Дом престарелых книг

 

Можно долго рассуждать о том, что бумажные книги – это прошлый век, анахронизм. Можно долго рассуждать и о том, что рано списывать пыльные тома в утиль. Они ещё займут своё место в увлечениях людей с хорошим вкусом, так же, как преждевременно похороненные виниловые пластинки. Можно долго рассуждать.

Женя Гинтов рассуждать не любит. Он каждое утро выходит во двор своего участка в частном секторе Иркутска и занимается простой и понятной работой – колотит стеллажи, навешивает полки, сортирует книги. Евгений спасает книги от уничтожения.

И к нему приходят люди.

Несостоявшийся криминалист, техник-универсал

 

Сейчас Евгению Гинтову 29, и он уже много чего успел в жизни.

Родился в Братске, «городе металлургов». В детстве Женя Гинтов особым книгочеем не был. Да и любил читать не то, что обычно любят читать мальчишки его возраста. Вырос на советской классике, любимое произведение – «Уроки французского» Валентина Распутина. А зачитывался популярными энциклопедиями.

– Не люблю узконаправленные знания, мне надо отовсюду информацию черпать, – объясняет он.

Отучившись в школе, Евгений приехал в Иркутск получать образование. Учился в Высшей школе милиции, хотел стать экспертом-криминалистом. Вот откуда ноги растут – детективы с фонариком под подушкой, Шерлок Холмс, Глеб Жеглов и прочие ведущие следствие знатоки?

– Нет, я не люблю детективы и не собирался работать по профессии, – сразу отвергает шаблон Гинтов. – Я приехал в Иркутск получать образование, а в институте МВД оно было наиболее широким что ли, и практическим, позволяющее мыслить объёмно. Я этими знаниями до сих пор пользуюсь.
А в самой системе разочаровался почти сразу – на практике после второго курса.

Посмотрел, как сотрудники полиции работают, в каком они состоянии. Все какие-то злые, всем недовольные, «наушничают» и «стучат» друг на друга. И работа такая противная, с подковыркой. Я больше за идею «Сам себе генерал и сам себе рядовой». Я не увидел себя в этой системе, может быть потому, что подчиняться не умею. Но пришлось доучиться до конца. Не могу бросать начатое…

Отучившись, Гинтов отгулял отпуск и «откинулся на гражданку». Работал техником, тянул провода, облазил массу крыш. Надоело – открыл свой бизнес по грузоперевозкам. Параллельно торговал алкоголем. Пока служил в армии, в десанте, неповоротливые заместители привели бизнес к полному упадку. И Евгений снова сделал неожиданный финт – пошёл работать зубным техником.

– Ну у вас и метания по жизни. Эта профессия же предполагает специализированные знания?

– Есть такое понятие, как образование на производстве. Я занимался съемным протезированием – делал вкладки, мосты, работал с гипсом, воском и металлом. Мне помогло то, что я ко всему отношусь кропотливо. Через год, когда уходил, меня упрашивали остаться, не отпускали. Но я уже встал на ноги, нужно было заниматься своим делом.

– Каким?

– Я открыл приемный пункт макулатуры.

Уничтожение секретов

У криминалистов есть такое присловье – «У каждой загадки на конце разгадка, да до правды – сорок вёрст через лес и все кругами». Примерно так Евгений пришёл к своему делу жизни. К сохранению книг — через их уничтожение.

В конце 2015 года Гинтов открыл в Иркутске два приёмных пункта макулатуры. От вопроса, почему именно этим решил заниматься, отмахивается: «Это было самым элементарным». Быстро погрузился в суть процесса, оброс знакомствами и дорос до новой специализации – уничтожение секретной документации.

– Звучит интригующе – ночью приезжает грузовик с автоматчиками, разгружают папки с государственными секретами, затем их под пристальным присмотром сжигают…

– Их смывают, – улыбается Евгений. – Документы загружают в бак и смывают краску специальными растворами. Я под это дело купил производственную линию. А бумажную массу пускают на вторичную переработку.

Но вся загрузка происходит вручную, я тогда первый раз сорвал спину. Когда закрывали Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат, мы 40 тонн документации уничтожили. Договоры я заключал со многими организациями – суды, прокуратура, МВД, ФСБ, всеми, у кого работа связана с персональными данными. Но автоматчиков не было – контролировать процесс обычно приезжают работники архивов.

Люди начали нести книги

Книжный приют возник не сразу. В частном секторе (в Иркутске до сих пор достаточно деревянных домов в центре города) Гинтов купил часть дома и участок в три сотки. Основную часть двора занимали баки для уничтожения «шпионских шифровок», а в дальнем углу вскоре появился первый стеллаж для книг.

– Когда я работал на приемке макулатуры, люди начали нести книги – одну, две, три. Я начал потихоньку их откладывать – жалко же.

– Вы помните свою «первую» такую книгу?

– Что-то детское. Иногда даже новые, нечитанные книжки выкидывали, но я не помню точно, какие. Ещё когда занимался только переработкой, в месяц приносили до тысячи книг.

Но я помню первую книгу, которую оставил в домашней библиотеке – «Винни Пух», коллекционное издание на английском.

За три года я собрал коллекцию из 5000 книг – для личного пользования. В приюте сейчас около 40 000 книг.

Книгам удобнее на дереве

Конец июля, конец рабочей недели, конец дня. Прячась от яркого солнца в тени стеллажей, мы с Евгением сидим на ящиках, которые пока в приюте под открытым небом заменяют и столы, и стулья.

Гинтов открыл приют в будний день (обычно он открыт по выходным), чтобы встретиться с нами. Но во дворе немедленно появляются люди – мама с детьми-школьниками, суровая женщина учительского вида в очках с тонкой металлической оправой, мужчина средних лет.

Они ведут себя деликатно – время от времени что-то вполголоса спрашивают, вдумчиво роются в книжных развалах. Выбрав, передают Евгению деньги – 50 рублей.

Первые два года приют приносил только убытки. Евгений оставлял во дворе всю зарплату – на одни стеллажи ушло более полутора сотен тысяч.

– В последние полгода приют хотя бы стал себя окупать. Раньше книги были бесплатные. Люди приходили, забирали, читали, менялись. А потом начали наглеть. Забирали мешками и через 2-3 недели эти же книги приносили мне на макулатуру. И требовали за них деньги. А я по образованию криминалист, я книгу запоминаю, а уж человека тем более…

Он горько усмехается и вспоминает:

– Последней каплей стала история с детским домом. Я отобрал около ста книг и увёз сиротам, пусть читают…

Через какое-то время Гинтову позвонили на рабочий телефон пункта приёма макулатуры – приезжайте, заберите вторсырьё. Он приехал по указанному адресу и оказался в том же детском доме. Администрация нашла первый попавшийся номер пункта вторсырья, чтобы сдать туда привезённые Евгением книги. По случайности, это оказался номер самого Гинтова.

Он приехал, молча посмотрел на красных от стыда воспитателей и забрал свои книги обратно. До сирот книги так и не дошли – их даже не распаковали. С тех пор Евгений и установил универсальный прайс – 50 рублей за любую единицу хранения.

– Сейчас макулатурой занимаетесь?

– Нет. Я сдал за 3 года 400 тонн. Посадил спину и отказался от этого. Когда в последний раз месяц назад тонну книг перетаскал со второго этажа, опять сорвал спину. Ещё строительство приюта добило…

Приют – это двор с двумя рядами книжных полок: справа основательный навес с алюминиевыми стеллажами, где находится основная масса книг, слева – ряд деревянных боксов-шкафов, подписанных по жанрам.

– Деревянные боксы лучше, в них удобнее сортировать книги по тематике, да и книгам удобнее на дереве, а не на металле. Боксы будут закрываться шторами, чтобы книги не мокли и не пылились. А то ливень сильный пройдет, сто книг подмочит. Их дальше только в переработку, без этого никак.

Утраты постоянно есть: кто-то уронит книгу и она вывалится из обложки.

Крыс нет, но вы не представляете, как весной и осенью озверевают птицы.

Они вьют гнезда и книги буквально разрывают, потрошат на стройматериалы.

Первый, кто догадался

Книжный приют работает третий год, но, собственно концепция выкристаллизовалась всего год назад. Первое время Евгений просто складывал понравившиеся книги в углу участка, сколачивал из ящиков стеллажи, дарил книги друзьям. Пополнял личную библиотеку – в основном туда шла краеведческая литература о Байкале и Иркутске. Или редкие экземпляры, книги довоенного времени – например, дореволюционное издание «Как выращивать розы» на немецком языке.

– У меня не было идеи создавать приют, который будет съедать все мое время, – говорит он. О книгах два года не знал никто, кроме родственников и самых близких друзей.

Год назад Евгений исполнил старое обещание – поехал к армейскому дружку на свадьбу, на обратной дороге решил заехать в Крым. И в дороге познакомился с тёзкой – «правосудие ходит кривыми путями», как шутят криминалисты. Москвичка Евгения Хоменко, узнав, чем занимается Гинтов, пришла в полный восторг.

– Она раскрыла мне глаза на этот проект и на его возможности, дала мне внутренний толчок, я увидел дальнейшее развитие проекта. К нам даже историки приезжали, говорят – столько веков существует макулатура, вы первый, кто догадался создать сохранение книг при приемке. Ведь основная масса книг идет на утилизацию.

Кроме того, благодаря Евгении проект стал народным, она показала, как его можно раскрутить и привлечь людей. С ее посыла приехали федеральные новости. Я появился в соцсетях.

А потом пошли люди. Их количество не зависит от времени года. Зимой Евгений надевает свой армейский тулуп, выходит в тридцатиградусный мороз на двор часов в 11 утра – несколько человек уже обязательно будут нетерпеливо топтаться у ворот.

– В это время я обычно уже что-то перебираю, строю. Мороз же книгам не страшен, главный враг – влажность, – вздыхает Гинтов.

Книги и их люди

Сначала его стали узнавать в трамваях. Правда, этих людей он потом редко видел в самом приюте. Но стали приходить другие. Понесли книги.

– Для людей приют стал местом морального успокоения. Ведь трудно выкинуть или сдать на макулатуру библиотеку, которую читал с детства. А нести в библиотеку бесполезно. Там новые книги на учёт поставить – целая проблема, да и у них самих все фонды переполнены, они ведь тоже мои клиенты, списанные книги всё время привозят.

Особенно много книг привозят летом – все делают ремонт. Я максимально 2 тонны вывозил, это около 6 тысяч книг.

– Люди легко расстаются с домашними библиотеками?

– Вообще с библиотеками – с облегчением, но бывает, что потом прибегают и ищут какую-то конкретную книгу.

Недавно была девушка, сдала кучу книг, а потом прибежала и просит найти одну – «Чиполлино и Пиноккио». Книга была двусторонняя – с одной стороны одна сказка, с другой – другая. Нашли…

Но случается и наоборот – когда книга находит человека. Однажды Евгению попало в руки старое издание романа Островского «Как закалялась сталь» с дарственной надписью – за хорошую учёбу. Книгу подарили в 1974 году девочке-выпускнице одной из местных школ. На вопрос, почему его внимание привлекла именно эта книга, Евгений искренне отвечает: «Да Бог его знает! «Подписных» книг у меня много…». Тем не менее, он стал искать владелицу книги, через соцсети нашёл её в США. Ей сейчас 62 года и она пока ещё ничего не знает. А Евгений готовит сюрприз – уже нашёл человека, который летит в Америку и передаст книгу той, кому её подарили почти полвека назад.

Отбора книг при приёме в приют нет. Если книга «без утрат», то есть не разваливается – добро пожаловать. Даже наоборот – если книга редкая, то ее стараются отреставрировать и возвратить на полки. Есть другая проблема – очень много дубликатов.

– Если собралось штук 20 каких-то книг, половину я пускаю в переработку. Невозможно разместить всё! Много «Анжелики» приносят, любовных романов. Я стараюсь сохранять полностью только классику и учебники для детей. Иногда сам покупаю, когда средства лишние остаются, дневники, карандаши, раскраски. Раздаём детишкам…

– Что чаще приносят?

– Нереально выделить одну тематику. И современная бизнес-литература попадается, и старые довоенные дореволюционные экземпляры.

Мечта: 12 соток для 100 тысяч книг и книгомобиль

Сейчас приют «задыхается в площадях» – принимать книги можно, а расставлять некуда. Евгений присматривает новый земельный участок в черте города, размером в 12-13 соток, где смогут разместиться более ста тысяч книг в закрывающихся боксах-кабинках с деревянными полочками. И где можно будет реализовать давно задуманные проекты.

Узнав о приюте, люди не только пошли в него читать и покупать, ещё больше понесли книг. Случались несмешные казусы – приходили и начинали торговаться: «У меня хорошие книги, купите задорого».

Евгений таких сразу вежливо посылает: «Есть сайты «Авито», «Юла», магазин «Букинист». Идите и там торгуйтесь. Мне пополнять библиотеку и так хватает». Кто-то оставлял, кто-то уходил. Кто-то вообще драные книжки приносит и говорит – «Заплатите мне за них 50 рублей за каждую». Чудиков хватает…

– Люди разные – от благополучных людей, которые ездят на «Порше», до бомжей. Много мам одиноких, у которых дети растут без мужского воспитания. Я их учу инструментом пользоваться – стучим здесь, что-то колотим. Были случаи, что дети аж со слезами уходили, – глаза парня теплеют, но он быстро переходит к своему обычному вежливо-отстранённому тону.

– Если предыдущее поколение избавлялось от книг, то сейчас эта мода возвращается, люди начинают читать и восстанавливать библиотеки. Были случаи, когда у людей подмачивало книги в гараже – они восстанавливали списочный состав, и приезжали ко мне, искали конкретные книги по спискам.

– Сумасшедшие встречаются?

– Приходят заядлые библиофилы, помешанные на книжках. Торчат здесь каждые выходные, ищут редкие издания и мечтают попасть в мою личную библиотеку. Но к ней возможно будет прикоснуться только после моей смерти, – Евгений легко улыбается, обозначая незамысловатую шутку.

– У вас есть «естественные враги» в этой среде обитания?

– Да. Это те, кто кучкуется вокруг магазина «Букинист». Они про нас рассказывают людям, что у нас книга стоит не 50 рублей, а 150. Утверждают, что идею приюта я у кого-то украл. Хотя я основатель этого проекта по всей России, вошел и в «Книгу рекордов Иркутской области», и стал «Персоной года» в области сохранения культуры и литературы. Но я не обращаю внимания на негатив – собаки лают, караван идет. Люди сами начинают жаловаться мне на «букинистов» – книги у них дорогие. Я понимаю, что кому-то ставлю палки в колеса, но считаю, что литература должна быть доступной.

– А есть процент людей, которые считают вас немножко … «ку-ку»?

– Изначально даже друзья считали меня «ку-ку». Говорили: «Не занимайся ерундой. Займись чем-нибудь другим!». Я отвечал: «Нет, это должно существовать! Кто-то этим должен заниматься, иначе книги пойдут на туалетную бумагу».

– А власти или люди из бизнеса вам помогают?

– Нашу работу больше замечают другие регионы. Приезжали из Японии. Польши, Германии, Штатов. Местные – и власти, и спонсоры, – нас в упор не видят. Помогают люди. На пожертвования купили железнодорожный контейнер – 80 тысяч люди собрали, ещё тридцать я вложил своих. Самое большое пожертвование было от москвички, у нее своя птицефабрика, она отправила нам 10 тысяч. Это самое большое пожертвование за 3 года.
Сейчас нужен книгомобиль, чтобы дубликаты не пускать на переработку, а развозить по селам. Он стоит 800-900 тысяч. Мой грузовик уже старый, 93 года, некоторых запчастей просто не найти.

– Евгений, извините за бестактный вопрос. Вы – альтруист?

Гинтов пожимает плечами.

– Надо заниматься тем, что приносит пользу. Поэтому я перестал заниматься алкоголем. Столько алкоголя продал, что страшно вспомнить.

Сейчас у меня с ног на голову поменялось общение. Меня окружают адекватные люди, к которым можно обратиться за помощью и они помогут.

Я тут на днях психанул. Ехал за книгами и у меня взорвался радиатор. Я тут же снял ролик, выложил в соцсети – все, хватит, надоело, нет у меня больше ни сил, ни средств. Тут же за три часа насобирали на новый радиатор, говорят – ты только продолжай. Поэтому приют будет существовать, несмотря ни на что.

О своих новых проектах, то, что называется «творческими планами», Евгений говорить не любит. Видимо, чтобы не сглазить. Но зато удалось ржавыми клещами вытянуть из него мечту. Он мечтает на новом участке построить трёхэтажный дом.

На первом этаже – изба-читальня, которая должна вместить то, что удалось собрать за всё это время. На втором – бесплатный хостел книгочеев из других городов и стран, автостопщиков и путешественников. А третий этаж – для себя…