«Секретный» дом в Калинкиной деревне

«Где речка Черная с Фонтанкою свилися
И устьем в устие Невы-реки влилися,
При устии сих рек, на самом месте том,
Где рос Калинов лес, стоял огромный дом;
По лесу оному и дом именовался,
А именно сей дом Калинкин назывался;
В него-то были все распутные жены
За сластолюбие свое посажены́..»

Так писал о знаменитом Калинкином доме и его обитательницах мастер «ироикомической» поэмы второй половины XVIII века Василий Иванович Майков. В те времена одно упоминание «секретной» больницы на Фонтанке вызывало отвращение и презрительные усмешки. Лишь спустя столетие, с появлением врачей-подвижников и благотворителей, посвятивших себя помощи тем, от кого отвернулись даже самые близкие, отношение к несчастным пациенткам стало меняться.

Предыстория

Долгое время допетербургская история берегов Невы воспринималась в контексте всем известных пушкинских строк, открывающих поэму «Медный всадник»: «На берегу пустынных волн стоял он, дум великих полн, и вдаль глядел..» Картина неосвоенного,  необжитого пространства, где «из тьмы лесов, из топи блат» одним движением петровской руки вознеслась северная столица, накрепко впечаталась в общественное сознание,  несмотря на  достаточное количество упоминаний в отечественных и зарубежных исторических источниках об обитавших здесь в допетровское время народах, о старинных поселениях и крепостях. Но с последними археологическими открытиями и исследованиями современных ученых появились неопровержимые доказательства того, что земли Приневья заселялись с древнейших времён, и что многие петербургские улицы и проспекты были проложены по старым дорогам допетровской эпохи.

Одной из таких дорог была «приморская», идущая от устья Фонтанки и связывавшая финские и русские деревушки вдоль южного берега Финского залива. В начале этой дороги, на левом берегу Фонтанки находилась деревня Кальюла (существуют версии, что ее название происходит от финского kala – рыба или kalju – лысое место), позднее слово Кальюла превратилось в Каллина или Калинкина. Местные жители занимались рыболовством и лоцманским делом. Судя по Писцовым книгам Водской пятины начала XVI века, деревня выплачивала оброк рыбой. И не мудрено, ведь эти места всегда были очень рыбными. Кроме обычных леща, щуки, судака, сома, лосося, стерляди, сига и, конечно, корюшки, ещё двести лет назад в невских водах можно было выловить гигантского атлантического осетра.

С приходом Петра I рыбачья деревушка Кальюла окончательно канула в лету. А Калинкина слобода в предместье строящегося Петербурга приобрела в восемнадцатом столетии совсем иную славу.

Через прорубленное Петром I «окно в Европу» в Россию потекли не только всевозможные вещевые соблазны: платья европейского покроя, парики, камзолы, чулки, кофе, табак, «ренские» вина и прочие радости, но и мода на разного рода увеселительные заведения. И хотя торговля телом существовала еще при царе Алексее Михайловиче, но именно в восемнадцатом столетии появляются первые тайные публичные дома, а с ними все шире распространяются так называемые «французские болезни».

Государев Прядильный двор

В 1710 году по указу Петра I началось строительство Петергофской дороги, которая прокладывалась по трассе той самой старинной приморской дороги, а земли в устье Фонтанки вошли в состав Екатерингофского царского имения. Вскоре в Калинкиной деревне было устроено несколько промышленных заведений. Среди них – Шпалерная мануфактура (позднее ее перевели на Шпалерную улицу) и Государев Прядильный двор, где, по описанию петербургского бытописателя Пыляева, «до 80 старух под надзором старой голландки ткали пряжу, добротой и тонкостью не уступавшую голландской…». Прядильный двор стал не простой фабрикой, а исправительным учреждением для женщин легкого поведения, созданным по европейскому образцу – подобные мануфактуры Петр видел во время заграничных путешествий.

В 1720 году по проекту архитектора Н.Ф.Гербеля было построено длинное двухэтажное каменное здание и церковь со звонницей. Оба здания можно увидеть на гравюре Петра Штелина (сына знаменитого Якова Штелина, воспитателя Петра III), проживавшего в 60-е годы на берегу Фонтанки между Калинкиным мостом и взморьем. За церковью располагалось Калинкинское кладбище, главное кладбище Адмиралтейской стороны, которое существовало до 1746 года. Рядом с этим кладбищем находилась ещё одна небольшая деревянная церковь, в которой, по легенде, в 1707 году произошло тайное венчание Петра I с Екатериной. Со строительством Петергофской дороги церковь перевезли в Стрельну, а здесь вскоре построили новую – освященную, как и ее предшественница, во имя Св. Екатерины.

«Секретный» дом на Фонтанке

В 30-е годы XVIII века здание перешло канцелярии Измайловского полка, а с 1745 года, при Елизавете Петровне, возобновила свою работу прядильная мануфактура. Вскоре вышел указ о «поимке и доставлении в Калинкин дом всех непотребных жен и девок». В это время фабрика окончательно получила статус принудительно-исправительного  учреждения для лиц «непотребного и неистового женского пола».

И пошла по городу дурная слава о доме в Калинкиной деревне. Петербургские сплетники рассказывали о некой Дрезденше, хозяйке увеселительного заведения на Вознесенской улице. После разгрома ее притона «Комиссия о нравственности» под председательством кабинет-министра Демидова провела строгое дознание. Сама Дрезденша (по документам – Анна-Кунигунда, в замужестве Фелкер, родом из Германии) поначалу отвергла обвинения в содержании публичного дома. Тогда немку подвергли телесным наказаниям, и «под кошками» она созналась и выдала не только всех девиц и адреса других заведений, но и клиентов, среди которых оказались дворянские офицеры, городские чиновники, и даже князья – Голицин, Татищев, Нарышкины.

По городу прошли аресты, камеры Петропавловской крепости были переполнены, и пленниц решили перевести в Калинкин дом, где после наказаний некоторых держали в «ножных железах с замками». Оттуда иностранок высылали на родину, а русских девиц отправляли в ссылку, в Оренбург и другие места. Многие арестантки не могли вынести позора и умирали в Калинкином доме. Ожесточенная борьба с проститутками в Петербурге вызвала немало толков, что неблагоприятно сказывалось на авторитете русских властей.

В городе с многочисленным военным мужским населением вопрос об отношении к публичным домам стоял достаточно остро. К тому же, число лиц мужского пола в столице в то время  превышало число лиц женского более чем в два раза.  Ещё в 1730 году один чиновник предлагал властям не выводить «блудные дома», а «некоторым образом их терпеть и покровительствовать». Но для ограничения распространения «любострастных» болезней, он предлагал сечь проституток батогами, а заразивших трех человек навечно заключать в исправительный дом. При Елизавете Петровне и такие наказания были признаны недостаточными.

В эпоху Екатерины II начались перемены в деятельности Калинкиного дома. В 1779 году вместо исправительной фабрики учреждается «секретная» больница на 60 кроватей – для  страдающих «французской» болезнью. Лечение могло быть анонимным, и зачастую на пациентах были маски, посторонние же в больницу не допускались. 17 мая 1793 года был издан указ «О лечении распутных женщин, одержимых франц-венерией, и о ссылке оных на поселение».

Особый всплеск заболевания сифилисом отмечался после Отечественной войны 1812 года и по возвращении русских войск из Заграничного похода в 1814-м. В пору всеобщего ликования и переполняющего чувства свободы, когда, встречая победителей, «кричали женщины: ура! и в воздух чепчики бросали», власти усилили контроль в отношении жриц любви, – древнейшее ремесло было строжайше запрещено. Однако карательные меры никак не снижали рост заболеваемости.

Врачи – подвижники Калинкинской больницы

Новая страница истории «секретной» Калинкинской больницы открывается в эпоху императора Николая I.  В это время учреждение было усовершенствовано, изменилось и отношение властей к проституции. Древнейшая профессия была легализована, но под жесточайшим врачебно-полицейским контролем. Проституткам вместо паспорта выдавался «Заменительный билет», который в народе прозвали «желтым билетом». Он содержал правила содержания домов терпимости, возрастные ограничения для публичных женщин — с 16 лет, а также определял  места размещения борделей — не ближе 300 метров от церквей, училищ и школ. К нему прилагался «Медицинский билет» содержащий отметки врача, а также отметки об уплате госпошлины.

 Принудительные медицинские осмотры проходили прямо в полицейских участках, после чего выявленных зараженных отправляли в Калинкинскую больницу. Все должно было быть строго регламентировано – и военная служба, и казарменная жизнь солдат, и удовлетворение их потребностей физически здоровыми «билетными» проститутками.

Император лично курировал лечебное заведение на Фонтанке, и к середине XIX века здесь появился целый больничный квартал: старое здание вдоль набережной было отремонтировано, в глубине участка построили новый трехэтажный корпус по проекту архитектора Л.Шарлеманя. В двух палатах верхнего этажа была устроена домовая церковь Божьей Матери всех скорбящих Радости. Также здесь располагались родильный корпус, аптека, амбулатория, прачечная и другие здания. Внутри квартала был разбит сад с фонтаном, где могли гулять пациенты и посетители больницы.  Напротив больницы, через Церковный переулок (сегодня – Либавский), находилась часовня для отпеваний, построенная в 1850 году на месте старинной деревянной церкви Св. Екатерины. Здание часовни можно увидеть и сегодня.

Церковь Св. Екатерины, переведенная на Петерогфский проспект, не сохранилась.  Этот великолепный храм архитектора К.А.Тона, украшенный зелеными куполами с золотыми звездами, снесли в 1929 году, на его месте построили кинотеатр «Москва» (Старо-Петергофский пр., 6).

В те годы среди врачей, деятелей культуры, чиновников, политиков, публицистов шли ожесточенные споры о проституции, ее причинах и последствиях, о движении аболиционистов, протестующих против контроля государства над проститутками (от лат. abolitio – «отмена», изначально аболиционизм – движение за отмену рабства), и о положении женщины в обществе. Начиная с Достоевского, многие писатели выводят образ падшей женщины как жертвы социальной несправедливости. «В четырнадцать лет ее растлили, а в шестнадцать она стала патентованной проституткой, с желтым билетом и с венерической болезнью. И вот вся ее жизнь обведена и отгорожена от вселенной какой-то причудливой, слепой и глухой стеной. Обрати внимание на ее обиходный словарь – тридцать-сорок слов, не более, – совсем как у ребенка или дикаря: есть, пить, спать, мужчина, кровать, хозяйка, рубль, любовник, доктор, больница, белье, городовой – вот и все. Ее умственное развитие, ее опыт, ее интересы так и останутся на детском уровне до самой смерти…» – это описание вкладывает Куприн в уста одного из героев повести «Яма».

С 1860 года в Калинкинской больнице начал работать Вениамин Михайлович Тарновский, вошедший в историю как первый российский врач-венеролог, основатель «Русского сифилидологического и дерматологического общества». Тарновский сделал ряд важных открытий в области венерологии, поднял вопрос об излечении от сифилиса, а также внес весомый вклад в изучение сексопатологии. Рассматривая проституцию, как одну из причин венерических заболеваний, ученый видел природу этого явления не только в неблагополучных социально-экономических условиях жизни, но и в психологической зависимости, требующей особого контроля. При участии Тарновского в Калинкином доме открылось училище для акушерок, носившее имя А.А.Суворова, внука знаменитого полководца, состоявшего председателем попечительского совета больницы. В этом училище Тарновский в течение 25 лет читал свои блестящие лекции.

Ученицей и последовательницей Тарновского была Зинаида Яковлевна Ельцина, первая в России женщина-врач, посвятившая себя венерологии. Исследуя причины заболевания сифилисом, доктор Ельцина неоднократно выезжала в другие губернии, где наблюдала заражение иногда целых деревень (болезнь передавалась через посуду, еду, напитки, материнское молоко). В те годы распространение сифилиса среди крестьян стало принимать катастрофические размеры. Среди больных были и маленькие дети, и дряхлые старики. Один житель деревни, заразившийся на какой-нибудь ярмарке или на заработках в городе, вернувшись домой, мог в дни праздников (например, в Пасху с традицией христосования или во время причастия в церкви) передать болезнь не только своим родным, но и соседям. Занимаясь лечением детей-сифилитиков, Ельцина доказала необходимость открытия детских отделений при венерологических лечебницах. В 1901 году по ее инициативе при Калинкинской больнице был открыт Детский барак, а в 1903-м организована Квартира трудовой помощи для женщин, вышедших из Калинкинской больницы (Рижский пр., 54).

Отдельно Зинаида Яковлевна изучала отношение к больным в обществе. На сифилитиков смотрели как на чумных, их сторонились и не оказывали никакой помощи. В одной из своих статей она с горечью описывает больного крестьянина, пролежавшего месяц на улице, возле избы, безо всякого внимания со стороны односельчан. Ему отказывали даже в телеге для переправки на лечение. Лишь по настоянию Ельциной его удалось отправить в больницу, где он, по всей видимости, и скончался.

Врачи Калинкинской больницы сыграли заметную роль в развитии отечественной медицины. Кроме знаменитого профессора Тарновского и доктора Ельциной в ее стенах трудились такие корифеи дерматовенерологии как С.Ф.Вольский, Т.В.Павлов, Э.Ф.Шперк, О.В.Петерсен и многие другие.  До конца XIX  века больница имела женское и мужское отделения. Но после открытия в 1900 году Алафузовской мужской больницы за Нарвской заставой (под нее была перестроена клеенчатая мануфактура купца И.И.Алафузова на Ушаковской улице, пожертвовавшего фабричное здание и деньги на его перестройку), заведение на Фонтанке принимало только лиц женского пола.

В 1879 году при Калинкинской больнице открылось благотворительное общество, существовавшее с 1890 года под покровительством принцессы Евгении Ольденбургской. Бессменной председательницей общества стала Елизавета Васильевна Мусина-Пушкина (в девичестве – Капнист). Е.В.Мусина-Пушкина входила в попечительный комитет при Доме Милосердия для падших женщин, предлагавшего помощь пациенткам по выходу из больницы.

Ее муж – граф Владимир Алексеевич Мусин-Пушкин являлся попечителем благотворительного общества при Калинкинской больнице и одновременно членом комитета Российского общества защиты женщин, целью которого провозглашалось «поддержать девушку и женщину на скользком жизненном пути и не дать ей пасть под влиянием горя, нужды или других тяжелых условий, а заблудившуюся и павшую вернуть к честной жизни».

Благотворительное общество при Калинкинской больнице оказывало призреваемым не только материальную поддержку, но и нравственную. Последняя выражалась в просветительских чтениях под руководством доктора Ельциной, в организации библиотеки и в беседах со священником. В конце XIX века службы в больничной церкви вел Николай Иванович Близнецкий, позже ставший настоятелем храма Св. Екатерины на Старо-Петергофском, 6. В 1941 году по «Сводке на изъятие контрреволюционного элемента из Ленинграда», подготовленной Ленинградским Управлением НКВД, Близнецкий был арестован и отправлен в Сиблаг, где скончался в тюремной больнице города Мариинска в феврале 1942-го.

После Близнецкого настоятелем церкви Божьей Матери всех скорбящих Радости при Калинкинской больнице состоял Василий Иоаннович Травин (до 1918 г.). Он же возглавлял благотворительное общество для неимущих больных. Церковь была закрыта в 1922 году, сначала в ней разместился клуб, а затем партком. Травин в эти годы был настоятелем вышеупомянутой церкви Св. Екатерины (Екатерингофской), где до него также служил Н.И. Близнецкий.

Совместная деятельность врачей и благотворителей Калинкинской больницы стала попыткой привития в обществе гуманного отношения к тем извечно презираемым, гонимым и цинично этим же обществом используемым, к тем, о которых говорилось ещё в Евангелии от Иоанна устами Христа: «Кто из вас без греха, пусть первый бросит в нее камень».  В апреле 1910 года в Петербурге прошел Первый всероссийский съезд по борьбе с торгом женщинами и его причинами. Одна из участниц съезда, председательница Общества попечения о молодых девицах в Санкт-Петербурге, А.В.Арцимович, отметила, что созванный съезд стал «первой попыткой вывести русское общество из состояния холодного равнодушия.. Это первый громкий призыв к состраданию и любви к этим униженным и оскорбленным жертвам и к деятельной борьбе с недугом».

Больница Тарновского

После революции деятельность благотворительного общества прекратилась. Калинкинская больница была реорганизована, но сохранила свое основное предназначение. С 1922 года учреждению было присвоено имя В.М.Тарновского. Больничные койки не пустовали, о чем свидетельствуют куплеты, сохранившиеся в городском фольклоре: «Прощай, Тарновская больница, прощай, железная кровать, на ней лежать одно мученье, укол, вливанья принимать..». В эпоху НЭПа по инициативе Н.К.Крупской появились специальные коммуны по исправлению нравов. В лечебно-трудовом профилактории, открывшемся на Большой Подъяческой улице, выписавшиеся из больницы им. Тарновского бывшие проститутки работали в швейных мастерских, учились грамоте и изучали вопросы марксизма-ленинизма. Администрация города выделяла профилакторию билеты в кинотеатры, организовывала экскурсии, а в 1929 году исправившихся жриц любви даже вывели отдельной колонной на первомайскую демонстрацию. Во главе колонны шла Мария Львовна Маркус, жена С.М.Кирова, бывшая в то время заведующей профилактория.

Однако вскоре профилакторий и другие подобные заведения пришлось закрыть, в виду того, что сами пролетарские блюстители нравов были не прочь поразвлечься с перевоспитуемыми, и некоторые коммуны превращались в дома терпимости. Позже советская власть решила проблему простым образом, – всех выявленных проституток отправляли на Соловки. Больница имени В.М.Тарновского работала до 50-х годов XX века, затем она  была перепрофилирована в Ленинградский институт антибиотиков.

Калинкин дом XXI века

Сегодня комплекс бывшей знаменитой Калинкинской больницы занимает бизнес-центр «Калинкинъ». В 2000-х годах главный корпус и другие здания, имеющие статус объектов культурного наследия, были реконструированы. К счастью, исторический облик архитектурного ансамбля сохранился, правда, место старинных окон и дверей занял обычный «евростандарт», а замечательный сад с фонтаном теперь доступен лишь по пропуску в бизнес-центр. По-видимому, новым хозяевам комплекса не пришла мысль разместить памятную доску с именами врачей Тарновского и Ельциной, благотворительницы Мусиной-Пушкиной, священников Близнецкого и Травина, и других, чьи благие деяния составляют бесценную память этого места.

Сквозь решетку ограды петербуржцы и гости города могут любоваться на удивительный памятник истории, архитектуры и садово-паркового искусства, и вспоминать, что когда-то по этому саду с фонтаном прогуливались не вальяжные владельцы бизнес-офисов, а аскетичные петербургские врачи и их многострадальные подопечные с желтыми билетами вместо паспортов.

Использованы материалы сайтов: http://www.historymed.ru/encyclopedia/, http://encblago. lfond.spb.ru/,  http://www.citywalls.ru/, http://www.encspb.ru/, medline.ru, https://pastvu.com/, humus.livejournal.com, http://art16.ru/