Мы говорим с Ксенией Красильниковой – автором книги «Не просто устала. Как распознать и преодолеть послеродовую депрессию» , модератором группы взаимной поддержки в Facebook «Бережно к себе».
Ксения родила сына почти два с половиной года назад. Вместе с мужем они считали дни до появления малыша, готовились стать родителями, занимались по специальной программе, чтобы заранее научиться выстраивать отношения с новорожденным. Однако реальность не соответствовала ожиданиям, и дело было не в ребенке.
«Я отвратительная мать»
– Материнских чувств у меня не было совсем, – рассказывает Ксения. – Единственное, что я испытывала к ребенку – страх. Боялась, что он проснется, боялась оставаться с ним один на один. Я не могла осознать, что это за человек, почему мы не завели щенка, почему мы решили, что должны быть родителями.
В голове у меня была навязчивая картинка: я обратно становлюсь беременной, сначала у меня большой живот, а потом он постепенно уменьшается и сходит на нет.
Я не могла есть и спать – вообще. Потом я много читала о послеродовой депрессии и узнала, что изменения, касающиеся сна и еды, — это и есть тот тревожный «звоночек», который дает понять, что человеку необходима помощь специалиста. В этом состоянии у женщин часто бывает чувство тоски, тревоги. У меня была еще и плаксивость.
Практически никогда послеродовая депрессия не проходит без чувства вины. Я испытывала вину в первую очередь перед ребенком:
он мой сын, я его родила, все им восхищаются, а я его не люблю и хочу вернуть свою жизнь. Потому что моя жизнь закончилась.
Был только малыш и была моя обязанность обеспечивать его благополучие и удовлетворять его потребности.
Сын и его потребности заполнили весь мой мир, потому что он плохо спал, много плакал, а у меня не получалось сделать так, чтобы он не плакал и хорошо спал. Эта мысль мучила меня. Времени на себя не было совсем. Я думала, что меня не стало, и что это навсегда.
За эти чувства я испытывала вину перед мужем и перед всем миром. Думала, что я не просто плохая мать – я отвратительная мать. Я полностью не соответствовала тому образу матери, который сложился у меня раньше.
Я мечтала о том, чтобы любить своего ребенка, не быть подавленной, неспособной спать, неспособной действовать. Но изменить я ничего не могла.
«Я не боялась обратиться к психиатру»
– Когда у меня появились очень конкретные и практичные планы, как спрыгнуть с балкона, я поняла, что мне нужен психиатр.
Мой муж знал, что существует послеродовая депрессия, но не мог понять, что со мной происходит, пока я ему не призналась в своих суицидальных мыслях.
Так и сказала – что хочу спрыгнуть с балкона. Он мне ответил: «Ты действительно хочешь оставить нас с сыном вдвоем?»
У меня никогда не было предрассудков по отношению к специалистам, которые начинаются на «психо». До беременности я обращалась к психотерапевту. Когда мне стало плохо после родов, я консультировалась с тремя психологами, но это не помогло.
Психиатр предложил мне лечь в больницу. Предубеждений относительно приема антидепрессантов и нейролептиков у меня не было. Я не боялась, что стану «овощем». Считаю, что психические расстройства, как и другие заболевания, нужно лечить теми методами, которые предлагает современная наука.
Послеродовой психоз катастрофически опасен. В этом состоянии мать действительно может потерять связь с реальностью и совершить суицид. Случалось, что женщина в послеродовом периоде убивала не только себя, но и ребенка.
«Пусть поработает, и все пройдет»
– Муж, мама, свекровь, моя сестра-близнец не обесценивали мои переживания, не говорили мне таких отвратительных вещей, как «ты просто ленишься», «все будет хорошо», «держись», «со всеми так бывает».
Из друзей тоже ни один человек не усомнился в том, что мое состояние объективно. Они приходили ко мне в больницу, писали, спрашивали, как у меня дела. Одна из подруг создала для меня телеграм-канал. Она размещала там заметки из жизни и просто слова поддержки.
А вот мой папа отрицал существование послеродовой депрессии. Он говорил моему мужу: «Забирай ее из больницы, ей надо отвлечься. Пусть поработает, и все пройдет».
В какой-то момент папа приехал пообщаться с моим лечащим врачом, довольно красноречивым мужчиной. Они разговаривали полтора часа.
Папа был жутко не согласен с тем, что говорил врач, но не мог поспорить с этим человеком. Потому что врач озвучивал набор фактов, подкреплял их статистикой и случаями из практики. После разговора папа мне удивленно сказал: «Какой грамотный мужик оказался!» Но спустя какое-то время снова стал все отрицать. Я с этим смирилась, мне хватало поддержки. А сейчас, когда он прочитал книгу, он как будто бы начал пересматривать свои убеждения — и это для меня большая победа.
Но я очень переживаю за других женщин, которые сталкиваются с непониманием близких в такой ситуации. Я хочу к каждой из них подойти, обнять и сказать: «Давайте, я буду рядом. Это очень трудно, но это точно можно победить. Вы ни в чем не виноваты».
Когда я лежала в больнице, другая пациентка мне сказала: «У тебя послеродовая депрессия? А ты знаешь, что многие женщины не могут родить, забеременеть не могут годами?» И это говорил человек, который сам лежал с депрессией, хоть и не послеродовой.
«Теперь я могу хохотать, как раньше»
– Мой муж не считает, что родительство – женская обязанность. Он с самого начала был моим равноправным партнером. А когда я оказалась в психиатрической клинике, он стал основным значимым взрослым для ребенка. Малыш у нас не «подарочный», он много плакал, плохо спал. Для мужа это тоже не прошло бесследно. В какой-то момент он переехал к моим родителям, чтобы они могли больше помогать.
Я приезжала из больницы домой на выходные, но сначала это был очень грустный опыт, потому что я брала ребенка на руки и начинала рыдать. Но постепенно я к нему привыкала.
В какой-то момент я приехала, наклонилась над малышом, стала с ним сюсюкать, и он рассмеялся мне в ответ. Это был очень важный момент.
Когда сыну был год с небольшим, я вышла на работу. Мы договорились, что роль няни будет выполнять свекровь. Я не видела себя в роли матери, которая сидит с ребенком до трех лет. Первое время, когда я приходила вечером домой, малыш встречал меня слезами. Но я была рядом, заботилась о нем, старалась, чтобы он доверял мне.
Сейчас у нас с сыном великолепные отношения, я люблю его больше жизни, он самый лучший ребенок на планете. В последние несколько месяцев я ощущаю, что окончательно вернулась к себе и даже могу заливисто хохотать, как раньше.
Что можно было сделать иначе
– Беременность проходила у меня прекрасно, в том числе в психологическом плане, и я не думала, что у меня может возникнуть послеродовая депрессия. Но теперь я считаю, что психотерапия – это что-то вроде гигиены, вне зависимости от того, чувствует себя человек счастливым и полноценным, или нет.
Оглядываясь назад, я думаю, что можно было бы заранее найти специалиста по перинатальной психологии и обеспечить себе терапию раз в неделю.
Можно было бы заранее найти няню и подумать, как облегчить быт. И еще, я бы искала консультанта по грудному вскармливанию не через Инстаграм, а по рекомендациям. Кормить грудью – это была моя мечта, но специалист с очень популярным аккаунтом в Инстаграме не оправдала моих ожиданий. Нам пришлось очень быстро перейти на молочную смесь, и это было определенное крушение надежд.
Можно было бы больше почитать о послеродовых состояниях, чтобы избежать ошибок. Сейчас, например, я думаю, что приоритеты должны быть такие: сначала мать, а потом ребенок. Следить надо в первую очередь за собой.
Это как инструкция в самолете: сначала наденьте кислородную маску на себя, а потом на ребенка. Комфорт матери и для ребенка крайне важен.
Свою книгу я написала как раз для того, чтобы у других женщин был источник информации, которого не хватало мне самой. Там приводятся истории шести мам, и у каждой из них послеродовая депрессия протекала по-своему.
Мнение врача и психотерапевта о послеродовой депрессии, всех, самых неожиданных ее проявлениях, – читайте на нашем сайте:
Депрессия после родов: химический дисбаланс и ошибки мышления
