Помощь людям, оказавшимся в сложной жизненной ситуации, человечество практиковало еще в древности, но на протяжении тысячелетий она оставалась хаотичной и спорадической частной инициативой. Была у состоятельного человека такая охота – и раздавалась милостыня, оказывалась помощь; недосуг было состоятельному человеку – и ничего не происходило. Но в XIX веке ситуация начала меняться.
Это был век бурного развития технологий и промышленности, и как следствие – разрастания больших городов. Век, когда низшие сословия стягивались в эти самые города, источники прокормления, когда нищета, увечья, бездомность и сиротство вылезали из укромных углов и разливались по городским улицам, становясь более зримыми, реальными и вездесущими, чем когда-либо.
Этот век показал, что единичными акциями бороться с человеческими несчастьями невозможно, что прежние благотворительные практики не просто становятся малоэффективными, но и вступают в противоречие с меняющимся мировоззрением людей.
Еще недавно в представлении большинства людей одни были свободными и богатыми, а другие нищими и рабами просто потому, что так им было суждено. Но взгляды людей изменились, и стало очевидно, что в основе человеческих трагедий, с которыми приходилось сталкиваться благотворителям, лежит несправедливое устройство общества, не дающее части людей практически никаких шансов выйти из нищеты. И что те, кому повезло больше, не только могут, но и должны действовать ради устранения этой несправедливости.
XIX век был веком яростной борьбы за равенство базовых прав. В США боролись за отмену рабства, в России – за отмену крепостного права, целые народы боролись за независимость и право на самоопределение.
Все это сказывалось и на благотворительной деятельности. Становилось ясно, что привычная благотворительная деятельность нуждается в реформировании, что необходима системная работа против бедности и всех социальных проблем, вытекающих из нее, при активном участии государства. Но чтобы построить такую систему, нужны профессиональные сотрудники, правильно поставленный подход к организации помощи.
Одним из первопроходцев, создававших новую систему и целое новое направление профессиональной деятельности, стала американка Мэри Эллен Ричмонд.
Мэри
Она родилась в 1861 году в городе Белвилл, штат Иллинойс. Вся ее семья скончалась от туберкулеза, и к трем годам малышка осталась сиротой.
Ее взяли на воспитание родные – бабушка и тетушки, жившие в Балтиморе. Звучит мирно и патриархально, как хруст крахмальных салфеточек и позвякивание ложки о чайный фарфор. В реальности же балтиморская родня Мэри представляла из себя ни много ни мало – радикальных активисток суфражистского движения.
Девочка росла в окружении женщин сильных, незаурядных, готовых словом и делом постоять за каждого, нуждающегося в защите, в атмосфере горячих споров по политическим, социальным, религиозным вопросам, в нетерпимости к общественному неравенству. Вероятно, все это повлияло на ее будущее мировоззрение и всю ее судьбу. А бабушка, боровшаяся за избирательные права женщин, их право на образование и самоопределение, стала для Мэри настоящим образцом мудрой, сильной женщины.
С детства Мэри много читала, ценила знание и стремилась к самообразованию. После школы, шестнадцати лет от роду, она вместе с тетей отправилась в Нью-Йорк, где получила работу в книжном издательстве. Эти годы не были простыми, работать приходилось по 12 часов в сутки, но скоро все осложнилось еще больше. Тетя заболела и была вынуждена вернуться домой, а Мэри осталась в огромном городе совсем одна. Заработка молодой девушки не хватало даже на самую скромную жизнь в Нью-Йорке, она обносилась, ей пришлось голодать. В конечном итоге девушка тоже возвратилась в Балтимор, где ей предстояло не только работать в поте лица, но и ухаживать за больной тетушкой до самой ее смерти.
Непростой путь
Опыт лишений, тяжелой работы, бедности и ухода за больной не пропал даром. Когда в 28 лет Мэри была назначена помощником казначея благотворительного общества Балтимора, она уже неплохо представляла, с какими общественными бедами ей предстоит бороться. Между прочим, мисс Ричмонд оказалась первой женщиной на этом посту – до нее эту должность всегда занимали мужчины.
Задачей общества было объединение и координация помощи, поступающей от состоятельных горожан и предприятий, адресованной безработным, одиноким старикам, вдовам, инвалидам, сиротам, не имеющим ни средств, ни связей.
Ей постоянно приходилось иметь дело с людьми, оказавшимися в беде, навещать их жалкие жилища, видеть бессилие человека перед нищетой и болезнями. Мэри болела за каждого из них и при этом была деловита, эффективна и безукоризненно честна, так что спустя всего два года ее назначили генеральным секретарем благотворительного общества.
В последующие годы она приобрела огромный опыт практической работы с самыми уязвимыми и неблагополучными представителями балтиморского общества. Раз за разом она убеждалась, что помочь таким людям силами волонтеров «с улицы» очень непросто, нужны подготовленные специалисты. А для этого требовалось коренным образом реформировать всю социальную работу в стране и наладить подготовку профессиональных социальных работников.
В 1897 году свои идеи Мэри Ричмонд представила на Национальной конференции благотворительных организаций. А год спустя вернулась в Нью-Йорк, чтобы возглавить организационный отдел благотворительности Фонда Рассела Сейджа и создать Школу прикладной филантропии, из которой впоследствии вырос факультет социальной работы Колумбийского университета.
Труды
Мэри Ричмонд известна не только своей практической деятельностью, но и теоретическими трудами, посвященными организации благотворительной деятельности, по которым своему ремеслу училось не одно поколение социальных работников.
Первой вышла ее книга «Дружеский визит к беднякам: руководство для работающих в области благотворительных организаций» (1899 год). Как понятно из названия, руководство было адресовано благотворителям, которым приходилось непосредственно работать с людьми, оказавшимися в трудной жизненной ситуации.
В 1917 году вышла работа Мэри Ричмонд «Социальные диагнозы», основанная на многолетнем опыте практической деятельности и историях тысяч реальных людей, с которыми за эти годы ей пришлось иметь дело. В этой книге было сформулировано то, что позже стало уникальным собственным методом Мэри Ричмонд: она рассказывала, как установить с подопечным доверительные отношения, как собрать данные о его положении, причинах этого положения и потенциальных возможностях для выхода из него, как разработать индивидуальный план социальной реабилитации человека.
Последней работой стала вышедшая в 1922 году «Социальная работа со случаем». Эта книга описывала разные виды социальной работы – на дому, в больнице, на предприятии. Ричмонд также заложила основы принципов индивидуальной социальной работы и представления об объективных факторах, приведших клиента к его плачевному положению.
Главной бедой и первопричиной остальных бед, приключающихся с людьми, она видела бедность. Бедность ведет к болезням, нетрудоспособности, бездомности, бесправию, обрыву социальных связей, тотальному одиночеству и беспомощности человека. Эту беду она рассматривала как социальную болезнь, требующую правильной диагностики и профессионального лечения. Главной задачей благотворителя таким образом была подготовка своего подопечного к тому, чтобы он сам смог справляться со своими проблемами.
Взгляды
К этому времени в мире благотворительная помощь оказывалась в формате домов призрения, различных приютов и т.п. Такой подход давал возможность эффективно аккумулировать и распределять ресурсы, контролировать состояние опекаемых, но при этом лишал опекаемых возможности жить обычной человеческой жизнью, самостоятельности, снижал самооценку и волю к жизни.
Мэри Ричмонд выступала за сохранение для подопечного традиционного образа жизни, каким пристало жить дееспособному взрослому человеку – собственным отдельным домохозяйством, как бы ни было это хозяйство мало и бедно. Помощь же она рекомендовала оказывать в формате визитов, помогающих человеку изменить к лучшему самого себя и среду, в которой он существует.
Чтобы помочь изменить жизнь, не всегда достаточно денежных сумм или корзинок с едой. Чаще всего бывает необходимо грамотное лечение, помощь в устройстве на работу, смена места жительства, обучение профессии. Правильная постановка социального диагноза подсказывала, какого рода помощь требуется данному конкретному человеку или семье, какие источники помощи можно задействовать. Таких источников, по Ричмонд, всего шесть: сам клиент и его возможности, его семья, ближайшее окружение, а также общественные организации, государственные и частные учреждения.
Для того чтобы упростить работникам благотворительных организаций задачу постановки социального диагноза, Мэри даже разработала специальную анкету – и это был один из первых практических опытов проведения социальных опросов.
Ричмонд также разработала и изложила принципы взаимодействия социального работника с клиентами, подразумевающие не только милосердное и сострадательное, но и уважительное уважение к человеку, оказавшемуся в беде. В частности, социальному работнику полагалось относиться к клиенту с симпатией, во всех решениях ставить во главу угла его интересы, поощрять его изменения к лучшему, вместе с ним составлять конкретные планы действий. Годы спустя эти «принципы ментальной гигиены» легли в основу Этического кодекса социальной работы.
Фактически Мэри Ричмонд положила начало научной разработке основ новой, до того не существовавшей профессии – социального работника. За этот вклад в 1921 году ей было присвоено звание Почетного магистра гуманитарных наук в колледже в Нью-Йорке.
Необходимость в профессиональных кадрах в области социальной защиты назрела и в других странах. Сразу вслед за школой в Нью-Йорке в 1899 году был открыт Институт подготовки социальных работников в Амстердаме и школа в Берлине. К 1910 году будущих социальных работников готовили уже в 15 учебных заведениях, 5 из которых действовали в США.
В России
В России профессия социального работника не существовала очень долго, хотя сама социальная работа велась.
Еще при Екатерине II в стране начала складываться система государственного призрения, в которую входили воспитательные дома, институты благородных девиц, постоянно растущая сеть закрытых учебных заведений для сирот разных сословий и богаделен. В губерниях действовали приказы общественного призрения. Всей этой системой руководило Ведомство учреждений императрицы Марии Федоровны, вдовы Павла I.
В пореформенной России функции приказов общественного призрения приняли на себя земства.
Уже к 1910 году действовали 4762 благотворительных общества и 6278 благотворительных заведений, которые на три четверти финансировались частными лицами и компаниями.
В 1910 году на Первом съезде русских деятелей по общественному и частному призрению обсуждался вопрос необходимости подготовки профессиональных кадров для работы с нуждающимися.
И первые профессиональные двухгодичные курсы открылись в 1913–1917 году в Петербурге при частном психоневрологическом институте. Как пишет исследователь Николай Басов, там преподавали основы социологии, общественного призрения, истории социальных учреждений, социальной психологии и др. Короткие курсы (до года) стали открываться в губерниях земствами.
В целом, страна была готова к появлению новой профессии, но грянула революция. Она практически уничтожила класс потенциальных благотворителей, и все функции социального обеспечения перешли к новому государству.
В СССР
В этом государстве появился Наркомат государственного призрения, вскоре преобразованный в Наркомат социального обеспечения. Вышло «Положение о социальном обеспечении трудящихся», гарантирующее пенсионную помощь в случае безработицы, болезни или инвалидности, вспомоществование при беременности, утрате кормильца, а также бесплатную медицинскую помощь. Предполагалось, что существовать система будет за счет взносов предприятий и организаций. В 1921 году был создан Всероссийский фонд социального обеспечения, объединяющий все прочие фонды и страховые кассы.
Надо отметить, что изначально все социальные гарантии относились только к наемным работникам, преимущественно – рабочим. С некоторой задержкой – в 1925 году – право на пенсию получили научные работники и педагоги, другие категории служащих. В годы НЭПа стали активно формироваться кооперации инвалидов, создавались всесоюзные общества слепых и глухих. Развернулась массовая борьба с нищенством, проституцией, детской беспризорностью.
В 1927 году в стране ввели пенсию по старости. Правда, все это не распространялось на крестьян – предполагалось, что в деревнях эту функцию будут выполнять комитеты крестьянской взаимопомощи.
В годы Великой Отечественной войны органы социального обеспечения организовывали помощь семьям фронтовиков, сиротам, инвалидам, участвовали в организации эвакуации, создавали в тылу детские дома.
С 1956 года в стране установилось три вида пенсий – по старости, по инвалидности, по случаю потери кормильца. В это время в стране наконец начала расти продолжительность жизни, одновременно продолжала снижаться детская смертность, и доля двух самых социально уязвимых возрастных групп – детей и стариков – стала увеличиваться.
Но профессии социального работника в стране все еще не существовало. Сотрудников органов соцобеспечения готовили на курсах, программа которых нередко сводилась к изучению пенсионного законодательства и т.п., да и обучение не было обязательным. Дефицит специальных знаний восполнял журнал «Социальное обеспечение» и редкие печатные пособия – по социально-медицинской экспертизе, по работе с инвалидами, организации работы органов соцобеспечения и пр.
В 1980-х годах можно было уже получить среднее профессиональное образование по нескольким программам – от обслуживания на дому нетрудоспособных граждан до бухучета в организациях соцобеспечения.
К концу последнего советского десятилетия система социального обеспечения, как и большинство других сфер жизни, оказались в упадке: дефицит финансирования, снижение дисциплины, рост должностных преступлений сопровождались резким падением уровня жизни в стране.
События 1990-х годов еще больше ухудшили ситуацию. Как за 70 лет до этого, страна столкнулась с проблемой массовой беспризорности, социального сиротства, одиночества и обнищания старшего поколения. И вновь потребовалась серьезная реформа системы социального обеспечения.
Социальная работа сегодня
23 апреля 1991 года по решению № 92 Государственного комитета по труду и социальным вопросам перечень профессий наконец пополнился тремя новыми специальностями: социальный работник, социальный педагог и специалист по социальной работе. А с 2001 года в стране ежегодно отмечается профессиональный праздник – День социального работника.
В сегодняшней России получить профессию в области социальной работы можно в 120 высших учебных заведениях, включая ведущие университеты страны. Кроме того, существует и профильный вуз – Российский государственный социальный университет (РГСУ).
По данным «Парламентской газеты» на 2021 год, в российской системе социальной защиты и обслуживания населения были задействованы более 630 тысяч социальных работников, оказывающих услуги более чем 26 миллионам человек, в том числе – 15 миллионам пожилых людей и инвалидов. А список почетных званий России включает звание «Заслуженный работник социальной защиты населения Российской Федерации».
