Музыкальная терапия. Как ее придумали первопроходцы, а потом оказалось, что это настоящая профессия

Елена Черкашина случайно узнала о профессии музыкального терапевта. «Моя жизнь состоит из череды неслучайных случайностей», – говорит женщина, когда вспоминает свой путь к музыкальной терапии. Жизнь Елены с самого детства была связана с музыкой – музыкальная школа, училище, частные уроки и т. д. Больше 20 лет она отдала музыке к тому моменту, когда увидела вакансию в центре реабилитации слуха и речи.

Елена решила пройти собеседование, тогда семья была в трудном положении, нужны были любые подработки. Ее приняли на работу музыкальным педагогом, но, как она вспоминает, в первый год хотелось все бросить и уйти.

«Когда я пришла и увидела этих детей, честно говоря, в первый момент, я была в ужасе. Потому что ничего общего с тем, что я делала, и с тем, чему меня учили, что я знаю, умею в теории, на практике, не было.

Это не вписывалось никуда. Единственное, что мне сказала руководитель на тот момент: «Воспринимайте их как обычных детей». Я говорю, что «они же глухие». Она ответила: «Они не глухие, у них просто другой слух».

Профессия, которую нужно было изобретать

Елена начала работать с детьми с нарушениями слуха и речи. Она вспоминает, что пыталась найти литературу и спрашивала у начальства, что она может прочитать об особенностях работы с этой группой детей, но ей отвечали, что такой литературы не существует и «центр – первопроходец».

«Я спросила, есть ли какие-то учебники или есть ли какие-то методики, куда поехать и с чего начать. Мне сказали, ничего нет. Мы должны сами все изобретать. Отчего легче не стало. И я начала это все дело…

Дали мне книжку Инны Васильевны Королевой про кохлеарную имплантацию. Я ее с горем пополам прочитала… Как все это увязать с музыкой?»

Елена на протяжении первого года пыталась разработать свою методику: много читала про работу с детьми с особенностями, о кохлеарной имплантации и слуховых аппаратах, изучала логоритмику, разные подходы и пыталась адаптировать свой опыт работы для детей в центре.

Когда прошел год работы в центре, вспоминает Елена, к ним приехали коллеги из Казахстана. Все сотрудники готовили презентации и рассказывали о своих успехах в реабилитации детей. Елена не была уверена в своей работе и ожидала, что ее сильно раскритикуют.

«Я просто рассказала, как есть. Показала свои карточки, показала свои какие-то разработки. Думаю, ну что делать? Ну, раскритикуют, так раскритикуют. Мне даже будет интересно. А что вы скажете? А что вы посоветуете? И каково же было мое удивление, когда они очень высоко оценили работу. Они говорят: да это вообще, это нечто, вам надо это все оформлять, вам надо все это писать… Этот материал чуть ли не для какой-то работы серьезной. Меня это вдохновило. Я стала дальше в этом направлении двигаться, стала работать».

Поворотным моментом оказалась поездка Елены и сотрудников центра в Германию для встречи с их немецкими коллегами. Как вспоминает Елена, совершенно случайно в коридоре немецкого центра реабилитации она увидела должность одного из сотрудников – «музыкальный терапевт», но расспросить подробнее она тогда никого не смогла, помешал языковой барьер и регламент встречи не предоставлял возможности. Когда же Елена вернулась домой, она начала искать материалы, чтобы изучить музыкальную терапию и возможность обучения этому методу.

Музыка исцеляет?

На сайте Европейской конфедерации музыкальных терапевтов (European Music Therapy Confederation), возникшей в 1990 году, написано, что «Музыкальная терапия (МТ) – это профессия, в которой терапевт использует музыку и различную музыкальную деятельность для удовлетворения терапевтических нужд клиента в рамках отношений, которые строятся на получении совместного музыкального опыта между терапевтом и клиентом».

Также конфедерация подчеркивает, что не существует единого определения музыкальной терапии и она может довольно сильно отличаться от страны к стране. Действительно, если за границей специальность музыкального терапевта существует как профессия, то в России она никак не регламентируется. Об этой проблеме также говорит сооснователь проекта «МузНИИ» и руководитель секции по работе с людьми старшего возраста в Ассоциации музыкальных психологов и психотерапевтов (АМПП) Мария Пакош: «Вопрос, который продолжает у нас в ассоциации и в сообществе турбулентность проходить… Эта профессия в некоторой степени новая, но в США и Европе, где все эти процессы начались раньше, уже структурированная. У них уже есть стандарты и разные программы. Они должны знать основы психиатрии, медицины, разные виды музыки, владение хотя бы несколькими инструментами и знание основ педагогики».

Антон Черепанов, музыкальный терапевт и клинический психолог, а также исполнительный директор Ассоциации музыкальных психологов и психотерапевтов (АМПП), рассказывает, что пока что обучиться музыкальной терапии можно на отдельных интенсивах и курсах коллег.

«У нас нет пока институтов, которые готовили бы музыкальных терапевтов. Мы пока в процессе сбора такой программы, ну, то есть мы занимаемся тем, чтобы эту программу собрать. Пока выглядит это сложной задачей, потому что, спрос на музыкальных терапевтов не такой большой, чтобы это было, так сказать, рентабельно».

По мнению Антона Черепанова, спрос на музыкальную терапию небольшой, но запрос на работу музыкального терапевта исходит больше от специалистов, а не от клиентов как таковых. Музыкальный терапевт связывает это с тем, что профессия еще не получила должной огласки среди людей, поэтому узнают про нее больше от профессионалов.

«Все-таки в основном, я думаю, что специалисты на местах решают этот вопрос. Они замечают такую потребность со стороны пациентов. И предлагают им, как правило, какие-то занятия по музыкальной терапии.

Редко мы можем увидеть запросы на занятия с музыкальным терапевтом со стороны семьи ребенка. Намного чаще мы видим запросы от каких-то организаций, которые ищут специалиста в свою бригаду. По большей части, мне кажется, специалисты интересуются музыкальной терапией. И критическая масса таких специалистов пока, к сожалению, на мой взгляд, не превысила достаточного минимума, чтобы это стало узнаваемым».

Все же об интересе к музыкальной терапии может указывать количество участников в тематических сообществах. Так, например, на страницу Ассоциации музыкальных психологов и психотерапевтов во «ВКонтакте» подписаны более 500 человек, а в сообществе «МузТерапевт.Ру» состоит более 4000 участников. Обе страницы публикуют новости профессионального сообщества: музыкальные события, конференции, объявления об интенсивах и прочую информацию. При этом интерес пользователей более заметен к работе отдельных терапевтов, которые рассказывают о своей работе публично: у музыкального терапевта Александры Гудимовой, которая занимается абилитацией детей с особенностями, 1000 друзей во «ВКонтакте», а просмотры записей на стене достигают 700. Похожая ситуация и у музыкального терапевта Натальи Каменевой – 4000 друзей.

При этом не существует перечня с диагнозами, которым показана или противопоказана музыкальная терапия. По словам Екатерины Полуновой, музыкотерапевта и психолога, музыкальная терапия может быть эффективным средством реабилитации, когда другие виды терапии не работают.

«У некоторых детей настолько сильный интерес к музыке, что только [музыкальный] терапевт вытаскивает, либо, например, всем остальным приходится включать музыку: логопеду, дефектологу, потому что это единственное, что мотивирует ребенка».

Речевой терапевт центра реабилитации детей с нарушениями слуха и речи «Тоша & Co» Анна Рябчикова также считает, что музыкальная терапия как один из способов реабилитации может присутствовать или отсутствовать. Анна рассказывает, что в центр обращаются родители чаще всего с запросом на запуск речи у ребенка, и им кажется, что достигнуть этой цели поможет только дефектолог или логопед, но это не совсем так.

«Речь формируется не из этих занятий, а из музыки, из движений, из определенного психологического состояния детей. Иногда проблемы лежат не на поверхности, а в глубине».

План реабилитации должен подбираться индивидуально и учитывать состояние не только ребенка, но и его родителей. Иногда проблемы могут крыться в психоэмоциональном состоянии родителей и атмосфере дома – в таких ситуациях центр старается оказать психологическую поддержку родителям и их детям.

Путь к музыкальному терапевту

При выборе музыкального терапевта Екатерина Полунова, психолог и музыкотерапевт, советует обращать внимание на его эмпатичность и на свои ощущения рядом с ним.

«Если вы в его присутствии расслабляетесь, то расслабится и ребенок».

Мария Пакош, в свою очередь, считает, что «любая терапия – это присутствие личности. Поэтому если у тебя личность вызывает какое-то доверие и тебе комфортно с человеком, то можно попробовать. Важно спросить, как будет проходить работа и что за метод использует музыкальный терапевт, – это нормально. Простые вопросы, на которые, если человек адекватный, он ответит».

Мария подчеркивает, что не стоит бояться узнавать о музыкальном терапевте побольше информации и даже спрашивать отзыв в ассоциации.

Играть, слушать и петь

Время интервью подходит к концу, и Елена напоминает мне, что за мальчик войдет сейчас в кабинет. Еще по телефону она очень тепло отзывалась о нем. Сейчас же я слышу все те же слова, и музыкотерапевт добавляет, что, кажется, у мальчика абсолютный слух.

Дверь кабинета открывается, и в дверном проеме появляется Лева, он застенчиво стоит и смотрит на нас с Еленой – явно не ожидал увидеть постороннего человека. За мальчиком его мама, которая предлагает ему зайти в кабинет. Елена, в свою очередь, также его приглашает на занятие.

Каждое занятие музыкальной терапией Елена начинает с музыкального приветствия: вместе с подопечным они садятся за столик, музыкальный терапевт расставляет радужные колокольчики перед ребенком и предлагает по слогам пропеть «здрав-ствуй-те». Сначала Елена показывает на своем примере и поет каждый слог, меняя ноты: то на повышение, то на понижение. Потом уже здоровается ребенок.

Именно так и поступает Лева. Он много улыбается, а его улыбка становится шире, когда Елена его хвалит. Периодически он поглядывает и на меня. Когда упражнение выполнено, Елена переходит к другому и достает ксилофон. Между собой и Левой она делает импровизированную преграду – поднимает картонную крышечку от коробки из-под ксилофона для того, чтобы мальчик не смог подглядеть, по каким нотам будет ударять женщина.

Теперь мальчику предстоит отгадывать ноты и отбивать их по колокольчикам, пока Елена играет на ксилофоне. В какой-то момент Лева начинает торопиться и делать ошибки, тогда Елена предлагает ему подумать тщательнее и повторяет ноту на ксилофоне. Так продолжается до тех пор, пока ноты не будут отгаданы.

На интервью Елена говорила о важности выполнения всего плана заданий на занятие и рассказывала, что бывают разные дни и настроения у детей: она всегда ориентируется на состояние ребенка, в котором он пришел к ней, и в зависимости от этого может менять план, чтобы ребенок больше отдохнул, например, а невыполненные задания они всегда успеют сделать завтра вместе.

После такого музыкального начала план занятия может варьироваться в зависимости от физических и ментальных особенностей детей, а также от их отношения к музыке. На занятии с Левой музыкальный терапевт использовала сенсорные коврики и клавесы, специальные ритмические палочки, они нужны для отработки упражнений на координацию и ритм.

В конце 30-минутного занятия следует музыкальное прощание: на столе вновь появляются разноцветные колокольчики в цветах радуги, и Елена с мальчиком поют «до сви-да-ни-я» по слогам.

После этого она предложила Леве сыграть на мелодике, и на его лице вновь появилась широкая улыбка, будто бы он ждал только этого момента.

Елена очень терпимо относится к тому, что дети порой отвлекаются или у них не получается выполнить поставленную задачу, потому что музыка является инструментом и важнее намного, чтобы ребенок в итоге смог сам выполнить упражнение. Елена старается детей аккуратно направлять и вместе с ними радуется их удачам.

Если дети занимаются музыкой, то на занятии они могут показать свои навыки – музыкальный терапевт слушает, как дети играют. Так было и на занятии с Астгик, которая зашла в кабинет сразу после Левы. Она уже не в первый раз на реабилитации в центре и уверенно выполняла упражнения с Еленой, а в какой-то момент при виде пианино даже начала рассказывать музыкальному терапевту, чему научилась в музыкальной школе.

Елена предложила девочке сыграть, помогла ей правильно сесть на стул, чтобы чувствовать себя уверенно за клавишами, и начала наблюдать. Астгик нажимала на клавиши тремя пальцами, чем очень удивила Елену, но она лишь посмеялась, узнав, что девочке так удобно и этому ее научили в музыкальной школе.

Елена говорит, что музыка – это универсальный язык: «Любой глухой человек, он же все равно коммуницирует с себе подобными, то есть разные формы общения существуют – музыка одна из форм общения, которая, в общем-то, универсальная, если человек имеет физическую возможность слышать, то есть физический слух у него налажен, либо в аппаратах, либо при помощи кохлеарного импланта. Он может речь не воспринимать, не знать слов и не иметь словаря, но музыку, универсальный язык, способен воспринимать любой человек за счет ритма в первую очередь, потому что музыка обладает ритмом и мозг начинает эту ритмическую информацию обрабатывать».

Музыкальная терапия чаще всего не похожа на привычное занятие, на котором пытаются добиться развития одной какой-то сферы. «Нет такого, что мы научили ребенка, как собаку Павлова, хлопать в ладоши под определенную песню и все. Такой музыкальной терапии [говорим] «нет». Мы просто под разные песни используем разные движения», – рассказывает музыкальный терапевт Екатерина Полунова.

Во время занятий с музыкальным терапевтом дети задействуют навыки, ранее изученные или приобретенные на занятиях с другими специалистами: с дефектологом, логопедом или, например, с врачом ЛФК.

Екатерина считает, что на занятиях музыкальной терапией возможно закрепить «наработки» с других занятий, но одновременно с этим провести весело время в непринужденной обстановке.

«Это всегда такие веселые занятия! Самое главное, в спонтанной среде ребенок может применять наработанные навыки спонтанно, что способствует интеграции и генерализации навыка. Условно говоря, когда ребенок видит в кабинете логопеда одни и те же карточки, например «гусь», и когда ты показываешь ему в книжке, что это гусь, а ребенок этого не понимает, то как раз ребенку такое занятие помогает понять, что у этой тети гусь выглядит на этой карточке вот так, а у этой тети вот так, это называется гусь, и в песне мы поем про этого гуся. Тогда ребенок понимает, что мир целостный и не состоит из кабинетов, где его дрессируют как собаку называть какие-то карточки».

Почему именно музыкальная терапия?

«Как любая терапия, медикаментозная или нет, она работает на изменение качества жизни, это основная цель всего, чем мы занимаемся. Я думаю, что, даже побывав единожды на каком-то музыкальном терапевтическом мероприятии, уже можно понять, какое позитивное влияние оказывает это на каждого из его участников, потому что музыка позволяет почувствовать себя лучше эмоционально, и на уровне физиологии, слушая музыку, у нас вырабатывается дофамин».

Но, как говорит Екатерина, такое мероприятие – это быстрый способ улучшения состояния на время мероприятия, а накопительный эффект возможен при регулярных занятиях музыкальной терапией.

«Если говорить в целом, то будет накопительный эффект, и если эта терапия продолжается, то, возможно, это будет таким местом, где мама со своим ребенком приходят и они расслабляются. Это будет таким местом, где ребенок или взрослый может выразить себя.

Возможно, это станет единственным занятием, где к подопечному будут подходить с позиции принятия и поддержки».

По мнению Екатерины, эффективность музыкальной терапии может снижаться при работе с людьми с музыкальным прошлым, которые утратили возможность заниматься музыкой. Тогда музыкальная терапия становится для них болезненным напоминанием. Также одним из противопоказаний может быть эпиактивность, встречающаяся у некоторых детей, при которой та или иная музыка, а также способ ее «извлечения» будут провоцировать приступ.

Однако еще одним ограничением при выборе музыкальной терапии может оказаться цена. В центре «Тоша & Co» стоимость разового занятия с музыкальным терапевтом составляет 2800 рублей, а, например, на сайте Екатеринбургского медицинского центра «УГМК – Здоровье» цены на консультации с музыкальным терапевтом начинаются как от 1700 рублей, так и от 3500 рублей в зависимости от терапевта. При этом на сайте музыкального терапевта Натальи Каменевой разовая консультация по развитию ребенка будет стоить 7500 рублей.

Музыка не для всех?

Екатерина Полунова вспоминает, что в работе музыкального терапевта довольно много сложных моментов, но все они больше связаны с эмоциональным состоянием. Работа музыкального терапевта предполагает большую включенность в процесс терапии, поэтому Екатерина всегда переживала о достижении результатов, улучшения состояния ребенка.

«Например, [тяжело] не видеть какого-то сногсшибательного результата, потому что мы много всего делаем и я, как и родители этих детей, также надеялась, что музыкальная терапия настолько поможет детям, что произойдут сногсшибательные изменения. Но когда ты не видишь их, а видишь только то, что это тяжелая и кропотливая работа, очень монотонная и однообразная работа, то это сложно выдерживать. А потом ты садишься, включаешь видео полугодовой давности и понимаешь, что результат есть».

Елена Черкашина, в свою очередь, рассказывает, что из-за особенностей реабилитации в центре, которая предполагает интенсивный, но все же краткосрочный план работы, у нее не получается в полной мере проследить изменения ребенка.

«У нас же центр временного пребывания, то есть они приезжают на реабилитацию либо на неделю, либо на две недели. И поэтому ставить какие-то долгосрочные задачи здесь нереально. Это моя боль».

Справляться с этой болью Елене помогает общение с родителями ее подопечных, они присылают фото и видео детей, спрашивают советы, рекомендации и делятся успехами.

«Если родители прислушиваются к твоим советам, находят педагога или группу, а эта стыковка состоялась у себя, ты видишь динамику. Многие даже мне лично пишут, присылают свои видеоотчеты, это радует».

Елена говорит, что ей бы хотелось когда-нибудь попробовать поработать с долгосрочной реабилитацией. «Это моя мечта, видеть, как ребенок из занятия в занятие меняется. Ты его ведешь, отслеживаешь полностью динамику его развития: как было и как стало!»

Многие подопечные Елены Черкашиной после занятий с музыкальным терапевтом продолжили заниматься музыкой уже и в обычной жизни. Елена рассказывает, что довольно у многих ее подопечных есть интерес и способность к музыке: кто-то даже собирается стать профессиональным музыкантом.

Однако, по словам женщины, ее подопечным детям часто отказывают при поступлении в музыкальную школу. Это очень расстраивает Елену, она не понимает такого отношения к детям.

«Это проблема, которую нужно решать. Конечно, это зависит от администрации музыкальной школы».

По словам Елены, детям отказывают именно из-за диагноза, но иногда этот отказ связан с тем, что внешне ребенок отличает от других.

«С этим нужно работать. Где-то я согласна, что педагоги в тупике и не знают, как с этим работать, как адаптировать и вписать ребенка, особенно если родители тоже в замешательстве, но нужно индивидуально подходить к каждому ребенку».