Социальное сиротство в России: как остановить разлучение детей с семьями?

– Всероссийская инспекция системы профилактики социального сиротства завершена. Что самое важное из того, что удалось узнать, что оказалось предсказуемым, что неожиданным?

– Опыт работы федерального и региональных уполномоченных по правам ребенка показывал, что в системе профилактики социального сиротства не все работает эффективно. Хотя бы уже потому, что в учреждениях находились дети, которые при определенных усилиях могли бы оставаться в семье. В то же время наш проект «0–4» по возвращению в семьи самых маленьких детей показал, что эту ситуацию можно и нужно менять.

Статистика социального сиротства

– К моменту начала инспекции мы видели, что число выявленных «социальных сирот», лишенных родительского попечения при живых родителях, уже долгое время остается на одном уровне, если считать в процентах от детского населения. Оно снижалось в абсолютных цифрах, потому что детей становится меньше, но это всегда были примерно 0,13–0,14% живущих в стране несовершеннолетних. Это означало, что существующие механизмы профилактики не могут сократить социальное сиротство.

Инспекция шла сразу по двум основным направлениям: аналитическая кабинетная работа с цифрами и выезды в регионы. Мы посетили все 89 регионов. Помимо анализа работы систем профилактики, мы изучили личные дела семи тысяч детей, живущих в учреждениях. В результате более трех тысяч таких дел мы взяли на свой контроль. Всего благодаря непосредственной работе аппарата федерального уполномоченного с семьями в трудной жизненной ситуации семь тысяч детей уже вернулись в семьи.

Инспекция дала нам более точные цифры по числу детей, находящихся в учреждениях. Мы собрали данные, которые до сих пор не сводились воедино. У нас теперь есть информация практически обо всех детских учреждениях стационарного типа в стране. Важно учесть, что кроме детей в организациях для сирот есть еще и те, кто помещен в социально-реабилитационные центры (их обычно называют приютами). То есть фактически в казенных учреждениях есть дети и со статусом лишенных родительского попечения, и без такого статуса (например, находящиеся там по заявлению родителей). За время инспекции число таких детей сократилось с 60 061 на 1 июля 2024 года до 53 951 на 1 апреля 2025 года, на 10,2 %.

Проблемы с данными

– Неожиданным для нас оказалось то, что собрать эти данные было непросто. Мы выяснили, что регионы не видят у себя целостную картину происходящего в этой сфере. У них есть то, что поступает по так называемой форме 103-РИК – «Сведения о выявлении и устройстве детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей». Но дети без такого статуса в эту статистику не входят. Система социально-реабилитационных центров менее прозрачна.

И другие данные, например, о персонале учреждений, о зарплате – тоже собирались фрагментарно. Руководство на местах интересовалось сиротами с точки зрения показателей, по которым нужно отчитываться. Например, обеспеченность выпускников интернатов квартирами. Или число выявленных детей без попечения родителей – в абсолютных цифрах – оно, как мы уже говорили, снижается, и это вполне устраивало ответственных лиц. Одной из задач нашей инспекции было дать им новый фокус внимания, научить видеть не отдельные элементы, а целостную картину.

Чем отличаются регионы?

– Насколько различается качество профилактики социального сиротства по регионам?

– Разница есть, и она может быть очень существенной. Хотя бы уже в том, какая часть детей находится вне родной семьи под опекой и в учреждениях. В каких-то регионах сиротских учреждений много, и они заполнены. В других большинство таких детей находятся в приемных семьях. Но для нас важнее наладить систему, позволяющую оставлять как можно больше детей в родной семье.

– Правда ли, что есть регионы, где вообще нет детдомов?

– Нет регионов без детей, которые проживают в стационарах. У таких детей может быть разный статус – например, помещенные в СРЦ по заявлению матери. А добровольно она его писала или под давлением, мы не знаем. Отобранных по 77 статье Семейного кодекса (непосредственная угроза жизни или здоровью ребенка) в принципе не так много, в 2024 году это было 864 ребенка. 

ДДИ – это проблема

– Есть еще детские дома-интернаты для детей с инвалидностью – как сократить число проживающих там вдали от родителей детей?

– Среди детей, живущих в стационарах, есть и подопечные детских домов-интернатов для детей с нарушениями здоровья (ДДИ). С ними тоже связана проблема, когда родители помещают их туда как бы на время, а потом без конца продлевают их пребывание в учреждении и даже не навещают ребенка. Получая при этом пособия, льготы, положенные родителям детей с инвалидностью. Конечно, нередко ДДИ находятся в отдаленной местности. Поэтому мы приветствуем, когда при таких интернатах открывают социальные гостиницы, чтобы родители могли остановиться там во время визитов к детям.

В одном из регионов директор ДДИ перед тем, как мама приходит к ребенку, делает простую вещь – обсуждает с ней ее жизненную ситуацию. И говорит, какие есть альтернативы круглосуточному пребыванию. Какие-то мамы после этого все равно не собираются забирать детей, но другие с радостью узнают, что есть альтернативы – например, пребывание ребенка в учреждении 5 дней через 2, или дневное пребывание и т.д. Чем больше таких сценариев будет доступно семьям с детьми с инвалидностью, тем лучше. Ведь если круглосуточный стационар – единственный доступный вариант, то отправленный туда ребенок может со временем потерять связь с семьей, так, к сожалению, происходит.

Конечно, еще нельзя сказать, что альтернативные варианты для семей с детьми-инвалидами доступны повсеместно. Но все-таки у нас развивается инклюзия, развивается система ранней помощи.

– Как в аппарате уполномоченного по правам ребенка оценивают инициативы по повышению пособия по уходу за детьми-инвалидами хотя бы до размера прожиточного минимума?

– Институт уполномоченного поддерживает эту инициативу. Особенно она значима для тех родителей, которые не могут выйти на работу, оставив ребенка. Напомню, что в течение последних лет Правительство Российской Федерации повышает меры поддержки семей с детьми-инвалидами. Так, размер выплаты по уходу за ребенком-инвалидом увеличили, а с 2024 года один из родителей ребенка с инвалидностью может получать повышенное ежемесячное пособие по уходу и продолжать работать неполный день, дистанционно или на дому. Для детей-инвалидов членов семей СВО предоставлена возможность получать пенсии по потере кормильца и по инвалидности. С 1 апреля 2025 года на 14,75% увеличили социальную пенсию.   

Почему и как дети оказываются в учреждениях

– Есть ли типичные сценарии попадания ребенка в учреждение?

– Это происходит по-разному. Например, один из факторов – инвалидность ребенка, особенно если он не единственный в семье, родители не справляются и помещают его в ДДИ. Очень распространенный фактор – алкоголь. До какого-то момента его влияние может быть незаметным, потом дети остаются без внимания родителей, у них начинаются проблемы в учебе, ситуацию в семье видят соседи и т.д. При этом надо понимать, что злоупотребление алкоголем – нередко само по себе тоже следствие какой-то жизненной ситуации, неспособности иначе переносить трудности, ну или просто привычка родителей, приведшая к зависимости. Бывает и так, что ребенка помещают в учреждение больше из-за какой-то бытовой неустроенности. Развалилась печь, течет крыша, неисправна проводка и т.д. К сожалению, дети оказываются в стационарах и из-за таких вот причин.

Если после разлучения с детьми семья мобилизуется, она может их вернуть. Но это будет непростой задачей. Нужно собрать комплект документов, пройти по всем бюрократическим кругам, для этого нужны определенные социальные навыки, нужна психологическая устойчивость, терпение.

Важно понимать, что длительное вынужденное разлучение ребенка с родителями – это для него всегда травмирующий опыт. Даже если его отправляют в учреждение по заявлению от родителей. Органы опеки исходят из того, что ребенка помещают в хорошие условия, он будет под присмотром. А он при этом испытывает огромный стресс. Но запускать комплекс профилактических мер, которые могли бы помочь оставить его дома, зачастую никто не хочет или не считает себя ответственным.

Поэтому очень важны такие форматы работы с семьей, которые позволяют избежать разлучения. Хорошо, допустим, вы считаете, что детям небезопасно жить дома. Но почему же вы их забираете, а мать остается в этих опасных условиях? Отвезите ее от разваленной печки и опасной проводки в безопасное место вместе с детьми! Нам отвечали: да родители никуда не поедут. Оказалось – охотно едут, если им предлагают такую возможность. Семейные кризисные центры – это реальная альтернатива разлучению в определенной части случаев. И такие центры в России уже есть. Аппарат уполномоченного активно поддерживает их создание.

– Откуда чаще всего поступают сигналы, на основании которых детей забирают из семьи?

– Это может быть и школа, и полиция, и поликлиника, и другие организации. В разных регионах система выявления может работать по-разному. И многое зависит от того, как она устроена. Плохо, если на первый план выдвигаются исключительно ведомства, которые по своей природе не ориентированы на помощь семье, начиная с той же полиции. При этом и у органов опеки, в соответствии с законом, главная задача – не поддержка и сохранение семьи, а выявление нуждающихся в опеке и защита их прав. Хотя определенные функции профилактики у них тоже есть.

Решения в отношении семьи нередко принимают без участия социальных служб, они присутствуют где-то на заднем плане. Там, где они полноценно работают в команде вместе с другими ведомствами, ситуация будет выглядеть совершенно иначе.

За что наказывают чиновников

– После инспекции количество отобраний детей как-то изменилось?

– Да, ее эффект заметен. Где-то это снижение может быть ситуативным, но в целом такая тенденция есть. В регионах созданы комиссии по оценке обоснованности нахождения детей в учреждениях. Мы побудили их задавать себе вопросы: что ребенок делает в СРЦН или интернате, какая реальная помощь оказывается семье, что мы сделали, чтобы ее сохранить? Ответить на все эти вопросы одно какое-то ведомство не может, но найти ответ помогает межведомственная комиссия.

Мы увидели, как важно, чтобы в этой работе был координатор. А потому Мария Львова-Белова после доклада президенту России по итогам инспекции попросила создать Всероссийскую службу помощи семьям, в задачи которой входят в том числе вопросы правовой защиты семей, подготовки и переподготовки кадров, развития кризисных центров и полустационарных услуг.

– Есть ли механизм наказания за неправомерное разлучение детей с семьей?

– Наказывают прежде всего в тех случаях, когда с ребенком что-то случилось в семье. В такой ситуации за недосмотр сотрудники той же опеки, полиции и других ведомств могут понести даже уголовную ответственность. А если детей напрасно разлучили с матерью, держат в учреждении, передают в другую семью – никто в этом как бы и не виноват.

Но в ходе всероссийской инспекции мы работали в связке с прокуратурой. Прокуроры могли выезжать на проверки вместе с нашими сотрудниками. Я думаю, они должны были реагировать на ставшие известными факты очевидных нарушений. Кроме этого, по итогам проведения инспекции в каждом регионе проводились обсуждения, разборы. Так что можно надеяться, что неправомерные действия в отношении семей не оставались без внимания.

– Какие самые яркие случаи неправомерных действий удалось выявить?

– В том-то и дело, что речь идет не о каких-то ярких сенсациях, а об обыденности. Родителям не на что купить уголь, например. Или мальчик поссорился с папой и наговорил на него, что он его обижает. Позитивная семья, не страдающая от зависимостей кого-либо из родителей – но, чтобы его вернуть, отцу теперь нужно собрать все справки, несмотря на то, что ребенок сразу признался, что сказал глупость…

– Бывает ли так, что ребенок сам просит забрать его из семьи?

– Это очень редкие случаи. И обычно речь идет о том, что ребенок хочет не наказать родителей, а помочь им. Например, девочка видит, что мама пьет. И просит сделать хоть что-нибудь, чтобы она исправилась. Идет в опеку, чтобы там повлияли на маму, побудили ее изменить свою жизнь. Она не хочет с ней расставаться.

Что касается «телефонов доверия» – мы выяснили, что такой телефон крайне необходим для родителей. Люди, которых лишили родительских прав, не знают, куда обращаться за помощью. И что очень важно – боятся просить о помощи, когда она уже нужна, но до разлучения дело еще не дошло. Как ни печально, но действительно бывают случаи, когда семья просит помощи и получает в ответ репрессии. Очень важно изменить это. Потому что профилактика семейного неблагополучия и социального сиротства по-настоящему будет работать тогда, когда за семьями в кризисной ситуации не надо будет охотиться – они сами будут обращаться за помощью и получать ее, не боясь угроз, давления или излишнего вмешательства. Пока этого нет – о проблемах в семье становится известно слишком поздно.

– Приходится слышать, что опекуны препятствуют восстановлению родительских прав…

– Это одна из точек напряжения. Во-первых, потому, что в принципе не все опекуны думают о том, что ребенка может понадобиться возвращать в родную семью. Нередко на опеку смотрят как просто на более удобную в чем-то разновидность усыновления. А это ведь не так. Тут многое зависит от качества подготовки будущих опекунов и позиции органов опеки и попечительства. Мой личный опыт приемного родительства подтверждает, что контакты с родной семьей ребенка – очень сложный вопрос. 

В любом случае снизить остроту проблемы поможет профилактика социального сиротства. Нужно сделать так, чтобы как можно больше детей в проблемных случаях получалось оставить в родной семье, получившей поддержку в трудной ситуации.

Что могут НКО

– Насколько задействованы в этой системе НКО?

– Один из удививших нас результатов всероссийский инспекции – что их вовлеченность заметно ниже, чем мы ожидали. Мы полагали, что в теме профилактики социального сиротства некоммерческий сектор представлен гораздо больше. Увы, проекты НКО оказались каплей в море государственной системы. Чаще всего они не включены в нее, не представлены в комиссиях по делам несовершеннолетних, не участвуют в принятии решений. Есть регионы, где система профилактики не сотрудничает ни с одной некоммерческой организацией.

Где-то ситуация получше, но и там НКО обычно поручают какой-то небольшой кусочек работы, и количество семей, которым они помогают, невелико. Более того, по моему опыту, НКО часто избегают сложных случаев, непростых историй, с которыми не разберешься за полгода, где требуется долговременное, может быть – пожизненное сопровождение. Например, нередко некоммерческие организации отказываются работать с семьями, где есть проблемы с алкоголем. А это ведь значительная часть нуждающихся в помощи семей!

– Многие опасаются участия НКО в системе профилактики, предполагая, что те могут навязывать свои услуги, вмешиваться в жизнь семей, не имея на это прав…

– На практике часть семей доверяют только государственным службам, но другие доверяют как раз НКО и готовы получать помощь именно от них. Риск перехода границ и необоснованного вмешательства есть всегда, занимаются ли этим НКО или госструктуры. Но мы сейчас говорим не о передаче функций выявления семейного неблагополучия, оценки, контроля. А о тех НКО, которые занимаются гуманитарной помощью, психологической поддержкой, правозащитой. Если бы таких НКО стало больше, у нас было бы больше сохраненных семей.

На качественную, квалифицированную помощь НКО есть большой запрос. Потому что они обладают той гибкостью, которой нет у государственной системы. Когда нужно срочно оказать помощь, оплатить какие-то незапланированные в бюджете расходы, привлечь волонтеров – нужны партнерские НКО.

– Какие лучшие практики помощи семьям можно отметить?

– Например, службы «Дети в семье». Регион создает ресурсно-методический центр, задача которого – целенаправленная поддержка семей. Там берут под свое крыло специалистов в учреждениях, увеличивается их количество. Вопрос – где взять для этого деньги? Мы выяснили, что их можно перенаправить за счет сокращения финансирования стационаров.

Сейчас наши системы работы с детьми очень «стационароцентричные». Есть определенное количество коек в учреждениях, и эти койки должны быть заняты. Мы просмотрели сотни госзаданий, где подход формулируется именно так. И это ведет в том числе к искусственному заполнению этих коек детьми, которые могли бы остаться дома.

Если посмотреть на все учреждения для детей в трудной ситуации, то мы увидим, что в каких-то из них 100% услуг оказывается в стационаре, где-то 80%. А нам нужно больше услуг в режиме полустационара, работы с семьей на дому, консультаций и т.д. Эти задачи и решают службы «Дети в семье». Там, где у родителей есть реальные проблемы, например зависимость, они помогают организовать их реабилитацию без разлучения семьи.

Если опека приходит в семью

– Как действовать семье, которой уже заинтересовались органы опеки?

– Это очень сильно зависит от конкретной ситуации. К сожалению, многие родители очень слабо представляют себе, как работают правовые механизмы. Им говорят: подпишите вот здесь, напишите заявление, что добровольно помещаете ребенка в приют – они и пишут, и подписывают. Мы ориентируем весь институт уполномоченных на поддержку в ситуациях, когда ребенку угрожает разлучение с семьей. Поэтому первое, что можно сделать, – обратиться к своему региональному детскому уполномоченному и в наш чат-бот в телеграме @VISP_OBR.

Также есть различные правозащитные организации и группы, которые оказывают семьям юридическую поддержку. Их помощь тоже может быть существенной. Нередко действия государственных служб в отношении семьи находятся на грани правомерности, их законность можно расценивать по-разному. Тут очень важно участие квалифицированных юристов на стороне семьи. Кстати, регионы по нашей инициативе уже начинают принимать законы о бесплатной юридической помощи семьям в кризисной ситуации.  

Семье, попавшей в фокус внимания, обязательно нужно подумать, чем это было вызвано. Конечно, бывают и придирки, разбирательства и проверки могут начинаться из-за обращения неумного или захотевшего свести какие-то счеты соседа. Но в значительной части случаев основания для беспокойства действительно есть. Они могут не заслуживать решительных мер, но это не значит, что их нужно игнорировать. Как говорят иногда в помогающих организациях, ты можешь не признавать, что у тебя проблемы в семье – но ты не можешь не признать, что твоей семьей интересуются органы опеки.

Действительно, семье в проблемной ситуации нередко предлагаются какие-то беседы, лекции, не имеющие по сути практического смысла. Но вступать в конфликт с системой, уклоняясь от них, чревато. Отказываться от контактов, «спрятаться в норку» – без поддержки со стороны, не всегда лучшая из стратегий. Большинство проблем на ранних стадиях можно решить. Как и напряжение с органами власти. 

Самое главное

– Что самое главное в рекомендациях по итогам проверки?

– Мы даем регионам вводные: там должны появиться новые программы, планы по развитию систем профилактики, социальные сервисы. Мы считаем важной диверсификацию работы учреждений – там должны быть не только стационары для разлученных с семьей детей, необходимо развитие внестационарных форм работы. Заполняемость коек в учреждениях не должна быть показателем первоочередной важности. Мы должны увеличить количество сотрудников, профессионально помогающих семье.

И мы надеемся, что работа с семьями, которые страдают от зависимости, станет активнее и эта работа не всегда будет сопровождаться обязательным отобранием детей из семьи. Определенные шаги в этом направлении уже делаются. Нужно понимать, что зависимость – это не приговор семье. Это то, что можно и нужно изменить.

Семейный кризис не должен вести к разрушению семьи, ей нужно помогать преодолеть его с минимальными потерями. Мы уверены, что в случае суда по вопросу о родительских правах семья должна иметь право на защиту. Самое важное, чтобы семьи в беде могли надеяться не просто на разговоры с ними – а на действенные меры поддержки. Чтобы у системы было больше двух вариантов действий, не только – ничего не делать или разлучить ребенка с родными.

Иллюстрации Татьяны СОКОЛОВОЙ