Дым не знает границ
– Greenpeace России существует на частные пожертвования, значит, по идее, должен помогать самым уязвимым группам – пенсионеры, дети-сироты, инвалиды. А вы решили запустить лесную программу. Леса занимают 45% территории страны, зачем их спасать?
– Да, у нас лесная страна, и пожары в России уничтожают примерно в два раза больше леса, чем вырубается со всеми законными и незаконными рубками, включая действия китайских соседей. Но пожары (мы говорим не только о лесных пожарах, а о пожарах на природных территориях) не просто губят очень много леса. Если сейчас не потушить горящую обочину – а ее можно затоптать – от нее вспыхнет большое поле и заживо сгорит множество птиц в гнездах, будут уничтожены места обитания животных. Если снова не реагировать – огонь приходит в села и деревни, там сгорают дома, гибнут люди. Потом – в города. Дым не знает границ между районами, регионами и континентами. Когда горят торфяники в Индонезии, задыхаются жители Сингапура. Задыхаются в прямом смысле. Астматики умирают от этого.
Если помните, в Москве в 2010 году было довольно плотное задымление. Такое же почти каждый год случается в других городах. Тогда у нас, по данным Минздрава и Росстата, смертность за две недели выросла на 55 тысяч человек. Это преждевременные смерти пожилых, астматиков, людей со слабым здоровьем. Их, конечно, никак не привязать к конкретному пожару. Горела в основном не Московская область, а Владимирская, Тверская, Рязанская, Ярославская. Но дым приходит из Ярославля, а бабушка умирает в Москве.
Миф, что торфяники горят «сами по себе»
– Само название, «природные пожары», предполагает, что это естественное явление. Кажется, бороться с ними – как пытаться остановить ураган. Тоже ведь разрушительное природное явление, но никому в голову не приходит его останавливать. Есть ли в этом смысл?
– Вопрос про «природность» пожаров очень важный. На самом деле естественных причин природных пожаров на Земле всего три, и они экзотические: падение метеоритов, извержение вулканов и сухие грозы. Падение метеорита иногда вызывает природные пожары. Выгорание лесов из-за вулканов я видел на Камчатке, но это локализовано и предсказуемо. Сухие грозы – явление более распространенное, чем извержение вулканов, но все-таки тоже редкое. Обычно, когда ударяет молния и возникаем пламя, его быстро тушит сопутствующий дождь. Большинство молниевых пожаров заканчивается одним сгоревшим деревом и маленьким выгоревшим пятном вокруг этого дерева, остальное заливается дождем.
Больше у нас на планете нет причин, по которым, как говорят, «само горит». Такие пожары дают в европейской России меньше 1% всех пожаров. В целом по стране можно говорить о 10%, потому что есть Чукотка, север Красноярского края, где нет людей, а грозы иногда случаются.
Все остальное связано с кострами, окурками и специальными поджогами.
Один из мифов, что торфяники горят сами по себе, от солнца. Они тлеют, конечно, но сначала это кто-то должен устроить. Я двадцать лет тушу торфяные пожары и за всю свою богатую практику ни разу не встречал случая, чтобы торф самовозгорелся. Даже на экваторе при 50-градусной жаре торфяники сами по себе не загораются. Любопытно, как формируется представление о том, что они тлеют сами. Вот вы откуда это знаете?
– Я просто знаю, что Шатура всегда горит и, если там дачу кому-то давали, то брать не хотели как раз из-за пожаров и дыма.
– Но все-таки откуда это, из какого источника? Чаще всего из рассуждений других взрослых, а у них знания от местных жителей. На этом основано общее мнение – горело всегда. Доходит до абсурда. В Ленинградской области на судовом ходе к Валааму из-за дыма затруднена навигация. Горит огромная, на несколько гектаров и метров десять высотой, гора опилок – отходы картонного комбината, который закрылся. Горит уже тридцать лет, на очень большой площади. В ней прогорели большие ямы. Спрашиваю начальника местной ГО и ЧС: «А от чего горит?». И взрослый солидный человек отвечает: «Мне кажется, она от дождя горит».
Он так думает, потому что в пять лет копал червей рядом с этой кучей, и она тлела. А еще потому что во время дождя из нее пар валит больше. Опилки поросли кустами, лесом, похожи на торф. По какой-то причине эта гора загорелась. Жители города Приозерск в Ленинградской области выросли рядом с тлеющей горой и не верят, что ее можно потушить. Случай вроде бы безобидный, но в городах Канск и Лесосибирск в Красноярском крае абсолютно такие же горы опилок тлели много лет, все привыкли, а неудачно подул ветер весной, и в городах по 300 домов сгорели.
С торфяниками примерно так же. В СМИ формируется псевдологическая связка: лето, началась жара, снова горят торфяники в Шатуре. На самом деле – они разгорелись, стали сильнее из-за летней жары. Но начались они, потому что кто-то поджег траву, оставил костер. Каждый год торфяники поджигают весной в одних и тех же местах. Иногда они горят больше одного года, год-два, но это редко. Потом гаснут, их поджигают снова, в тех же местах, по тем же причинам. И кажется, что это десятилетиями горит и ничего нельзя сделать.
Язычники-поджигатели
– По данным Greenpeace, и они почти совпадают с официальной статистикой, в 2017 году у нас сгорело 4,6 млн гектаров природных территорий. Масштаб – как будто за один год выгорела Сибирь. Почему выжигают поля?
– По моему опыту, поджог – привычка или пример родителей. «А у нас всегда так делали», – отвечают, когда спрашиваешь, почему поджигаете. Традиция поджогов еще с подсечно-огневого земледелия сохранилась. Верят, что надо как-то бороться с лесом или что выжигание травы удобряет почву, очищает ее, дает единственную возможность вырасти зеленой траве. На самом деле это языческие суеверия в обществе, которые опирались на практику условно первобытного хозяйства. Когда в девяностые годы сельское хозяйство пришло в упадок, и много территорий оказались брошенными, вылезли эти дикие представления и расцвели махровым цветом.
Поля не возделывали, а для того, чтобы убрать старую траву и попробовать вести хозяйство, самый удобный способ – ее сжечь. Еще сжигали, чтобы найти металлолом в траве, дорожникам надо было бы убирать мусор вдоль дорог, а сжечь тоже дешевле всего. Кто-то избавлялся от клещей и гадюк. Были и те, кто видел, что все поджигают и тоже поджигал.
Дальше загорается лес, потом деревня. С этого начинается катастрофа. Она происходит каждый год, пожаров примерно на два порядка больше, чем пожарных машин. Ситуация неуправляемая и метеозависимая. Во время работы пожарным у меня было несколько эпизодов, когда пришлось выбирать – будем тушить вот эту деревню или вот эту. На последней оставшейся машине едем и у меня несколько горящих полей и начинают гореть первые дома в одной деревне и начинают загораться заборы, а потом и дома в другой. Смотришь, где домиков побольше, где больше людей живет. Естественно, сообщаешь руководству, запрашиваешь помощь в соседних районах, но в это время ситуация во всех районах абсолютно одинаковая. И приходится выбирать.
– В Калужской области местные власти леса опахивают от лесных пожаров трактором, а садовые участки с живыми людьми – нет. И эти живые люди в деревне вынуждены каждый раз устраивать встречный пал, иначе огонь от реки их сожжет. Почему у нас деревни-то не опахивают?
– Опашку населенных пунктов обеспечивать необходимо. И это прямая обязанность местной администрации (глав поселений). Если они этого не делают, их можно штрафовать. Создание таких минерализованных полос вокруг сельскохозяйственных полей, примыкающих к лесу, – обязанность землепользователя. Ну а в лесу – органов лесного хозяйства и арендаторов. Кто-то это исполняет, кто-то нет.
– В 2010 году, когда дымом накрыло Москву, про природные пожары много говорили, но регулярно я не слышу о сгоревших деревнях, а по вашему опыту, огонь с полей часто перекидывается на дома. Почему никто не бьет в набат и не принимает мер?
– У нас просто больше принято говорить про пожары в Калифорнии или Греции, а не про свои горящие деревни. Сколько сгорело дач и сараев – никто не считает. Нет единой статистики. Но сейчас космические данные позволяют увидеть многие пожары. Миллионы горящих гектаров земли – эти данные мы видим из космоса.
Финляндия почти не горит
– Greenpeace активно выступал за запрет весенних поджогов травы, в 2015 году запрет ввели. Это помогло?
– Мы проделали огромную работу, с 2002 года. После того, как дымом накрыло Москву в 2010 году, удалось набрать достаточно денег и поддержки, чтобы запустить отдельный проект и отдельное направление по борьбе с природными пожарами. С 2010 года по 2015 мы добивались запрета на выжигание травы – очевидно, что это одна из главных причин пожаров. Мы добились поручения президента, потом – исполнения поручения президента, потом – качественного исполнения того, что сделали по поручению президента. В итоге был принят полный законодательный запрет на выжигание травы на сельскохозяйственных землях. После запрета палов в 2015 году количество пожаров весной на треть сократилось. Даже если бы мы утроили российский бюджет и весь его пустили на закупку пожарной техники, мы бы не добились таких результатов.
Но даже этого оказалось мало – хоть и незаконно, все равно поджигают. Мы добились законодательного запрета, нарастили добровольчество, помогли создать добровольческие группы в разных регионах. Теперь хотелось бы, чтобы сдвиг произошел в головах людей.
– Вы работаете с 2002 года и ситуация с природными пожарами по-прежнему непредсказуема. Что дает вам уверенность в успехе?
– Есть пример стран, у которых это получилось. Вдохновляет пример Финляндии. Страна раньше горела очень сильно и у них ушло пятьдесят лет на изменение ситуации. Сейчас почти не горит.
В прошлом году Greenpeace с социологами провел масштабное исследование – мы хотели понять, что россияне думают о причинах природных пожаров. Половина жителей страны считает, что пожары возникают от солнца, от того, что деревья трутся друг о друга, кто-то иронизировал про лосей, которые сталкиваются рогами и от искры загорается ягель. Около половины граждан реально не связывает свои действия с тем, что возникают пожары. Люди считают, что могут стать причиной пожара случайно, но даже если я ничего не буду делать, он все равно случится.
При пожаре звонить 112
– А откуда у нас неверные знания о природных пожарах?
– Взрослые черпают знания из СМИ, а журналисты тоже часто некомпетентны. Мы пошли в школы, спрашивали старших школьников: отчего трава загорается? Обычный ответ: от солнца. Тогда я предлагал сорвать пучок травы, встать на солнце и подождать пока загорится. Тут у ребят включается мозг, что мы так, пожалуй, долго простоим, а трава не загорится.
На школьников 6-10 лет влияют учебники, где, как выяснилось, содержатся смертельно опасные советы: «залезь на дерево и осмотрись на пожаре» или «всегда беги против ветра, если почувствовал приближение пожара». Еще один совет: не смог избежать столкновения с огнем, сбей курткой пламя. Большинство курток синтетические – это прямой путь в ожоговую хирургию, а если получил ожог дыхательных путей, тогда сразу смерть. И только в самом конце – звони пожарному.
Кстати, куда звонить при пожаре, большинство не знают. Раньше был номер 01, потом пришла сотовая связь и мы не можем набрать 01 с мобильного. Номер поменялся на 101, но об этом уже знают гораздо меньше детей и меньше взрослых. А то, что в России есть единый номер 112, не знают большинство россиян, потому что они смотрят иностранные сериалы, где вызывают 911.
Многие не звонят пожарным, когда горит поле или лес. Начинается суета, когда огонь уже у домов. Если горит лесной фонд, то это лесной пожар. Можно загрузить приложение «Берегите лес», отправить через него смс диспетчеру. Но даже с телефона 112 лесникам передадут информацию.
– И вы решили исправить учебники?
– Да, мы договорились с издательствами «Просвещение» и «Дрофа», что исправим все ошибки в учебниках. В России 12 млн школьников. Надеемся, датированные 2020 годом учебники они будут читать уже без ошибок. Плюс разрабатываем новые, игровые методики. Сейчас они проходят официальную экспертизу. К февралю надеемся получим гриф «одобрено» от Министерства просвещения и распространить во все школы страны.
В целом после работы в 2018 году есть отличные результаты. Впервые, наверное, в истории Greenpeace России сложился совместный проект группы общественных организаций и различных органов власти. Рослесхоз, МЧС, Greenpeace России в одной связке сделали информационную кампанию «Останови огонь». Greenpeace России разрабатывал контент, а МЧС и Рослесхоз по своим каналам внедряли его на телевидении, в том числе федеральном. Получилось охватить, как минимум, 30 млн человек. Мы донесли основные сообщения о причинах пожаров, о деятельности человека и ее последствиях.
Смешарики-просветители
– Сейчас на Планете идет сбор средств на мультфильмы о природных пожарах. Будут серии с «Фиксиками» и «Смешариками». Вам кажется, что изменить учебники недостаточно, надо еще на мультфильмы скинуться?
– Дело в том, что качество обучения очень разное. Мы не можем каждого учителя ОБЖ сделать пожарным и заставить его думать. Но кроме учителя, есть еще мультфильмы – дети их смотрят и доверяют героям. У меня двое детей и оба смотрят. Старший вырос на «Фиксиках» и «Смешариках».
Мы поняли, что всего три мультфильма имеют абсолютное лидерство в рейтингах – «Маша и медведь», «Фиксики» и «Смешарики». Если герои «Фиксиков», например, что-то посоветовали, даже мнение родителей может быть не важно. Они же волшебные и все знают. Это тоже по результатам опроса независимыми социологами.
Мы пошли к авторам мультфильмов и договорились, что создаем серии по темам: причины пожаров, безопасное поведение, оказание помощи и вызов взрослых. Первоначально будут сняты три коротких трехминутных серии с «Фиксиками» и три серии со «Смешариками».
Оказалось очень сложно преодолеть недоверие мультипликаторов – они не понимали, как с чиновниками из министерства мультфильмы создавать. За общим столом с чиновниками, Greenpeace России, Рослесхозом и мультипликаторами нам удалось достичь договоренностей. Мы, как эксперты, передаем тезисы, а мультипликаторы отдают нам своих персонажей, но мы не лезем в драматургию, не влияем на сюжетные линии. При этом задаем некие правила. Например, не может быть серии, как дети тушат пожар, потому что это всегда кончается плохо. Тушить пожар должны взрослые. Мы договорились, что взрослые персонажи мультфильма будут тушить пожары, а детские – вызывать помощь.
Мультфильмы спасают детей
– Краудфандинг требует много сил, почему вы решили пойти именно этим путем? Почему создатели мультфильмов просто не взяли ваш контент и не сделали полезные серии, они же все равно снимают?
– Студии зарабатывают на продаже своих героев, а не на самом контенте. Примерная себестоимость создания серии 5-7 млн рублей. ТВ за такие деньги мульфильмы не покупает, поэтому создатели зарабатывают на лицензиях, а производители товаров на использовании персонажей.
В нашем случае, это не просто серия, а новый учебный контент. Мы заказываем возможность использовать их персонажей и это они дают нам бесплатно, потому что дело хорошее. Мы у них заказываем исполнение этого мультфильма с их персонажами. Договорились, что для нас цена будет значительно ниже, но тем не менее это все равно измеряется миллионами рублей.
Если наберем денег, то потом сделаем по одной полноценной серии с интересным сюжетом, аналог шестиминутных серий.
– В процессе работы вы «опыляете» самих мультипликаторов знаниями о пожарах?
– Совершенно точно. Сценарист Дмитрий Яковенко, работающий с нами над «Смешариками», признался, что мы открыли ему глаза, что пожары не сами по себе происходят. Для него важно, что нарисованные персонажи могут изменить реальность и спасти конкретных детей, которые не погибнут на пожаре. Такая волшебная и цепляющая штука.
– Почему все-таки краудфандинг?
– Потому что он втягивает много взрослых в создание мультфильмов для своих детей. Это будет общая победа. Можно скидываться по 10 рублей, по 100 рублей, смс и как угодно. Сейчас на сайте «Планеты» есть проект «Фиксики» и «Смешарики» против лесных пожаров», на сайте Greenpeace России есть страничка, идет сбор пожертвований. Есть короткий номер 3443, можно отправить на него слово мультик и 100 рублей с телефона уйдет в качестве пожертвования и сделает вас соавтором мультфильма.
Практически сразу нам согласился помочь Алексей Кортнев – мы с ним записали ролик для Планеты. Пока удалось собрать 1.5 млн рублей из 5 млн рублей на первые серии.
Можно сравнивать с тем, сколько мы тратим на погорельцев. В среднем один сгоревший дом обходится в 1 млн рублей – на восстановление имущества и т.д. Пять миллионов – пять сгоревших домов. Это потери, которые мы несем чуть не ежедневно весной. На эти деньги можно купить одну пожарную машину, вполне годную, и укомплектовать. Но много ли в масштабах страны изменит одна машина? Создание мультфильма даст сдвиг во мнении многих людей, и они уменьшат число пожаров в масштабах страны.
Пожары – интернациональный вызов
– Насколько я знаю, Greenpeace Россия существует только частично на средства жертвователей из страны. В основном деятельность российского отделения финансируют иностранные граждане. Вы говорили, что борьба с лесными пожарами – мировой тренд. Почему?
– Я бы сказал, это тренд ориентировочно с 2015 года. Пожары стали очень масштабными и очевидна их связь с климатом, так называемая «обратная петля»: пожары ускоряют изменения климата (огромный выброс парниковых газов, углекислый угарный газ плюс сажа, которая оседает на льдах и льды намного быстрее тают), а это ускоряет рост количества пожаров.
Здесь очень важно наше экспертное мнение – российские специалисты работают в стране, богатой лесами, и борются с природными пожарами. Важно объяснить, что пожары – человеческая история. Не просто климат создает условия для пожаров – в этих условиях люди устраивают пожары и если мы уберем отсюда влияние человека, то можем эту петлю обратной связи прервать.
Мы решили за три года переломить ситуацию в России и начали с больших исследований общественного мнения, о которых я говорил, потом разработали программы и действуем. Кроме России, наш офис консультирует Greenpeace Индонезии, где тоже идет кампания по борьбе с природными пожарами, там это тоже бич. Еще несколько офисов в других странах прогнозируют, что этим придется заняться. Скорее всего в Бразилии. Есть много стран, в которых проблема есть, но не готовы менять традиции.
В России мы собираем меньше, чем тратим. Проблем больше, а поддержки от населения пока меньше. В Индонезии точно так же. Соответственно, ресурсы на это помогают находить другие офисы – сейчас проблема природных пожаров понятна во всем мире. Бразильские, индонезийские или российские пожары – неважно, с ними надо справляться.
Фото: © Greenpeace / Юлия Петренко, Мария Васильева
