когда человек начинает работать, у него появляются обязанности и ответственность: работу нужно делать качественно и к определенному сроку.
Даша и Жюль Верн
– Как меняется восприятие мира и себя у человека с особенностями, когда он начинает работать?
– У него появляется ответственность, за то, что он делает. Он не может просто взять и не прийти на работу, нужна уважительная причина.
Если человек чувствует себя состоявшимся, он может принять свои слабые стороны, психические особенности, и не бояться.
Достижения дают опору в жизни. Наш Коля может рассказать вам: аутизм – когда то и то-то трудно, зато это легко. Мне кажется, это важно.
– Вы осознанно объединили в мастерской людей с разными ментальными нарушениями, как небольшими, так и достаточно тяжелыми? В «Особой керамике» ведь есть люди, которые хорошо общаются, и есть те, кто совсем не говорит.
– Мы так и хотели с самого начала, мне кажется, что это правильно. Мастерская – как мозаика, каждый может найти в ней свое место. Кто-то может замывать кусочки, это простое дело, кто-то собрать эту мозаику, а кто-то – затиркой затереть.
И для наших работников это тоже хорошо: более сильные и самостоятельные начинают помогать тем, кто еще не так уверенно может работать. За счет этого они чувствуют себя сильными, а тем, кто менее самостоятелен, есть, за кем тянуться.
Мы хотели такую мастерскую, где каждый человек сможет себя выразить. В творчестве это сделать проще, чем в монотонной работе по склеиванию конвертов, например.
Если человек не говорит сам, ему вообще сложно что-то свое сказать другим людям, передать чувства и мысли. Например, у нас есть девушка Даша, она не говорит, но у нее много интересного в голове, жестами она пересказывает спектакли, книги.
Я долго ее не понимала, пока не обнаружила, что она пересказывает «Детей капитана Гранта» – частично рисует, частично жестами.
Она любит очень слушать эту аудиокнигу. И Даша на вазах делает рисунки из знаменитого романа Жюля Верна. Не все могут понять, что это «Дети капитана Гранта», но каждый разглядит плывущие корабли.
– Для каждого конкретного человека в мастерской разрабатывается своя технология работы?
– Да, все подбирается индивидуально. Если мы видим, что человек что-то не может сделать, разбиваем задачу на шаги, этапы. Это очень интересно, что каждому человеку можно подобрать технологию.
Пример: обычно в керамике нужно очень точно владеть кистью, а у нас этого никто не может. И наша художница Тамара Лаврентьева придумала такой способ: человек рисует карандашом на еще не обожженной вазе, затем процарапывает эти линии острым инструментом. Потом мы обжигаем вазу. После обжига в процарапанный контур можно затереть краску, а затем уже расписывать кистью.
Так получается та роспись, которая нам доступна, но она при этом интересная. Мы стремимся к тому, чтобы каждый находил свое дело и место в мастерской.
– Разбивается ли работа по диагнозам?
– Мы ориентируемся на людей, а не на диагнозы, но знание характерных особенностей помогает нам. Например, у людей с аутизмом повышенная тревожность, и они плохо переносят неожиданные изменения. Поэтому все изменения мы планируем и обсуждаем заранее.
Но есть и много личных особенностей, которые приходится учитывать: кто-то не может долго молчать, а кто-то не может работать в шумном помещении.
Бывает, что у человека повышенная чувствительность, и он не может пачкать руки. У нас есть всякие хитрые способы, как обойти эту проблему и лепить, почти не пачкая рук.
И очень много зависит от художника, который помогает, потому что ему тоже должно быть интересно.
– Как вы ищете художников, чтобы заниматься с особыми людьми? Наверное, это непросто?
– Художники – люди, которым интересно разное, так что проблем с тем, чтобы найти художников, не было. Художники, работающие в «Особой керамике», тоже особые – с высокой степенью альтруизма и эмпатии, заинтересованные в творчестве особых авторов.
Фото: Павел Смертин
