С конца июля 2017 года по декабрь 2018 года в России пропали и погибли 70 человек.
То есть, конечно, пропало и погибло значительно больше, но у этих семидесяти есть то, что их объединяет. Первое – всех их искал отряд «Лиза Алерт». И второе – у каждого из них был включенный мобильный телефон. Но это не помогло. Они стали строкой в статистике: «найден, погиб».
У меня перед глазами весь список. Я пробегаю по нему глазами и пытаюсь за именами угадать реальные судьбы. Это и пожилые бабушки и дедушки – в списке есть указание на возраст: 84 года, 83, 71, 67… Но есть и мои ровесники, мужчины и женщины – 35, 36, 37 лет. Есть совсем молодой парень, всего 18. Много пропавших в Московской области, а не в каких-то дремучих сибирских лесах.
«Лиза Алерт», к сожалению, знает не больше 10% того, что происходит с пропавшими в России. Люди погибают с мобильным телефоном в руках, потому что их местоположение не было установлено», – говорит руководитель поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт» Григорий Сергеев.
Помочь в этой ситуации призван законопроект «О внесении изменений в статью 8 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»», предложенный группой депутатов во главе с Ириной Яровой. Закон, предусматривающий передачу данных о местоположении абонента от мобильного оператора службам, ведущим поиск пропавших людей, был принят в первом чтении. Однако поисковики говорят, что этот закон мало что облегчает.
Закон: нужны не просто данные о ближайшей вышке
Законопроект включает в себя только те случаи, когда речь идет о поиске пропавшего ребенка, имевшего при себе мобильный телефон или планшет с сим-картой. При этом когда полиция запрашивает о мобильного оператора данные о геолокации, к запросу должно прилагаться заявление от родителей и от человека, на которого зарегистрирован номер, если это другое лицо.
По словам Григория Сергеева, это не более 1% от всех поисковых событий, где данные о местоположении, полученные через оператора связи, могли бы спасти жизнь. Впрочем, данные в том виде, в котором их предлагается передавать, не особенно помогут даже в поиске детей – они позволяют определить район лишь примерно, с большой погрешностью. Законопроект нуждается в поправках.
В прошедшей первое чтение версии закона не содержится уточнения, в каком именно виде оператор должен передавать данные сотрудникам полиции. Формальные сведения о том, к какой вышке сотовой связи ребенок с телефоном был ближе всего, лишь отчасти сужают район поиска. Особенно это неудобно, если человек пропал в природной среде, например в лесу. Как правило, вышка – одна на весь лес, и то, что телефон в данный момент привязан именно к ней, вообще ничем не помогает.
«Существует такой технический термин – time advance. Сам принцип сети GSM предполагает, что любой телефон сообщает свое примерное расстояние до базовой станции. Time advance дает нам возможность понимать, как далеко от вышки находится телефон. Существует погрешность 60-120 градусов в зависимости от типа вышки, но это все равно позволяет сузить район поиска до квадрата со стороной около 500 метров», – объясняет Григорий Сергеев.
«Как люди гибли, так и будут гибнуть, если закон будет принят в текущем формате, – комментирует глава поисково-спасательного отряда. – Мы в «Лиза Алерт» писали поправки к этому закону и передали их в Комитет по безопасности и противодействию коррупции Государственной Думы. Хочется верить, что эти поправки будут учтены.
Вообще, в Государственной Думе о том, что люди с мобильными телефонами тем не менее гибнут, узнали от меня впервые еще в 2011 году. В 2017 году состоялась встреча представителей НКО и волонтеров с президентом, где также поднимался этот вопрос. Мы верим, что перемены все же придут».
Учиться разговаривать с человеком, пропавшим в лесу, нужно полгода
Первый номер, который приходит на ум в случае экстренной ситуации – 112. Однако, по словам Григория Сергеева, знают его лишь примерно 30% россиян. Остальные либо кидаются звонить по «киношному» 911, переадресация с которого работает только в московском регионе, либо в милицию, либо родным и близким с криком: «Cделайте хоть что-нибудь!».
Но даже если потерявшийся знает заветный номер и дозвонился с первого раза – нет гарантии, что адекватная помощь придет в срок.
В марте 2019-го в Борисоглебске Воронежской области в лесу погибла 15-летняя девочка. 10 марта, поссорившись с подругами, она скрылась в лесу рядом с рекой Ворона. Оттуда позвонила по телефону 112 попросила помощи, сказав, что плохо себя чувствует. Диспетчер определил примерное местоположение подростка и передал эти данные бригаде «скорой помощи», но медики, приехав, не обнаружили пострадавшую и уехали. Спустя пару дней был обнаружен труп без следов насильственной смерти. Предварительный вывод: школьница скончалась от переохлаждения. За помощью к поисковикам диспетчер службы 112 не обращался.
«Служба 112 реализована в каждом регионе по-своему, – поясняет Сергеев. – У нее нет общей технологи и общей базы, не предусмотрена возможность передавать заявки из региона в регион. И получается, что работает эта служба как повезет».
Частая ошибка в том, что власти на местах путают 112 с обычным колл-центром, рассматривают эту службу просто как маршрутизирующую, которая должна разводить звонки между пожарными, полицией и медиками. Если механизмы реагирования в сложных экстренных ситуациях не налажены, оператор просто не понимает, что делать.
Показательна в этом смысле трагедия на Сямозере, когда дежурившая на телефоне фельдшер не отреагировала на вызов, сочтя, что дети балуются. «Эта женщина, судя по открытым источникам, просто не прошла соответствующее обучение. В идеале оператор службы 112 – это специалист, который должен владеть технологиями, и максимально быстро переориентировать вызов на профильных специалистов», – объясняет свою позицию Григорий Сергеев.
У «Лиза Алерт» и других волонтерских организаций накоплен огромный опыт по поиску людей в естественной среде, есть методики. Они готовы подключаться к поискам. Но, увы, вызовов они часто просто не получают. «Операторы 112 порой вообще не знают, что можно позвать «Лизу Алерт». Они даже не подозревают, что что-то не так делают».
Некоторые операторы службы 112 делают, по словам Сергеева, совершенно невероятные ошибки. Кто-то может начать спрашивать у пропавшего в лесу человека его паспортные данные. Другие просто «высаживают» батарею мобильного телефона, задавая пострадавшему ненужные вопросы, которые никак не помогут в поиске. А иные и вовсе дают «вредные» советы – залезть на ближайшее дерево, уйти из безопасного места или от костра навстречу поисковикам.
Между тем волонтеры «Лиза Алерт» тратят на изучение всех технологий, связанных разговором с человеком, который заблудился лесу, порядка полугода. И только потом могут садиться на «горячую линию», да и то не все.
Три звонка, которые обязательно надо сделать из леса
Если вы поняли, что потерялись, необходимо сделать 3 звонка:
- по уже упомянутому номеру 112,
- на горячую линию «Лизы Алерт» (8 800 700 54 52),
- и родным.
Разговор с родственниками должен быть однократным и коротким – просто сообщите, что вы потерялись, не вдавайтесь в подробности и берегите заряд телефона.
Телефон надо держать в тепле. Особенно актуально это зимой, поэтому, закончив разговор, сразу убирайте мобильник под одежду. В промежутках между разговорами его можно выключать. Если у вас есть с собой часы, вы можете назначать очередной сеанс связи с поисковиками и включать аппарат только в это время, а в остальное – экономить заряд.
Важно понимать: никаких особых слов, которые стоит сказать оператору по поводу вашего местонахождения, не существует. Выучить заранее этот алгоритм невозможно. «У пропавшего почти всегда паника, он испуган. Поэтому рекомендовать, как именно он должен говорить, совершенно бесполезно. Когда это случится, человек все равно забудет все советы», – говорит Григорий Сергеев.
Если у вас с собой смартфон, в котором есть GPS, и вы умеете отправлять свою геолокацию, это значительно облегчает дело. Тогда у поисковиков будет конкретная точка на карте, искать по которой значительно проще. Потренируйтесь работать со своими координатами заранее – не факт, что оператор экстренной службы 112 сможет вас проинструктировать.
Родственникам пропавшего не нужно ждать, чтобы подать заявку на его поиск в полицию: сделать это можно уже на первые сутки. Это время бывает критично даже летом, зимой же и вовсе счет идет на часы. «Летом мы можем в некоторых случаях на девятые сутки находить живых. В первые сутки мы живыми найдем примерно 95% потерявшихся. На третьи сутки у нас уже меньше половины. Зимой же борьба за жизнь идет в очень короткое время – практически несколько часов. Если температура около нуля – сутки максимум», – объясняет руководитель «Лизы Алерт».
