Черногорский митрополит спас мать своего врага, а тот отдал приказ о его казни

Аванс милосердия будущему палачу

В своей жизни будущий митрополит-мученик Иоанникий (Липовац) видел много горя. Одним из первых стала неожиданная смерть любимой жены.

В 1939-м вдового отца Йована, священника с богословским и философским образованием, в Первую мировую служившего капелланом на фронте, избрали викарием Сербского патриарха для Черногории, а в следующем году он принял монашество с именем Иоанникий.

В апреле 1941 года Черногорию оккупировали немецко-итальянские войска. Началась Вторая мировая война. В Черногорию со всех сторон стекались беженцы: из Герцеговины бежали от хорватских усташей, а из Косово и Метохии – от албанского террора. Митрополит Иоанникий считал своим долгом позаботиться об обездоленных людях, независимо от их национальности и веры, в том числе и оказавшихся в концентрационных лагерях в Албании и Италии. Он помогал священнослужителям, военнослужащим, всем, кому только мог. Писал ходатайства об освобождении заключенных на имя представителей оккупационных властей.

Авторитет Черногорского владыки был высок, к его просьбам еще прислушивались, поэтому  удавалось спасти жизни многим.

В числе спасенных благодаря заступничеству владыки Иоанникия была мать генерала Пеко Дапчевича – того самого, кто в 1944 году захватит владыку в плен, прикажет жестоко пытать, а потом расстрелять.

Между фашистами и коммунистами

Первое время немецко-итальянские оккупанты вели себя довольно миролюбиво по отношению к местному населению, но со временем они все больше поддерживали сепаратистов, желая превратить Черногорию в марионеточное королевство. В июле 1941 года коммунисты подняли восстание и проиграли: и силы оказались неравными, и единства не было в народе. Черногорские коммунисты добивались власти для себя, население их не поддерживало. В итоге гражданских размежеваний начались гонения на Церковь, и одним из главных своих врагов коммунисты считали митрополита Иоанникия.

Митрополит одним из первых в Сербской церкви прямо выступил осуждением действий коммунистов и призвал духовенство и мирян «не следовать за их ложью и безбожием».

В стране положение было крайне сложным: коммунисты боролись, с одной стороны, с оккупантами, с другой – с не поддерживающим их большинством населения. Буквально карательными методами. Гражданская война шла одновременно с войной против Германского рейха.

В мае 1942 года митрополит писал: «Ско­ро уже год, как в Чер­но­го­рии во­ца­рил­ся ха­ос. В по­след­ние ме­ся­цы ком­му­ни­сты раз­вя­за­ли неви­дан­ный тер­рор. В том на­си­лии, что учи­ни­ли они над на­шим на­ро­дом, боль­ше все­го стра­да­ла Цер­ковь и свя­щен­но­слу­жи­те­ли, ко­то­рые бы­ли раз­лич­ны­ми спо­со­ба­ми му­чи­мы пар­ти­за­на­ми. Из­ве­стия, до­хо­див­шие до нас из раз­ных рай­о­нов епар­хии, и рас­ска­зы свя­щен­ни­ков, по­се­щав­ших нас в по­след­нее вре­мя, бы­ли бо­лее чем ужа­са­ю­щи­ми».

Действительно, ис­то­ри­че­ские фак­ты сви­де­тель­ству­ют, что ком­му­ни­сты в Чер­но­го­рии при­ме­ня­ли несрав­ни­мо бо­лее же­сто­кие ре­прес­сии в от­но­ше­нии пра­во­слав­но­го кли­ра, чем ок­ку­па­ци­он­ные вла­сти.

Один из самых страшных карательных актов произошел 17 апреля 1942 года в селе Барямовце под Цетинье, где партизаны сожгли церковь вместе со всеми жителями села.

Всего в 1941—1945 году в Черногории погибли 100 священников, из которых 12 убиты оккупантами, а остальные 88 — коммунистами.

«Душа моя плачет»

Пасхальное приветствие митрополита Иоанникия в 1942 году было наполнено горечью от известий, поступающих к нему со всех сторон: «До­ро­гие мои ду­хов­ные ча­да, се­го­дня, ко­гда мы празд­ну­ем свет­лое Вос­кре­се­ние Хри­сто­во,… серд­це мое ис­пол­ня­ет­ся пе­ча­лью и го­ре­чью, ду­ша моя пла­чет, ко­гда ду­маю, что уже боль­ше го­да часть на­ше­го на­ро­да, осо­бен­но мо­ло­дежь, по­шла пу­тем гре­ха. Что ком­му­ни­сты тре­бу­ют от на­ше­го на­ро­да? Ни боль­ше, ни мень­ше, как от­речь­ся от сво­ей на­род­но­сти и пра­во­сла­вия, а зна­чит, от­речь­ся от то­го, что для на­ро­да са­мое свя­тое и са­мое до­ро­гое, что со­став­ля­ет ос­но­ву его жиз­ни и смысл его су­ще­ство­ва­ния».

Только в 1944 году святитель Иоанникий смог связаться со Священным Синодом в Белграде. В своем докладе он писал: «На тер­ри­то­рии епар­хии раз­ру­ше­ны и по­до­жже­ны мо­на­сты­ри: Ре­же­вич, Гра­диш­те, Ждре­бао­ник, Жу­па и Би­е­ла. Прак­ти­че­ски все осталь­ные мо­на­сты­ри по­стра­да­ли и осо­бен­но ма­те­ри­аль­но опу­сто­ше­ны, по­то­му что боль­шин­ство из них на­хо­дит­ся в ру­ках ком­му­ни­сти­че­ской ор­га­ни­за­ции. Иеро­мо­на­хи ча­стью уби­ты, мно­гие из­бе­жа­ли смер­ти, по­ки­нув пе­ред пре­вос­хо­дя­щей си­лой мо­на­сты­ри; а есть, к со­жа­ле­нию, и та­кие, кто на­хо­дит­ся на служ­бе у ком­му­ни­стов …».

Исход сербского духовенства

В ноябре 1944 года, перед приходом Югославской народно-освободительной армии, митрополит Иоанникий вместе с большой частью православного духовенства и беженцев из мирного населения отправился к западной границе Югославии. Это событие историки называют исходом сербского духовенства. В колонне было более 60 священников, 6 тысяч четников, много стариков, женщин и детей. Они двигались к территории американской оккупационной зоны, надеясь на их защиту. Но возле местечка Зидани мост в Словении их схватили военнослужащие Югославской армии, которой руководил генерал Пеко Дапчевич.

Митрополит был отправлен в Загреб. Там состоялась его встреча с генералом. Пеко Дапчевич начал ругаться на владыку, но тот спокойным тоном напомнил, как по его ходатайству итальянские власти освободили из плена мать Пеко Дапчевича. На что Дапчевич только выкрикнул: «Именно этот факт и подтверждает твое сотрудничество с оккупационными властями!»

Генерал приказал снять с митрополита все знаки архиерейского достоинства. По его приказу митрополита жестоко пытали, а потом расстреляли.

«Он кажется твердым, но побои смягчат его»

Сохранились воспоминания очевидцев о последних днях владыки Иоанникия и бывших с ним сербских священников. В 1995 году майор УДБА на пенсии Рако Иванович рассказал о своей встрече с митрополитом-мучеником:

«В 1945 году я получил приказ прибыть в Аранджеловац. Когда оказался на месте, товарищ Зечевич сказал:

– Послушай, товарищ Рако, ты наш проверенный человек, опытный, и тебе придется позабавиться с одним заключенным, который находится здесь в Аранджеловце, на вилле Малера. Это предательский священник из Черногории, его зовут Иоанникий Липовац, митрополит. Наши захватили его в Словении. Ты его опросишь и попытаешься вытащить из него побольше, потому что он знает все. Он кажется мне твердым, но побои смягчат его.

Когда товарищ Зечевич ушел, я приказал привести ко мне господина Иоанникия. Ко мне привели измученного человека, лицо которого вздулось от побоев, а на бороде свернулась кровь. Он едва стоял. Я приказал принести стул, усадил его и спросил, нужно ли ему что-нибудь. Тихим голосом он проговорил:
— Если можно, немного воды.
Я приказал принести графин со стаканом, и он выпил его до дна. Он посмотрел на меня измученным взглядом и тихо сказал:
— Спасибо, господин, Бог тебе вернет.
Затребовав его дело, я увидел в нем следующее: «Это один из величайших и закоренелых врагов коммунизма, пособник итальянских оккупантов. Он организовал людей в Черногории уйти за границу. Его нужно судить народным судом, а если потребуется — в ускоренном порядке. Он может взбудоражить общественность и другие страны. Осторожнее с ним».

Когда я прочитал это, то спросил его:
— Священник, было ли так, как здесь написано? Вы поднимали народ против коммунизма, призывали к борьбе с партизанами, на братоубийственную войну?
Он взглянул на меня и тихо произнес:
— За все, что я сделал, великий Бог будет судить меня.
Я приказал принести ему еды и дать отдохнуть, чтобы никто его не избивал и не притеснял, пока я с ним работаю. Позже ко мне в кабинет зашел Чиле Ковачевич и спросил, что там с «предательским попом Иоанникием», на что я ответил ему, что только вчера получил дело и еще изучаю его.
Он сказал:
— Послушай, шумадинец, теперь ты увидишь, как это делается.

Когда привели измученного владыку, этот Чиле набросился на него, ударил его ногой, кулаком, бросил на пол и начал его топтать. Владыка не издал ни стона, только проговорил: «Великий Боже, дай мне силы выдержать это, и прийти в Твое царство без греха!»

Когда владыка потерял сознание, я сказал, что больше нет смысла его избивать. Вошел Еша, один из охранников, и другой из них, они ухватили владыку за руки и за ноги и отнесли его в камеру.
Ковачевич выпил ракии и сказал:
— Это только начало того, что его ждет, он запомнит, как мы, черногорцы, наказываем предателей. Не сносить ему головы, — и ушел.
Тем временем мой охранник Еша продолжал и дальше избивать владыку Иоанникия, поэтому я перевел его в Крагуевац.
Я старался, насколько мог, защитить Иоанникия от пыток, но это не всегда у меня получалось. Однажды товарищ Цана Бабович пришла навестить «того предательского попа» и начала таскать его за волосы и бороду, я прервал это и сказал, что это срам. Она уставилась на меня и ушла, не попрощавшись.
10 или 11 июня пришел снова Ковачевич с товарищем Джиласом. Они попросили привести им Иоанникия и разговаривали с ним около двух часов. Я находился в другом кабинете. Они били его, ругали в Бога и в мать, и кто знает, во что еще. Когда они вышли из кабинета, Иоанникий лежал на полу, лицом вниз. Я поднял его, вызвал охранников и побрызгал его водой. Когда он пришел в себя и умылся, я приказал отвести его лечь и не прикасаться к нему.
Два последующих дня никто его не трогал.
13 июня пришел товарищ Чеча с товарищем Крцуном. Я приветствовал их и рассказал им все, что происходило с владыкой. Крцун мне сказал:
— Знаешь, Рако, этот Чиле жесток, говорят, он и отца убил, не то, что священника. Остерегайся его. Он уже жаловался, что ты защищаешь предателя, но со мной это не прошло. Будь осторожен и не стой у него на дороге.
15 июня, немного поправившись, Иоанникий Липовац мне сказал, что он был защитником сербского народа, ограждал людей от зла, и что для него Божьи заповеди закон.
Еще он мне сказал:
— Я знаю, мой капитан, что живым отсюда не выйду, не увижу моих близких и Черногорию, Сербскую Спарту, зерно свободы. Я думаю, этого хочет Бог.
Утром 18 июня, думаю, было около 9 часов, меня позвал охранник и сказал:
— Товарищ капитан, вас просит этот священник.
До этого из Белграда приехали Ковачевич и Павле Бальевич. Они не явились ко мне, а пошли в кафану. Об их прибытии мне доложили мои люди. Когда владыку Иоанникия привели, он обратился ко мне со следующими словами:
— Приехал этот Ковачевич из Белграда, думаю, смерть меня ждет, поэтому я хочу вас кое о чем попросить. Вижу, что вы хороший человек, хоть и коммунист. Прошу вас отправить эту маленькую вещицу моим в Черногорию, потому что меня сегодня убьют. Знайте, что я спокойно передам свою душу в руки Богу и Сыну Божьему Иисусу Христу. Я никого не предавал, рук не запачкал, и Бог свидетель, скольких людей я спас… — и он вручил мне обрывок ткани, в который был завернут перстень с тремя камешками, выпавшими, вероятнее всего, во время пыток владыки.
А вечером владыку Иоанникия увезли в Буковик.

Наутро я приехал туда и расспросил жителей, что произошло этой ночью. Мне сказал один старик, его звали Миша или как-то так, что группа людей привела человека с бородой, их было трое или четверо, и в того, что с бородой, выстрелили несколько раз и быстро закопали возле ручья. Еще он сказал, что тот, с бородой перекрестился и взглянул в небо…». Точное место захоронения митрополита-мученика неизвестно.

Прославление

На протяжении многих лет о священномученике Иоанникии не вспоминали. Лишь в 1990-х годах у историков появилась возможность узнать подробности жизни и смерти святителя. В 1996 году была опубликована книга Велибора Джомича «Гол­го­фа мит­ро­по­ли­та Чер­но­гор­ско-При­мор­ско­го Иоан­ни­кия. 1941–1945». В труде содержится много документов об обстоятельствах служения митрополита в годы вой­ны и ок­ку­па­ции.

22 мая 1998 года было принято решение о канонизации митрополита Иоанникия (Липовца) на Священном Архиерейском Соборе Сербской Православной Церкви, а в 2002 году, совершилось торжественное прославление святителя Иоанникия в храме святого Саввы в Белграде.

Тропарь, глас 1: Кровь твоя, и священства твоего, и народа твоего верного, за Господа пострадавших, словно Авелева кровь, вопиет небу, священномучениче Иоанникие, Архипастырю Цетиньский, а ныне ты и чада твои, собранные в Царствии Небеснем, молите Христа Бога, да укрепит Он в нас веру правую и дарует свободу святую многострадальному сербскому и всему православному роду христианскому.