Представьте себе белоснежный конус высотой примерно тридцать сантиметров. Внизу он обернут бумагой. Эта бумага называлась сахарной, а сам конус – знаменитая сахарная голова. Именно в таком виде в дореволюционной России продавали сахар, именно этой голове господа Харитоненко были обязаны своим финансовым благополучием.
Основателем династии считается Иван Герасимович Харитоненко. Именно он в 1869 году основал в Сумах (тогда – уездный город Харьковской губернии) сахарный завод.
Дело пошло. В 1887 году это уже сахарный синдикат, состоящий из шести заводов и с Иваном Герасимовичем во главе.
Сенатор Александр Половцов писал: «Торгово-промышленник по призванию, он любил свое дело, как художник любит свое искусство, и посвящал ему все свои силы. Обширные здания его завода в г. Сумах не только благоустроены, но и красивы и изящны; его поля представляли образец усовершенствованного земледелия, а обширные леса походили скорее на бережные сады, чем на доходные статьи; соседние с его имениями крестьяне, благодаря ему, жили в довольстве».
А двумя годами раньше Харитоненко выстраивает в Харькове каменный дом в три этажа. Но не для себя, а для университета. У самого сахарозаводчика не было такого роскошного здания. А у Императорского Харьковского университета – появился.
На его деньги в Сумах организуется пожарная часть, она там жизненно необходима, вспомним живописные украинские мазанки с соломенными крышами. Жертвует на строительство Сумской больницы, детскому приюту.
Сколько десятков, сотен жизней спасено благодаря его пожертвованиям? Невозможно сосчитать.
Реальное училище, студенческое общежитие, сельский храм, Харьковское духовное училище, ежемесячное содержание бедным приходским священникам. Все это Иван Герасимович и его сахарные головы.
Архиепископ Харьковский Амвросий говорил о Харитоненко: «Иван Герасимович страстно любил свою коммерческую деятельность, но не своекорыстная жажда приобретения и обогащения была душой его предприятий и трудов. Он любил промышленность, как ученый любит свою науку, как художник любит свое искусство, оттого все его обширные заведения носят на себе печать не только соответствующего цели благоустройства, но красоты и изящества».
Благотворитель умер в 1891 году, все в тех же Сумах. Хоронить его пришли 15 тысяч человек. Многие прибыли издалека и захотели здесь остаться на поминки на девятый день. Для них наспех сколотили временное жилье. Стоял декабрь, в бараке было холодно, однако о комфорте мало кто заботился.
Не удалось пустить трамвай
Добрые дела продолжились и после смерти Харитоненко. Каждому, без исключения, сумскому храму он, к примеру, завещал по тысяче рублей.
Последняя воля заканчивалась романтично. После длинного списка пожертвований Иван Герасимович пишет: «Наконец, завещаю всю мою любовь моей жене Наталье Максимовне, сыну Павлу Ивановичу, невестке Вере Андреевне и моим дорогим внукам и внучкам. Прошу их любить друг друга и любить г. Сумы так, как люблю я».
Покойный всю жизнь имел тягу к изящной словесности, а ближе к шестидесяти годам, не имея толкового начального образования, окончив лишь сельскую приходскую школу, с нуля выучил французский, чтобы читать парижские романы в подлиннике.
В Сумах в 1899 году открыли памятник благотворителю. В это время его сыну Павлу было уже 47 лет, и он пользовался не меньшей известностью.
В отличие от Харитоненко-старшего, на обучение Павла Ивановича денег не жалели. Сначала домашнее образование, в особняк Харитоненко ходили лучшие учителя, педагогическая элита города Сумы. Затем Германия, Гейдельбергский университет.
Павел Иванович не только был успешным сахарозаводчиком, но и не уступал отцу на ниве добрых дел. В Сумах появляется Троицкий собор, еще один детский приют, детская же больница, детская аптека.
К сожалению, возникновение и больницы, и аптеки стали следствием личной трагедии благотворителя. Сумская детская больница Святой Зинаиды построена в память о маленькой дочери Зиночке, рано ушедшей из жизни. По одной версии она умерла от скарлатины, а по другой утонула в фонтане.
А список добрых дел мы можем продолжать и продолжать. Водопровод, нормальные дороги, освещенные к тому же электричеством. Новое шоссе, железная дорога Белгород-Сумы. Одна из ее промежуточных станций до недавних пор так и называлась – Харитоненко. Только в 1989 году ее переименовали в Илек-Пеньковку.
Все это либо на средства Харитоненко, либо при его решающем участии.
На деньги Харитоненко лучшие русские фотохудожники делают снимки сумских достопримечательностей. После чего отправляются в Стокгольм – на тот момент именно там располагалась лучшая техническая база для производства фотоотпечатков.
В 1900 году в Сумах на средства Павла Харитоненко строится совершенно немыслимое для уездного города образовательное учреждение – кадетский корпус. А на следующий год царь жалует ему потомственное дворянство, на гербе гордый девиз: «Трудом возвышаюсь».
У Павла Ивановича получается все, чтобы он ни задумал. Было, пожалуй, одно исключение – трамвай. Его в Сумах провести не удалось, не позволила ширина улиц. Не ломать же ради этого, пусть и благого дела старые дома.
Сам Харитоненко, впрочем, давно уже живет в Москве. Его отец любил литературу, сын больше тяготеет к музыке и живописи. Он исправляет должность директора Московского отделения Императорского Русского музыкального общества, покровительствует творческой молодежи. Содержит канцелярию Музея изящных искусств на Волхонке.
О супругах Харитоненко ходили фантастические легенды. Если они вдруг узнавали, что их кто-нибудь нагрел тысяч на сто, то только улыбались и отвечали: «С кого же и брать, как ни с нас».
О судебном преследовании речь, конечно, не шла.
«Выставил чудную коллекцию фазанов»
Хватало, впрочем, денег и на собственные радости, и на роскошные балы, которые семейство Харитоненко очень любило давать. Британский вице-консула Брюс Локкарт вспоминал об одном из них: «Это был огромный сказочный дворец. Волшебная страна цветов, привезенных из Ниццы, с оркестрами, игравшими в каждом вестибюле».
Москвичи шутили: «Хари тоненьки, а карманы толстеньки». Правды здесь было ровно половина – про карманы. Лица и у Павла Ивановича, и у Веры Андреевны, его жены, были, напротив, округлые, очень приветливые.
Харитоненко был коллекционером-любителем. Князь Сергей Щербатов так описывал его коллекцию: «Хотя к его собранию живописи передовые меценаты относились несколько свысока, но искренней, интимной, любви к картинам «для себя» в нем было больше, чем у них, и я очень ценил в нем эту искреннюю, подлинную любовь к своим приобретениям».
А Татьяна Аксакова-Сиверс писала: «В доме Харитоненко образовалась компания молодежи, в которую я прочно вошла; для этой-то зеленой молодежи устраивались спектакли под режиссерством Москвина, пела Вера Панина, танцевала Гельцер, индийские факиры показывали умопомрачительные фокусы, на Рождество давались балы с цветами из Ниццы, а на Масленицу бывали блины и катания на тройках».
А под Новый год гостей баловали сюрпризами: «Под салфеткой приглашенные находили какой-нибудь рождественский подарок. Девочки Клейнмихель и я, как наиболее любимые, находили обычно на тарелках замшевый футляр с какой-нибудь драгоценной безделушкой – чаще всего брошкой из мелких бриллиантиков или уральских камней.
В 1908 году я получила на елку золотой браслет с подвешенной к нему медалькой святой Цецилии, покровительницы музыки, работы парижского ювелира Бушерона».
Жизнелюбию Павла Ивановича не было предела. Он присутствовал всюду. «Новое время» писало в разделе «Московская хроника» в 1908 году:
«Сегодня в городском манеже открылась выставка императорского московского общества любителей птицеводства. На выставку доставлена птица с Александрийской фермы Государыни Императрицы Марии Федоровны. П. И. Харитоненко выставил чудную коллекцию фазанов».
Тут, что называется, без комментариев.
* * *
В 1914 году Павел Иванович умирает от туберкулеза легких. В Сумы из Харькова приходит телеграмма: «Совет харьковского общества сельского хозяйства, узнав о смерти Павла Ивановича Харитоненко, образцовые имения которого были школой для молодых агрономов, и много способствовавшего улучшению местного свеклосахарного хозяйства путем организации опытной станции и созыва целого ряда съездов из хозяев-практиков и ученых агрономов скорбят об утрате просвещенного хозяина и общественного деятеля».
Младший Харитоненко прожил всего 62 года. Видимо, сгубил несчастного московский климат. Оставался бы в своих родных и теплых Сумах, может, протянул бы дольше.
Из жизни он ушел очень красиво. Узнав, что на выздоровление надежды нет, объехал на автомобиле все свои владения, и везде давал роскошные прощальные балы.
