Кронштадтские мещане «в грязи, духоте, наготе»
Во второй половине XIX века в Кронштадт стекались толпы крестьян и мещан из разных губерний, желающих заработать летом на погрузке и разгрузке судов. Двух сезонов хватало, чтобы срубить новый дом, купить лошадь, корову и полностью обустроиться.
Но когда заканчивалась навигация, заработок теряли до тысячи человек, и не все из них уезжали домой. Кто-то заболевал, кто-то пропивал сбережения. Эти люди присоединялись к постоянному «контингенту» местных папертей.
Иоанн Ильич Сергиев (святой праведный Иоанн Кронштадтский) был назначен священником собора Св. Андрея Первозванного в Кронштадте в 1855 году. С тех пор, как в 1864 году было принято Положение о приходских попечительствах при православных церквах, он убеждал прихожан своего храма создать такую организацию.
Одной из основных причин бедности кронштадтских мещан и приезжих, живущих «в сырости, в грязи, в духоте, в наготе, а часто и в голоде», он считал «недостаток труда».
К 1874 году вокруг отца Иоанна собралось, наконец, сообщество единомышленников, которое обратилось в Санкт-Петербургскую духовную консисторию с ходатайством о разрешении открыть попечительство при Андреевском соборе.
В сборе пожертвований помогло имя императора
На самом деле задуманная отцом Иоанном благотворительная организация лишь в общих чертах соответствовала Положению о приходских попечительствах. Согласно этому документу, главной задачей попечительства должна была быть забота о ремонте и украшении храма, благосостоянии причта, затем – учреждение начального народного училища, и только потом благотворительная помощь неимущим.
«Церковное попечительство главнейшим образом учреждено для уничтожения нищенства и попрошайства в нашем городе, для искоренения лености, праздности, тунеядства и пьянства, для приискания работы бедным, для учреждения ремесленной школы для бедных детей, для устройства рабочего дома…, – а потом церковное попечительство может иметь предметом своим и самый храм», – заявил отец Иоанн, выступая на открытии организации.
Вначале масштабы деятельности попечительства были невелики. Но после убийства Александра II было решено создать Дом трудолюбия и посвятить его памяти покойного императора. На закладке здания 23 августа 1881 года присутствовала великая княгиня Александра Иосифовна и великий князь Алексей Александрович. Приток пожертвований резко вырос. Открытие Дома состоялось 12 октября 1882 года.
Домом трудолюбия «командовали» офицеры, врачи и купцы
Отец Иоанн был бессменным председателем попечительства, но вникать во все детали деятельности организации он, естественно, не мог. Например, комиссией по сбору пожертвований для устройства Дома трудолюбия руководил барон Отто Оттович Буксгевден.
В четырехэтажном каменном здании Дома трудолюбия разместилось около десятка благотворительных учреждений: мастерские, лечебница, народная столовая, начальное народное училище, приют для сирот (его называли «детским убежищем»), ясли, богадельня и т.д.
Управлял всем этим распорядительный совет Андреевского попечительства. Среди его членов были врачи, старшие и младшие офицеры, купцы, священники, отставные чиновники, а также жены и вдовы чиновников, офицеров, врачей.
Первым председателем совета был капитан 1-го ранга, а впоследствии контр-адмирал Павел Степанович Бурачек. Он был одним из авторов Устава Андреевского попечительства, утвержденного Св. Синодом в 1888 году. Его семья находилась в очень теплых отношениях с отцом Иоанном.
Согласно Уставу, члены распорядительного совета безвозмездно заведовали учреждениями Дома трудолюбия.
Например, попечительницей убежища для сирот долгое время была Н. И. Брылкина – супруга, а потом вдова коменданта кронштадтской крепости.
Служащие, работавшие по найму, подчинялись членам совета. Мастера и мастерицы – заведующим мастерскими, учителя – заведующему народным училищем, продавщица – заведующему книжной лавкой и т.д. Обслуживанием здания занимались швейцар, дворник, истопник и горничная.
В будни – пенькощип, в выходные – нищий
Для предоставления заработка неимущим и бездомным попечительство открыло в здании Дома трудолюбия мастерскую, где щипали пеньку из смоленого троса. Это была чрезвычайно простая работа, не требовавшая никакой подготовки.
Зимой щипать пеньку приходили до 150 человек в день, летом – от 20 человек в день. По субботам «трудолюбцев» было меньше всего: в этот день многие из них занимались нищенством.
Для поднятия нравственности рабочих заведующий мастерской капитан П. О. Якубовский читал им вслух жития святых и проповеди отца Иоанна – ежедневно, «за исключением летних месяцев, проведенных в море». Перед началом и по окончании трудового дня «пенькощипы» хором пели молитвы.
Желающие приходили в мастерскую утром к 6:00, переодевались в парусиновую рабочую одежду, а свою временно сдавали. Пока они работали, их одежду, в случае необходимости, чинили.
Каждый получал на руки обрубок троса определенного веса, расщипывал его на специально оборудованном столе под наблюдением вахтера (служащий, получавший жалованье). По окончании рабочего дня (в 18:00, а по субботам в 14:00) вахтер принимал выработанную пеньку, выдавал зарплату, размещал продукцию в кладовой. В воскресные и праздничные дни мастерская была закрыта.
Рабочим платили по 2 коп. за фунт сухой пеньки и по 1 ¼ коп. за фунт влажной (старые канаты, из которых щипали пеньку, до этого использовались на морских судах). В среднем они получали по 12-14 коп. в день (ночлег в Доме трудолюбия стоил 3 коп., в частной ночлежке – 5 коп.).
Расценки не повышались с 1887 по 1911 годы. Каким бы маленьким ни был заработок рабочих, мастерская все равно постоянно приносила убыток. Но вахтеру жалованье постепенно увеличивали (в год он получал порядка 240-300 рублей).
В 1888 году попечительство решило выяснить, сколько человек приходило в мастерскую регулярно. Таких оказалось 157, из них 69 щипали пеньку уже три года. Постоянные подопечные получали от попечительства бесплатно одежду, обувь и обеды по праздникам.
С 1897 года масштабы работы мастерской резко уменьшились из-за отсутствия сырья и спроса на пеньку. Возможно, это было связано с сокращением количества парусных судов.
Провал сапожников и переплетчиков
В Доме трудолюбия пытались организовать мастерские, требующие более сложных трудовых навыков. Но плетение корзин и мебели из прутьев, клейка картузов (бумажный пакет для сыпучих веществ), сапожные, портновские и переплетные работы – все это продержалось недолго.
Производство картузов пришлось прекратить, потому что изготовленная вручную продукция не могла конкурировать по цене с фабричной. Мастерская, где плели корзины и мебель из прутьев, закрылась в связи с отъездом мастера в родную деревню. Швеи, сапожники и переплетчики выполняли работу так небрежно, что их изделия невозможно было продать.
Тогда принципы работы мастерских полностью изменили. Закройщице и сапожнику предложили обучать ремеслу детей из «убежища». Вместо жалованья они получали за это помещение и возможность использовать труд учеников, работая на себя. Но в первую очередь они должны были обеспечивать обувью и одеждой подопечных Дома трудолюбия по приемлемым для попечительства расценкам.
В 1897 году появился еще один вид помощи: в Доме трудолюбия открыли «рабочую комнату» с четырьмя швейными машинами.
Три швейных машины пожертвовал известный в то время «странник» Антоний Исаевич Петров, бывший купец.
Каждый день в комнату приходили по 10-15 женщин: мещанки и крестьянки, как замужние, так и девицы. Они приносили работу с собой, или же выполняли заказы, добытые попечительством. Работницы шили матрасы и наволочки для строителей кронштадтских укреплений, белье для действующей армии во время русско-японской войны и т.д.
За сохранностью оборудования присматривала супруга сапожника. Жалованье ей за это не платили, но иногда выдавали небольшую премию.
В феврале 1899 года при канцелярии Дома трудолюбия открылось посредничество по найму прислуги. С его помощью удавалось находить работу для 20-40 человек в год.
Бездомные на первом этаже, первоклассники – на третьем
В 1883 году попечительство начало снимать с ноября по апрель помещение под ночлежный приют в частном доме. Там было 37 мест на нарах для работников пенькощипной мастерской и 15 – для всех остальных.
Свое трехэтажное здание для приюта удалось построить в 1889 году (оно обошлось в 29000 рублей). Но ночлежка на 110 мест занимала в нем только первый этаж. В подвал переехала народная столовая, на второй этаж – народная читальня и богадельня, на третий – швейная мастерская и младший класс начальной школы.
Мужское отделение ночлежного приюта занимало «два больших светлых зала», там стояли 86 железных кроватей с деревянными щитами и подушками. Матрасы и одеяла были только на 24 кроватях в женском отделении. Ежедневно в приют приходило ночевать до 135 человек. Кому не хватало кровати, тот получал матрас.
Ночлег стоил 3 коп., по праздникам пускали бесплатно (иначе некоторые пенькощипы требовали разрешить им работать без выходных, чтобы оплачивать еду и ночлег). В начале XX века появилась еще одна опция – за 10 коп. предоставлялась кровать с матрасом, одеялом, подушкой и наволочкой.
В приют наняли смотрителя, квартира которого находилась в том же здании. Платили ему примерно столько же, сколько вахтеру в пенькощипной мастерской.
Условия в приюте считались хорошими. В 1894 году врач М. И. Покровская обследовала 90 квартир петербургских рабочих. Там на 1106 жильцов приходилось только 465 кроватей. В некоторых комнатах относительная влажность воздуха достигала 88%, люди жаловались на зловоние из отхожих мест, было темно, а где-то и вовсе не было окон. При этом плата за койку в среднем составляла 10 коп. в сутки.
В ночлежке Дома трудолюбия, по крайней мере, у каждого была своя кровать, и стоила она существенно дешевле. При этом, в отличие от мастерских, приют из года в год приносил небольшой доход попечительству.
Другим способом борьбы с бездомностью были дешевые или даже бесплатные комнаты, которые попечительство начало предоставлять нуждающимся с 1892 года (Дом трудолюбия постепенно обзаводился дополнительной недвижимостью).
Благотворителям нравилось кормить бедных
Столовая Дома трудолюбия сначала сдавалась в аренду частному лицу, которое по договору обязано было «отпускать бедным доброкачественную пищу за определенные попечительством дешевые цены». Но это оказалось невыгодно.
В 1890 году попечительство взяло управление столовой на себя. Кухарка из владелицы превратилась в служащую, был нанят хлебопек. Завезли новую посуду, провизию начали закупать под строгим присмотром «господ членов совета».
Какое-то время попечительство снабжало народную столовую овощами со своей дачи, где летом работали воспитанники сиротского убежища под руководством опытного огородника.
Частные благотворители любили оплачивать обеды для бедных. В 1890 году, например, было выдано 9355 бесплатных порций за счет таких целевых пожертвований. По церковным праздникам за еду платило попечительство.
В 1904 году порция щей или супа стоила 1 коп., порция каши – 2 коп., фунт черного хлеба – 2 коп., чай – 2 коп. Фунт ситного хлеба или пирога – 4 коп. На четыре порции щей полагалась ¼ фунта мяса или рыбы, а на две порции каши – 0,4 фунта крупы в сыром виде (в конце XIX века фунт в России весил чуть больше 400 грамм).
Во время неурожаев цены в столовой не повышались.
Для сравнения, богомольцы, способные оплатить ночлег в комнате на двоих, покупали обед из трех блюд в другом месте по цене 1 рубль.
Число обедающих в народной столовой доходило до 600 человек в день. Как и ночлежка, она обычно приносила небольшой доход попечительству.
Организованное подаяние и «адресная помощь»
Нетрудоспособным нищим выдавалось ежемесячное пособие 1-го числа каждого месяца. Прихожане собора Св. Андрея Первозванного договорились вместо раздачи милостыни складывать деньги в «кружку» (ящик для сбора пожертвований).
Собранные средства распределялись между теми просителями, которые могли предъявить выданное врачом свидетельство о неспособности к труду. В разные годы ежемесячные выплаты из кружечного сбора получали от 80 до 174 человек.
Позднее начали выдаваться и единоразовые пособия: одеждой, обувью, средствами на лечение, погребение, возвращение на родину и т.п.
О каждом просителе наводились справки, в частности, выяснялось, не обращался ли он одновременно в другие благотворительные организации.
В состав специальной комиссии попечительства, которая занималась выдачей пособий, обязательно входил врач.
Общая сумма выплат в середине 90-х годов составляла 8000-9000 рублей в год (на содержание пенькощипной мастерской в тот же период тратили порядка 3500 рублей в год).
Частично пособия выдавали в виде «билетов» на получение пищи, ночлега, одежды и бани. Неизвестно, помогало ли это кронштадтским нищим правильно тратить деньги, но в Орле профессиональные попрошайки продавали аналогичные документы торговцам.
Сам отец Иоанн каждое утро раздавал милостыню сотням бедняков, приходивших к его дому. Он не спрашивал, действительно ли они нуждаются в помощи. Некоторые современники упрекали его за это в поощрении нищенства.
Дом барона: другие правила
По примеру Кронштадта дома трудолюбия начали появляться и в других городах России. Главным распространителем этого опыта стал барон Буксгевден, объездивший множество губерний, встречаясь с властями, архиереями, представителями купечества и земств. Он объяснял, чем полезны дома трудолюбия, и как их организовать.
Однако модель барона Буксгевдена заметно отличалась от кронштадтской. В Евангелическом доме трудолюбия (Санкт-Петербург), основанном бароном, люди и работали, и жили. Выходить из дома без разрешения запрещалось. Кров и пища считались платой за работу. Деньги записывались на счет подопечных по усмотрению заведующего, как награда за усердие. Получить их на руки можно было лишь покидая учреждение. В среднем, подопечные жили в доме в течение 104 дней, треть из них находили потом постоянную работу.
По сути, подобный дом трудолюбия отличался от Московского работного дома только тем, что люди приходили туда добровольно, а не доставлялись полицией.
К 1895 году в России было уже 52 дома трудолюбия, а к 1904 году – не менее 174. В большинстве из них получали трудовую помощь постоянные, а не «приходящие» подопечные (по данным на 1897 год).
Трудовой помощью называли «срочное и недолговременное» предоставление работы и приюта бездомным. Термин стал широко использоваться после создания Попечительства о домах трудолюбия и работных домах при канцелярии императрицы Александры Федоровны в 1895 году.
(С появлением этой организации Дом трудолюбия Иоанна Кронштадтского оказался в двойном подчинении: Попечительство императрицы курировало трудовую помощь, но само Андреевское попечительство, управлявшее Домом трудолюбия, находилось в ведении Санкт-Петербургской духовной консистории).
В кронштадтском Доме трудолюбия не было процедуры приема и «выписки» получателей трудовой помощи. Любой человек мог посещать мастерские, ночлежку или столовую тогда, когда ему нужно было заработать, переночевать или поесть. Сколько людей возвращались со временем к нормальной жизни, а сколько – к нищенству, попечительство не считало.
Мастерские Дома трудолюбия редко окупали сами себя, как правило, работая в убыток. За их счет содержать сирот в убежище и старушек в богадельне было абсолютно невозможно.
Но от трудовой помощи и не ожидали дохода. Продукция домов трудолюбия ни в коем случае не должна была конкурировать с «настоящим» производством, существующим в рыночных условиях: иначе частники разорялись и оказывались в рядах подопечных.
Как финансировался Дом трудолюбия, мы подробно расскажем в следующем материале.
Отдельная благодарность за консультацию научному сотруднику Музея истории Кронштадта Светлане Кисляковой и краеведу Ольге Евсюковой.
