Енисейск 20-х годов XX века мог похвастаться добротными домами, раньше принадлежавшими золотопромышленникам, мощеными улицами, электричеством, телефонной линией, библиотекой и даже театром. Больница тоже была, но медиков не хватало.
Во всем Енисейском уезде числился лишь один врач и 22 фельдшера. Свирепствовала эпидемия трахомы (хроническое инфекционное заболевание глаз, ведущее к слепоте).
Епископ Лука (Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий) прибыл в ссылку в Енисейск 18 января 1924 года. Оперировал пациентов в местной больнице, вел прием больных на дому. Работал самозабвенно. На слова благодарности отвечал: «Это Бог вас исцелил моими руками. Молитесь ему».
«Все в том, чтобы жизнь имела высший смысл добра. И с этой точки зрения деятельность врача представляется одной из самых высоких», – писал он из Енисейска сыну Михаилу.
По сохранившимся в городе преданиям, святитель Лука как архиерей открывал в Енисейске храмы и проводил богослужения, невзирая на запреты властей и противодействие комсомольских активистов. Выступал с проповедями: обличал обновленцев, стыдил разрушителей церквей.
Власть среагировала – 3 марта 1924 года его вновь арестовали и выслали под конвоем за 450 км от Енисейска в деревню Хая на реке Чуне, притоке Ангары. Поселили в двух комнатах крестьянского дома. В одной епископ жил, а в другой совершал богослужения вместе с монахинями Лукией и Валентиной (он постриг их в Енисейске).
Святитель и в этой таежной глуши лечил людей. Ему удалось даже провести экстракцию катаракты местному старику: набор хирургических инструментов и маленький стерилизатор владыка всегда имел с собой.
Весной 1922 года советская власть приступила к изъятию церковного имущества, якобы «для помощи голодающим». В Церкви начался обновленческий раскол, патриарха Тихона арестовали. Десятки тысяч священников, монахов, дьяконов и простых верующих были расстреляны.
Проживавший в Ташкенте Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, известный священник и хирург, всецело поддерживал патриарха Тихона. В мае 1923 года он принял монашество с именем Лука, а затем три ссыльных архиерея возвели его в сан епископа Барнаульского, после чего предложили возглавить и Туркестанскую епархию.
10 июня 1923 года епископ Лука был арестован, против него возбудили дело сразу по пяти статьям Уголовного кодекса. Прежде всего, ему вменялось в вину участие в создании «нелегального» Союза приходов – организации, призванной объединить православных после вынужденного отъезда предыдущего епископа Ташкентского и Туркестанского Иннокентия. Кроме того, его обвиняли в распространении «ложных слухов», вызывающих недоверие к власти. По итогам следствия свт. Луку приговорили к административной ссылке в Сибирь на два года.
«Толпа народа вдруг опустилась на колени»
Вскоре опытного хирурга ненадолго вернули в Енисейск. А следующим местом ссылки для свт. Луки назначили село Туруханск, откуда уехал по болезни единственный врач.
Население Туруханского края было неграмотным на 96%, оно состояло из русских крестьян и охотников, а также из коренных народов Севера: эвенков, ненцев, долган и др.
«Когда я выходил из баржи, толпа народа, ожидавшая меня, вдруг опустилась на колени, прося благословения», – вспоминал свт. Лука о своем приезде в Туруханск.
В селе действовал храм Живоначальной Троицы, в котором служил отец Мартин Римша, по неведению примкнувший к обновленцам. Епископ Лука пришел туда на Успение Пресвятой Богородицы (28 августа 1924 года), сразу же по прибытии в Туруханск. Обнаружив, что служба в храме совершается так, как принято у обновленцев, он сказал: «Я молиться с вами не буду». «Мой отказ от участия в богослужении очень взволновал верующих Туруханска, которые, как мне потом разъяснили, считали себя православными, а не живоцерковниками», – говорил потом свт. Лука на допросе в ОГПУ.
По словам псаломщицы Ксении Храплюк, тоже вызванной на допрос, архиерей разъяснил священнику и прихожанам, что обновленцы «осудили неправильно» патриарха Тихона, и службу нужно совершать «по-старому», как это делают христиане, сохранившие верность избранному Собором главе Церкви. В итоге прихожане Троицкого храма отказались подчиняться обновленческому епископу, и Православие в Туруханске восстановилось.
«До его (свт. Луки – Прим. ред.) приезда совсем мало людей посещало церковь, а с его приездом приток прихожан в церковь значительно усилился», – рассказывала впоследствии дочь отца Мартина Римши, атеистка Вера Савинская.
С отцом Мартином Римшей у ссыльного архиерея сложились очень теплые отношения. Сохранились два письма свт. Луки, написанные в 1928 и 1929 годах, в которых он интересуется жизнью туруханского батюшки, передает благословение его прихожанам, делится советами по поводу церковной отчетности. В 1930 году отец Мартин был арестован, 12 лет провел в лагерях и ссылках. Все эти годы свт. Лука ежемесячно переводил ему по 30-50 руб.
«По долгу архиерейской совести»
В ноябре 1924 года в крайком РКП (б) поступила жалоба гражданина Василия Бабкина: «23 октября моя жена, Августа Илларионовна, понесла в местную больницу больного ребенка, моего сына Атома, для освидетельствования местным врачом больницы». Врач, «административно-ссыльный Ясенецкий-Войно», якобы «страшно возмутился» именем ребенка и спросил: «Почему не назвали поленом или окном?»
По заявлению В. Бабкина, «выходку» ссыльного следовало истолковать как «пропаганду идей божества» и «прямое выражение ненависти» к материалистической науке, «на основании которой мы определяем ход нашей социальной реализации и развития человеческого прогресса».
Примерно за год до инцидента сибирская пресса начала пропагандировать «революционные крестины». Был даже разработан обряд наречения «коммунистических имен».
Органы ОГПУ на жалобу откликнулись с энтузиазмом. Начался сбор информации, а 14 ноября уполномоченный краевого отдела ГПУ уже направил письмо в краевой отдел здравоохранения с требованием запретить епископу Луке благословлять пациентов в госучреждении, то есть в больнице.
В ответ епископ Лука заявил, что не смеет «по долгу архиерейской совести» отказывать верующим в благословении, и поэтому просит освободить его от службы в больнице.
«С увольнением Ясенецкого-Войно хирургическая работа в больнице остановится», – отреагировал заведующий краевым отделом здравоохранения и попросил «отложить» выполнение требований ОГПУ.
7 декабря 1924 г. следователь А. Стильве завел уголовное дело, собираясь обвинить епископа Луку в «возбуждении суеверия в массах».
Подозреваемый епископ назвал требование отказаться от чтения проповедей и от благословения верующих незаконным. «По декрету об отделении Церкви от государства запрещается только контрреволюционная проповедь», – заявил он на допросе.
В конце концов терпение властей лопнуло. Епископа вызвали в ОГПУ и сообщили, что он должен немедленно уехать «на Ледовитый океан». У входа уже ждали сани, запряженные парой лошадей, и милиционер.
«Это был не гром, это трескался лед на Енисее»
«Путь по замерзшему Енисею в сильные морозы был очень тяжел для меня. Однако именно в это трудное время я очень ясно, почти реально ощущал, что рядом со мною Сам Господь Бог Иисус Христос, поддерживающий и укрепляющий меня», – писал свт. Лука.
Станок Плахино, куда выслали непокорного епископа, находился далеко за Полярным кругом. (Станками называли маленькие поселки на Енисее). Там было всего пять дворов. Свое жилье свт. Лука описывал так: «Это была довольно просторная половина избы с двумя окнами, в которых вместо вторых рам были снаружи приморожены плоские льдины».
«Иногда по ночам меня будил точно сильнейший удар грома, но это был не гром, а трескался лед поперек всего широкого Енисея», – вспоминал он.
В Плахино ссыльный епископ пытался разъяснять местным жителям текст Нового Завета. Крестил одного младенца: во время проведения обряда вокруг крутился теленок.
Тем временем туруханские чиновники столкнулись с непредвиденными трудностями. Крестьяне и жители тундры были возмущены тем, что из краевого центра выслали единственного врача, к тому же первоклассного хирурга. Недовольство населения даже затормозило заготовку пушнины. Поэтому свт. Луку решено было вернуть в Туруханск.
Но сотрудники ОГПУ не расслаблялись. Они продолжали опрашивать окружение ссыльного архиерея, в первую очередь о содержании его бесед и проповедей. Так, больничная прачка Раслякова сказала, что епископ называл коммунистов «антихристами». Екатерина Херова, кучер свт. Луки, рассказала, что он отговаривал ее от посещения клуба: «Катя, ты добрая …ходи лучше в церковь помолиться Богу».
А однажды епископ начал стыдить прихожан за то, что они мало помогают отцу Мартину и берут слишком большую квартирную плату со ссыльных. «И так этим оскорбил нас, что даже я вышел из церкви, и другие», – показал на допросе крестьянин Петр Кононов.
Собранные материалы не доросли до нового обвинения в «антисоветской агитации» лишь потому, что срок ссылки В. Ф. Войно-Ясенецкого закончился.
По окончании первой ссылки, в конце января 1926 года, свт. Лука вернулся в Ташкент. Он жил там как частное лицо, принимая больных на дому и посещая храм прп. Сергия Радонежского.
«Дети большей частью перемерли»
Вторая ссылка свт. Луки началась в июне 1931 года в Котласе, а точнее – в накопительно-пересыльном лагере Макариха. Туда свозили раскулаченных крестьян из разных губерний России, а затем отправляли их в непроходимые чащи по берегам Северной Двины и Вычегды – строить лесозаготовительные пункты.
В Макарихе было около 200 бараков, в каждом помещалось по 100-150 человек. «Бараки состояли из крыши, которая с двух продольных сторон доходила до земли. Крыши были из досок, покрытых дерном. <…> Нары в два яруса… Зимой здесь было трудно жить. Установили железные печи. Но это капля в море для такой громады. Дети большей частью перемерли», – так описывала условия жизни в лагере монахиня Амвросия (Александра Дмитриевна Оберучева).
Свт. Лука находился в Макарихе недолго, его перевели в Котлас и приняли на работу в городскую больницу. Монахиня Амвросия, тоже врач по профессии, посещала храм в городе и однажды подошла к епископу. Он благословил ее продолжить занятия медициной, если возникнет такая необходимость.
Лечение больных свт. Лука считал величайшим делом, подражанием самому Христу, говорил митрополит Нектарий (Антонопулос), автор многих работ о российском святом.
В начале августа 1929 года в Ташкенте покончил с собой завкафедрой физиологии медицинского института Иван Михайловский. Примерно за два года до этого ученый потерял сына, но не похоронил его, а держал в ванне в специальном растворе и работал над проблемой оживления человеческого организма.
После смерти профессора его жена, Екатерина Гайдабурова, была арестована по подозрению в убийстве. У нее нашли справку, подписанную свт. Лукой (В. Ф. Войно-Ясенецким): «Удостоверяю, что лично мне известный профессор Михайловский покончил жизнь самоубийством в состоянии несомненной душевной болезни, от которой страдал он более двух лет». Справка понадобилась для того, чтобы похоронить самоубийцу по православному обряду. Но власти воспользовались этим, чтобы обвинить «церковных мракобесов» в убийстве профессора-материалиста. Свт. Луке предъявили обвинение в укрывательстве убийцы.
15 мая 1931 года Особое совещание при Коллегии ОГПУ приговорило владыку к высылке в Северный край. В конце 1932 года уголовное дело пересмотрели и вынесли новое заключение о том, что профессор Михайловский действительно покончил с собой. Но со свт. Луки обвинений не сняли.
«Предложенную работу считаю для себя неподходящей»
В августе 1931 года свт. Луку отправили в Архангельск, там он получил назначение в одну из городских амбулаторий (поликлиник) – вести ежедневный хирургический прием. Учреждение обслуживало треть территории города и несколько предприятий: лесозаводы, морской порт, судоверфь.
Оклад хирурга В. Ф. Войно-Ясенецкого, профессора медицины, составлял 230 руб. в месяц (меньше, чем у остальных врачей, но больше, чем у медсестер).
Совершал ли ссыльный епископ богослужения в Архангельске, неизвестно. Сохранились свидетельства лишь о том, что летом 1931 года он возглавил заочное отпевание священномученика Антония (Быстрова), архиепископа Архангельского и Холмогорского.
Посещая церковные службы, он иногда проходил в алтарь, но чаще стоял на клиросе за иконами. «Служивое духовенство относилось к нему с опаской, но простые люди неизменно его окружали, подходя под благословение», – вспоминал другой ссыльный, историк Анатолий Фокин.
Летом 1932 года свт. Лука вынужден был принимать пациентов еще двух врачей, находившихся в «научной командировке». На собственные исследования времени и сил уже не оставалось. Просьба уменьшить нагрузку встретила грубый отказ со стороны руководства.
Вскоре после этого свт. Лука тяжело заболел, и его отправили на лечение в Ленинград. Вернувшись в Архангельск, он узнал, что переведен в крошечную амбулаторию, расположенную на территории одного из лесозаводов. Новая должность совершенно не соответствовала его квалификации.
В. Ф. Войно-Ясенецкий решительно отказался от назначения. «Предложенную мне работу я считаю для себя неподходящей <…> Прошу предоставить мне работу, соответствующую моей хирургической специальности», – говорилось в его заявлении.
Пожелание ссыльного учли, но с тех пор он почти постоянно замещал полторы ставки: сначала в дополнение к обязанностям хирурга вел прием как отоларинголог, а затем как окулист. Рабочий день начинался в 4:00 и заканчивался в 20:00, с перерывом с 9:00 до 12:00.
В ноябре 1932 года свт. Луку вызвали в столицу. Там сотрудник ОГПУ три недели убеждал его отказаться от церковного служения. «Он обещал мне хирургическую кафедру в Москве», – писал свт. Лука. Свое согласие прекратить служение, сохранив сан епископа, он называл впоследствии «тягчайшим несчастьем и великим грехом».
«Вернуть большевика в лоно Церкви»
Первое время свт. Лука жил в Архангельске у Анатолия Фокина, в угловой комнате «благоустроенного деревянного особнячка». «Тишина нарушалась топотом прохожих по дощатому тротуару», – вспоминал хозяин жилья.
Среди новых знакомых епископа был советский служащий Борис Моисеев. Он вступил в партию большевиков в 1903 году, участвовал в гражданской войне, возглавлял крупный отдел в ВСНХ. Но политику репрессий Моисеев не принял, поэтому его перевели на работу в Архангельск. Свт. Лука с жаром взялся за миссию «вернуть большевика в лоно Церкви» и «имел полный успех», писал Анатолий Фокин в своих воспоминаниях.
В Архангельске свт. Лука всерьез увлекся исследованием народных методов лечения гнойных ран. Ведь в то время «в распоряжении врача не было не только антибиотиков, но и сульфамидных препаратов», – пишет историк медицины Сергей Глянцев.
На хирурга произвел впечатление опыт Веры Вальневой – квартирной хозяйки, к которой он переехал от Анатолия Фокина. Она оказалась известной в городе знахаркой, снимавшей гнойные воспаления так называемыми катаплазмами: лекарственной «кашицей», нанесенной на тканую основу редкого плетения. Свою лечебную смесь Вера Вальнева готовила из простерилизованной земли, сметаны, меда и различных трав.
Средства знахарки были прототипом биологически активных медицинских сорбентов и таких мазей на водорастворимой основе, как левомеколь, объяснил Сергей Глянцев. Продолжить изучение механизма действия катаплазм свт. Луке удалось по окончании ссылки, в ташкентском Институте неотложной помощи.
В мае 1934 года свт. Лука вернулся из Архангельска в Среднюю Азию. В том же году была издана его книга «Очерки гнойной хирургии». Работал в Андижане, затем в Ташкенте. Совершал богослужения. Перенес тяжелое инфекционное заболевание, ослеп на один глаз.
«Ходил по дворам и искал работу»
В начале марта 1940 года свт. Лука прибыл с обозом ссыльных в село Большая Мурта – районный центр, расположенный в 110 км к северу от Красноярска. Арестантов здесь обычно оставляли переночевать у пожарной каланчи, а утром приезжали председатели колхозов и разбирали людей для использования на неквалифицированных работах.
Местная больница была рассчитана на 15-20 коек, на амбулаторный прием приходили по 60-80 человек в день. В штате числилось два доктора (26-летний главврач Александр Барский и его супруга). В здании было печное отопление, воду привозили в бочках, а продукты для пациентов врачи закупали самостоятельно.
Сразу же после приезда в Большую Мурту свт. Лука явился в больницу и попросил Александра Барского, засидевшегося в кабинете допоздна, принять его на работу «за белье и питание». Однако главврач просьбу не выполнил. По его словам, мешала заведующая районным отделом здравоохранения.
Целый месяц профессор медицины «ходил по дворам и искал работу. Кому-то дрова пилил или рубил, кому-то двор убирал», – рассказала Сания Маматова, директор Большемуртинского краеведческого музея.
Только в апреле 1940 года В. Ф. Войно-Ясенецкого назначили консультантом-хирургом и «глазником» с окладом 200 руб., одновременно он получил комнату при больнице. (Александр Барский с женой зарабатывали по 550 и 450 руб. и жили в трехкомнатной квартире. Ставка медсестры составляла 185 руб. и место в комнате на двоих).
Храма в Большой Мурте не было, его взорвали в 1936 году. Рано утром и поздно вечером свт. Лука уходил в лес и молился, поставив икону на пенек или на камень. Пациентам говорил: «Все, что от меня зависит, обещаю сделать. Остальное — от Бога».
Узнав об успешных операциях ссыльного хирурга, больные стали приезжать в Большую Мурту из всех деревень района. Например, 12-летнюю Наталью Жемчугову свт. Лука вылечил от гнойного воспаления колена, которое мучило ее девять лет. Только одному пациенту епископ отказался помогать: тому попала в глаз стружка, пока он ломал церковь.
В первой половине 1937 года УГБ НКВД УзССР проводил разработку всех священнослужителей Узбекистана с целью сфабриковать крупное дело по раскрытию разветвленной шпионско-диверсионной организации.
Свт. Луку арестовали 23 июля 1937 года. По версии следствия, он являлся участником «всесоюзного нелегального церковного центра», возглавляемого бывшим Казанским митрополитом Кириллом Смирновым (священномучеником Кириллом) и бывшим Ленинградским митрополитом Иосифом Петровых.
Многие арестованные по тому же делу священнослужители под давлением следствия (включающим пытки) согласились оговорить себя и других: кто-то подтвердил существование церковной контрреволюционной организации, кто-то сказал, что шпионил в пользу Англии. Свт. Лука не признал свою вину.
Он дважды подвергался двухнедельному допросу конвейером – в ноябре 1937 и в феврале 1938 года (разновидность пытки, когда заключенному не дают спать, непрерывно допрашивая в течение многих дней). Владыка объявлял голодовку, его избивали, сажали в карцер. Срок следствия неоднократно продлевался.
Приговор был вынесен только 13 февраля 1940 года: «сослать в Красноярский край сроком на пять лет, считая срок со дня ареста». Тех священнослужителей, которые признали свою вину, расстреляли.
Сначала в госпитале не понимали, зачем сверху спустили «попа»
С начала Великой Отечественной войны, 30 сентября 1941 года, ссыльного профессора В. Ф. Войно-Ясенецкого перевели на работу в Красноярск, в эвакуационный госпиталь № 1515. Он получил должность начальника отделения и ведущего хирурга в корпусе № 2 (всего в госпитале было четыре корпуса) с окладом 975 руб. В Большую Мурту за ним прилетел сам Петр Зайцев, за четыре дня до этого назначенный главным хирургом эвакогоспиталей Красноярского края.
Сначала в госпитале не понимали, зачем сверху спустили «попа». Но отношение изменилось, как только свт. Лука начал работать. Днем операции шли без перерыва по 8-9 часов. Ведущий хирург во время работы озвучивал каждое свое действие, перечисляя на латыни мышцы, артерии, вены и нервы. Он действовал скальпелем очень точно, и топографию (взаимное расположение органов) знал блестяще, вспоминала бывший заместитель начальника госпиталя по медицинской части Надежда Бранчевская.
Осенью 1941 года командование СибВО издало приказ: всех военных хирургов Красноярска направить в госпиталь № 1515 для повышения квалификации. Врачи упражнялись в качестве ассистентов свт. Луки, а по понедельникам он читал им лекции. «Я как будто второй институт кончила», – рассказывала бывший начальник физиотерапевтического отделения Августа Кашаева.
Поселили ссыльного хирурга прямо в госпитале, в комнате на первом этаже. Он разрешал младшим коллегам звать его в любое время. Его будили даже глубокой ночью, он вставал и оперировал, порой самостоятельно подбирая хирургические инструменты, потому что операционные медсестры в это время могли отсутствовать.
На втором этаже у свт. Луки был рабочий кабинет. Там проходили утренние «пятиминутки» и разбор операций с другими врачами. Туда же ему приносили завтрак, обед и ужин.
«Книга, которую я готовлю, спасет от увечий сотни тысяч больных»
Пациенты поступали в Красноярск в крайне тяжелом состоянии, ведь их месяцами везли с фронта, и нагноение ран было очень частым явлением.
Свт. Лука предлагал везти в корпус № 2 людей с наиболее тяжелыми гнойными осложнениями, в первую очередь с инфицированными ранениями суставов. Это была сфера его научных интересов, именно таких пациентов он спасал особенно виртуозно.
Одна из его заслуг – разработка хирургических методов, позволявших обходиться без ампутации конечностей даже в самых запущенных случаях. «Функцию сустава сохранить не всегда удавалось, но человек мог самостоятельно ходить», – объяснил заведующий кафедрой Красноярского медицинского университета Юрий Винник.
Научная работа имела для свт. Луки духовное измерение. «Лишенный возможности священнослужения, я весь ушел в научную работу и исполняю ее в форме служения Богу. Поразительная и совершенно явная помощь Божия в этой работе укрепляет меня в убеждении, что это действительно угодное Богу дело, – писал он Анатолию Фокину в 1937 году. – Книга, которую я готовлю, спасет от страданий, увечий и смерти сотни тысяч больных, ибо по ней тысячи врачей научатся гнойной хирургии». (Речь шла о работе над вторым изданием книги «Очерки гнойной хирургии»).
Святитель Лука учил врачей «человеческой хирургии»
«Перед нами не случай, а живой страдающий человек», – напоминал свт. Лука другим медикам. Хирург Валентина Зиновьева много общалась со ссыльным профессором. По ее словам, он учил коллег «человеческой хирургии».
«С каждым проходящим через его руки раненым Лука вступал как бы в личные отношения. Помнил каждого в лицо, знал фамилию, держал в памяти все подробности операции и послеоперационного периода», – рассказывала она.
«Бывало, уходит из жизни раненый, бежит кто-то со шприцем, кто-то с кислородной подушкой. А он подходит… и тихо говорит: «Не мешайте ему отойти в потусторонний мир». Сам же молча стоял рядом над уходящим из жизни воином, вероятно, читалась молитва <…> – вспоминала Надежда Бранчевская. – Он знал, безусловно, больных, и прогноз для него был ясен».
«Тяжело переживаю смерть больных после операции, – писал свт. Лука сыну. – Было три смерти в операционной, и они меня положительно подкосили».
Сильно травмировал его также непрофессионализм других сотрудников. «Я дошел до очень большой раздражительности и на днях перенес столь тяжкий приступ гнева, что пришлось принять дозу брома, вспрыснуть камфару, возникла судорожная одышка», – признавался он в другом письме.
Зато благодарность раненых поднимала ему настроение. «Командиры из больных вызывали директора обувной фабрики, заказали ему ботинки для меня по мерке, велели во что бы то ни стало достать резиновые сапоги для операций.
Заказаны также 2 смены белья, 2 полотенца, носовые платки», – писал свт. Лука своему знакомому Николаю Пузину. Однажды пациенты приготовили профессору на Рождество гуся, и тот делился угощением со всеми врачами.
По некоторым воспоминаниям, свт. Лука часто молился перед операцией. «Вольно или невольно, но такое демонстративное моление производило сильное эмоциональное воздействие на людей с неустойчивой психикой. В самом деле, некоторые женщины могли задуматься», – писал позднее врач-атеист Петр Приходько.
«Господь послал мне несказанную радость»
В годы войны отношение советской власти к Русской Православной Церкви кардинально изменилось. Открывались храмы и монастыри, учреждались приходы.
27 декабря 1942 года свт. Лука был назначен архиепископом Красноярским. Практически сразу после этого начались хлопоты об открытии в городе храма. Ведь к началу войны на территории края не было ни одной действующей церкви.
Сначала верующим вернули лишь кладбищенскую часовню в Николаевской слободе, в 9-10 км от центра Красноярска. Первое богослужение в ней состоялось 27 февраля 1943 года. Архитектурно выделенного алтаря в здании не было. Богослужение совершалось на антиминсе. Верующие с благословения архиепископа Луки сами устроили алтарь, условно отделив его от остального пространства часовни.
Служить свт. Лука смог не сразу: не было облачений. Ему удалось добыть подходящую ткань в Новосибирске, куда он ездил на научную конференцию – это была штора, которую он заметил на окне областного отдела здравоохранения.
Как только красноярский владыка начал лично совершать богослужения, здоровье его резко улучшилось (до этого он некоторое время страдал тяжелым неврозом, вызванным переутомлением).
Сыну Михаилу он писал так: «Господь послал мне несказанную радость. После шестнадцати лет мучительной тоски по церкви и молчания отверз Господь снова уста мои».
Сослужил архиепископу на первых порах о. Алексей Захаров. Но вскоре свт. Лука запретил его в священнослужении за нетрезвое поведение и небрежность: в церкви на столике рядом со святым крестом и Евангелием оказался портсигар с табаком. Настоятелем храма был назначен о. Николай Попов, только что вернувшийся в Красноярск из ссылки.
Свт. Лука руководил Красноярской епархией до 28 января 1944 года, до этого же дня он работал в госпитале № 1515. В феврале он переехал в Тамбов, где возглавил епархию и начал выполнять обязанности консультанта по хирургии отдела эвакогоспиталей Тамбовского областного здравотдела.
Оценивая свою деятельность как архиерея и хирурга, свт. Лука писал: «Очень многие говорят и пишут, что я оживил их духовно, возродил к новой жизни <…>. Они пишут, что, как ни высока моя медицинская деятельность, но архиерейская неизмеримо важнее. Я и сам так думаю».
Список использованной литературы
Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий). «Я полюбил страдание…» Автобиография.
I Войно-Ясенецкие чтения: к 135-летию со дня рождения святителя Луки (В.Ф. Войно-Ясенецкого): сборник научных трудов / под общ. ред. проф. С.И. Малявской. – Архангельск, 2012.
Воспоминания о В. Ф. Войно-Ясенецком (святителе Луке). Приход Михаило-Архангельский. Поселок Большая Мурта.
Глянцев С. П. Святитель Лука (Войно-Ясенецкий) в Северном крае. – Архангельск, 2012.
Духовное и врачебное наследие святителя Луки (Войно-Ясенецкого). Материалы международных научно-практических конференций 2011, 2012, 2013 и 2014 гг.
Кириченко В. Книга святителя Луки, профессора хирургии // Сибирский форум
Кожевников С. В. Красноярский период (1941-1944) жизни и деятельности святителя Луки (хирурга В. Ф. Войно-Ясенецкого). – Красноярск, 2020.
Кожевников С. В. Архипастырское служение святителя Луки Войно-Ясенецкого в Красноярске (1941-1944).
Кожевников С. В. Профессор-хирург В. Ф. Войно-Ясенецкий (архиепископ Лука) в 1941–1944 гг. в воспоминаниях коллеги-врача.
Лисичкин В. А. Крестный путь Святителя Луки: Подлинные документы из архивов КГБ. – М., 2001.
Малоизвестные факты из туруханской ссылки святителя Луки Войно-Ясенецкого // Енисейская правда. 2019.
Петров С. Г. Пребывание архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого) в Новосибирске (свидетельство очевидца) // Вестник ПСТГУ. II. История. История Русской Православной Церкви. 2011. Вып. 3 (40).
Письма архиепископа Луки (В. Ф. Войно-Ясенецкого) А. М. Фокину 1934−1937 гг. и воспоминания А. М. Фокина об архиепископе Луке (В. Ф. Войно-Ясенецком) 1968 г. // Археографический ежегодник за 2009−2010 годы. − Москва, 2013. − С. 471−487.
Письма святителя Луки (Войно-Ясенецкого) к священнику Мартину Римше // Вестник ПСТГУ, II История, История Русской Православной Церкви. 2013. Вып. 3(52).
Поповский М. А. Жизнь и житие святителя Луки Войно-Ясенецкого — архиепископа и хирурга.
Пузин Н. П. Несколько штрихов к биографии профессора В. Ф. Войно-Ясенецкого, архиепископа Луки. (По неопубликованным письмам и воспоминаниям) // Вестник русского христианского движения. Париж, 1994. № 170.
Сизых Т. П. Воспоминания начмеда госпиталя 15/15 г. Красноярска Н. А. Бранчевской о Войно-Ясенецком (1941 год).
Сизых Т. П. Соединивший в своих руках крест и скальпель (о св. Луке, д.м.н., профессоре В. Ф. Войно-Ясенецком).
Сизых Т. П. Кельюшка – жилая комната В. Ф. Войно-Ясенецкого в большемуртинский период ссылки.
Сизых Т. П. Начало третьей ссылки профессора, владыки Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого в селе Большая Мурта.
Старинова Ю. Крутой маршрут святителя Луки.
Энциклопедия Красноярского края
