Самое тяжелое переживание священников
Протоиерей Николай Емельянов, клирик храма Николая Мирликийского в Кузнецах:
– Мой опыт нынешней Пасхи, наверное, уникальный. Поскольку один из священников нашего храма заболел, восемнадцати клирикам пришлось соблюдать строгий карантин. Семнадцать из них находились вместе, совершали все службы в крестильном храме нашего прихода; некоторые даже жили в приходском доме, закрытом для любых посещений извне.
Так наш храм в центре Москвы вдруг превратился в монастырь – кельи, трапезная, постоянные службы, совершаемые священническим братством в домовом храме.
Но мне в этом Господь не дал поучаствовать, – я о карантине узнал за городом, куда уехал к своей семье.
Так я оказался в карантине без храма и без богослужения. Сначала это было очень смутительно, зато разрешило все наши сомнения о том, куда же семье идти на Пасху.
Но и тех переживаний, которые испытывают мои собратья-пастыри о том, что они-то совершают богослужения, а их паства находится дома без возможности принять участие в службах, я тоже был лишён.
В момент принятия решения о закрытии храмов это было самое тяжёлое переживание священников, которым паства могла бы сказать: «Вы там служите, празднуете, а нам что делать?»
В Великий вторник (14 апреля) прошла видеоконференция, на которой нашему Первому викарию епископу Дионисию задали вопрос про видеотрансляции богослужений. Владыка ответил, что это очень важно для людей малоцерковных, но он не считает видеотрансляции чем-то необходимым для постоянных прихожан, потому что церковные люди всегда умели послужить службу сами.
В итоге, когда и я оказался в карантине, ничего, кроме литургии Великого Четверга в трансляции мы с семьёй не слушали. Вышло как-то даже органично, тем более что в конце мы с детьми причастились запасными Дарами, которые, по счастью, были у меня с собой.
Все остальные Страстные службы мы служили сами – спели службы Великого Пятка и Великой Субботы, читали двенадцать Евангелий, и это был совершенно потрясающий опыт. В правоте владыки Дионисия я убедился.
Когда дело подошло к Пасхальной ночи, мы все вместе прошли крестным ходом вокруг нашего дома, спели заутреню, и нам полностью удалось сохранить ощущение Пасхи даже в отсутствие храма, – что меня искренне поразило. Ведь сначала казалось, что Пасха без храма совершенно невозможна.
А потом выяснилось, что, как говорит Иоанн Златоуст в слове на Пасху, «и никто пусть не рыдает о своем убожестве: ибо явилось общее царствование». В нынешних обстоятельствах это ощущалось особенно явно и остро.
Оказалось, что Пасха преодолевает любой недостаток церковной жизни, что можно молиться даже в маленькой комнатке где-то в Подмосковье, просто со своими детьми, без хора, торжественных облачений, пасхального звона. Правда, мы имели при этом главное – у нас была возможность причаститься запасными Дарами.
О последствиях карантина
Но остаётся беспокойство, как наша паства, священство переживут последствия вынужденного разделения в самые важные для христиан дни святой Пасхи, когда так важно собраться всем, и священникам, и народу, вместе. Боюсь, эти последствия будут сохраняться ещё долго.
Увидеть и понять огорчение людей, оставшихся на Пасху без причастия, было бы, пожалуй, лучшим выводом, нежели облегчение: «Ой, а оказывается можно очень хорошо провести этот праздник и без храма».
Думаю, что и самим прихожанам было бы хорошо сохранить и запомнить это ощущение огорчения и недостаточности церковной жизни без Таинства Причастия. Мы слишком мало бережем все то, что имеем. Это сразу становится чем-то само-собой разумеющимся. Хорошо, когда нам напоминают, что это не так.
Огорчало и то, что если раньше люди в эти дни собирались с родными и друзьями, то в этом году все старались забиться подальше даже от родственников, лишь бы соблюсти карантин.
Как бы мы ни понимали важность изоляции и соблюдения правил карантина, понятно и то, что для преодоления этого разделения потребуется время, понадобятся какие-то специальные усилия.
«В Пасхальном крестном ходе участвуют люди всех времён»
Священник храма Благовещения Пресвятой Богородицы в Сокольниках — Патриаршего подворья при штабе ВДВ г. Москвы протоиерей Василий Гелеван:
– На Пасху у нас бывает и триста, и пятьсот человек, а в этом году было два – свечница и уборщица.
Сначала страшно было даже представить, каково это будет – служить в пустом храме. Сейчас и прихожанину трудно – он хочет в храм, а ему нельзя, – и священнику нелегко – обычно он служит с людьми, а тут – один; от этого даже тоска может начаться.
И мы заранее подстраховались – списались с прихожанами в соцсетях, чтобы всем вместе поддержать акцию «Пасхальная свеча».
В результате во время крестного хода прихожане – жители близлежащих домов зажгли на окнах свечи. И я никогда не забуду это радостное чувство, когда оглянулся – а огоньков в окнах не один-два, а почти в каждом.
А ещё я давно понял, что Пасхальный крестный ход собирает не только людей, присутствующих там физически, но и умерших сродников. Как и на каждой литургии Церковь молится за живых и усопших, собирает вокруг себя всех, ведь у Бога все живы. На литургии вместе с нами – и святые, и ангелы Божии.
И в крестном ходе все мы – православные всех времён – сливаемся в одну реку. То есть, сейчас в крестном ходе мы преодолеваем не только карантин или расстояние между нами – мы даже время преодолеваем.
Светом через окна, через расстояние, даже через годы мы все вместе идём ко Христу.
«Страстная и Пасха показали, как важно приходу развивать «горизонтальные связи»
Священник Александр Сатомский, настоятель храма Богоявления города Ярославля, пресс-секретарь Ярославской епархии:
– Ярославская область – одна из немногих, где храмы в эту Пасху не были закрыты полностью. На пасхальной литургии в нашем храме было около сорока человек, но, конечно, это – далеко не все наши прихожане.
Надо сказать, что приход у нас – небольшой и дружный. И было тяжело понимать, что на праздник ты как священник будешь служить и причащаться, а твои прихожане – нет. Оказалось, что ощущение общинности, собранности вместе важно и для самих прихожан.
Зная, что ограничения для пасхальной литургии будут, на протяжении всей Страстной недели я объезжал наших прихожан с исповедью и причастием, чтобы люди хотя бы так, пролонгированно, вошли все вместе в радость Пасхи. Мне удалось объехать порядка тридцати пяти человек.
Правда, есть у нас и такие прихожане, которые находились в полной самоизоляции, общались с миром только по телефону и через соцсети.
Прошедшая Страстная седмица показала, насколько важно приходу иметь все эти средства «горизонтального» общения. Очень оживилось наше сообщество во ВКонтакте и наша группа в Viber – я сбрасывал туда ссылки на разные полезные публикации, аудио- и видеоматериалы.
Для детской группы воскресной школы это были материалы «Веры» и «Фомы», для взрослой группы – синаксари, переводы канонов, статьи о.Иоанна Мейендорфа, святоотеческие комментарии.
Находясь в изоляции, наши прихожане, понимали, что они не брошены и не забыты. Более того, связь между ними проявилась в эти дни ещё ярче: прихожанка, которая хорошо рисует, записала для всех мастер-классы, чтобы занять детей. Наша прихожанка-специалист по кулинарии записала подробную видеоинструкцию по изготовлению куличей. То есть, наше общение изменилось, но не исчезло, и даже стало ещё глубже.
Наша двадцатка Великим постом продолжила читать Псалтирь и молиться за всех, ещё мы все читали дома предписанные на часах евангельские отрывки. Потом многие из тех, кого я исповедовал, говорили: «Долгие годы у нас было желание взять отпуск на Страстной, чтобы провести это время в тишине и собранности.
А теперь всё сложилось так, что и брать ничего не надо – мы сидим дома и каждые три часа спокойно молимся по часослову, читаем каноны и Евангелие».
Когда мы организовывали у себя трансляции богослужений, я относился к ним двойственно. Ведь расстояние не мешает человеку молиться вместе со своей общиной. Одна из прихожанок говорила: «Когда я смотрела службу Великой Субботы, всё было мне настолько близко, что несколько раз казалось, что я чувствую запах ладана».
Ещё одна бабушка, которая соцсетями не пользуется, смотрела трансляцию патриаршей службы по телевизору, и отметила потом: «Несколько раз я вообще забывала о том, что смотрю в коробку, казалось, что я в Москве и молюсь со Святейшим».
То есть, все эти странные обстоятельства нынешнего поста и Пасхи, будучи правильно воспринятыми, на духовную жизнь людей негативно не повлияли.
Но. Совершать службы без прихожан действительно сложно. За много лет успеваешь понять, какие службы особенно любимы людьми, и потом, когда на Вход Господень в Иерусалим, на Лазареву субботу в храме практически пусто, внутренне это воспринимается тяжело.
Зато я поймал себя на ощущениях, что впервые провёл Страстную неделю без каких-то сентиментальностей. Обычно есть какое-то преднастраивание себя: «Сегодня хорошо бы подумать вот о таких событиях», – а в этом году было не до чего – утром мы служили, потом я брал Дары и ехал по прихожанам, возвращался в храм к вечеру, мы служили, и я ехал домой. Осталось только радикально важное.
«Прихожан в храме не было, но они там были»
Настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке в Москве, протоиерей Фёдор Бородин:
– Первым чувством во время нынешней пасхальной службы было ощущение горечи. Пасхальная литургия – это богослужебная вершина года, к которой мы все стремимся, и на которую я как священник зову причащаться всех прихожан. Их отсутствие поначалу вызывало чувство потери.
Но потом по ходу службы стало понятно, что прихожане с нами. Я знал, что практически все из них смотрят трансляцию.
Начиная с Лазаревой субботы, просмотров у нас были сотни, иногда – значительно больше, чем бывает людей в храме.
Уже после пасхальной литургии я ездил по домам, причащал некоторых наших прихожан. Их радость в этом году была ничуть не меньшей, чем обычно, а у многих и большей. И как община мы ощутили своё единство совершенно по-новому.
Это иррациональная вещь, но некоторое время назад я стал ощущать состояние наших прихожан просто кожей, спиной.
Это происходит на литургии, когда я прошу всем присутствующим даров Духа. И в этом смысле нынешняя пасхальная литургия не была какой-то другой. Людей не было в храме, но они там были, даже несмотря на то, что смотрели службу из дома, а один прихожанин – вообще из Норвегии.
Была горечь от того, что люди не смогли причаститься, но это сближает нас со временами гонений – тогда люди тоже по не зависящим от них причинам не могли причащаться годами.
