Пост гражданки Таджикистана Аноры Саркоровой о том, как неуважительно отнеслись к ней и к сотням других пассажиров из Средней Азии в московском аэропорту «Жуковский», распространяется по сети. Саркорова рассказывает о том, как унижали ее российские пограничники и таможенники, увидев таджикский паспорт.
«Грубость некоторых российских служащих по отношению к приезжим из бедных стран – факт, который сложно отрицать», – откликнулись в соцсетях. Звучат и обвинения всех россиян в ксенофобии.
«Такое отношение характерно скорее для госслужащих, чиновников – словом, для тех, кто имеет власть над чужими судьбами», – считает наш читатель, житель Подмосковья Георгий.
Мы записали его историю о том, как за последние 10 лет развивались отношения с мигрантами из Средней Азии на территории отдельно взятого поселка в Подмосковье.
«Работай, солнце еще высоко»
– В 2006-2007 годах у нас в поселке стали появляться выходцы из Таджикистана и Узбекистана. Поселок старый, «интеллигентский» – что называется, с историей. У кого-то здесь дачи, у кого-то, как у моей семьи – теплые дома, в которых можно жить круглый год. Мигрантов стали нанимать в основном в качестве сторожей и помощников по хозяйству: присмотреть за домом, пока хозяева живут в Москве, сделать какие-то простейшие работы на участке.
Постепенно у коренных обитателей с новыми соседями началось общение. В городе это, может быть, затруднительно – даже если ты каждое утро здороваешься с дворником-таджиком, многого о нем ты все равно не узнаешь. А тут мы постоянно сталкивались с мигрантами, сначала просто здоровались, потом стали звать их на помощь на соседние участки.
Они всегда приходили большой командой, поскольку друг друга знали, дели все быстро, ловко – и занести что-то тяжелое в дом могли, и помочь в строительстве. Так и узнавали друг друга, учились доверять.
Когда я с семьей окончательно переехал за город, к нам пришел узбек Азиз. Я его уже знал к тому моменту пару лет – сначала он работал у соседей, потом начал помогать нам. Так что недоверия и каких-то сомнений между нами не было. Мы уже успели пообщаться и узнать друг друга достаточно близко.
Отношения были исключительно рабочие, и никакой позиции вроде «я господин, а ты мой раб» не то что и близко не было – нет, мы сознательно старались избегать даже малейшего намека на нее.
Например, когда один из наших детей, проходя мимо Азиза, однажды сказал что-то вроде «работай, солнце еще высоко», мы это пресекли достаточно жестко. Скорее всего, это была просто неудачная, неуместная шутка. Но даже намек на унижение был для меня просто невозможным.
У чиновников щелкает тумблер: этот русский, а этот – мигрант
Переехал Азиз в Россию вместе с семьей – женой и несколькими детьми. Старшие остались в Узбекистане, потому что учились в школе, а младшие были в Москве. Мы сразу сделали ему регистрацию, и, кстати, продолжаем ее продлевать, несмотря на то, что Азиз давно уже работает в другой семье. Просто потому, что у нас сложились прекрасные отношения.
За то время, что Азиз, а также его многочисленные родственники (иногда он уезжал в Узбекистан и присылал вместе себя брата жены, например) был с нами, я не раз видел, как относятся к нему, скажем так, официальные лица.
Например, когда мы ходим продлевать его регистрацию на местную почту, ответственные за это сотрудники каждый раз считают своим долгом дополнительно унизить его или уязвить. То, что общение идет исключительно на «ты», уже никого не удивляет, как будто так и надо. Но когда Азиз чего-то не расслышал или не понял, чиновники не упустят случая в открытую пошутить о его умственных способностях. Нас с женой они при этом не стесняются.
Была и еще более неприятная ситуация. У нас кроме Азиза одно время работала его соотечественница. Мы звали ее Ниной, потому что она сама предложила так упростить ее имя: Нинуфар. У нее, к сожалению, были не в порядке документы, и нашу Нину забрали в полицию и потом депортировали. Когда я пришел в отделение, чтобы помочь ей, увидел, как отвратительно ведут себя правоохранители. Про «тыканье» и говорить нечего, для них это было нормой. Но сколько же унижения и неоправданного хамства пришлось вынести этой женщине!
И главное, когда я пытался ее защищать, призывал полицейских быть уважительнее – они смотри на меня так, будто я с луны свалился. Им не приходит в голову как-то иначе с этими людьми общаться. Они, видимо за собой эти моменты не отслеживают, у них просто внутри все переключается само собой: когда они говорят с русскими – один тон, когда с таджиками и узбеками – другой.
Как изменился строитель Геннадий
Еще один удивительный случай произошел с нашим строителем Геннадием. Надо сказать, что еще лет десять назад он был ярым противником мигрантов вообще и сотрудничества с ними – в частности.
Разумеется, в бригадах таджиков он видел конкурентов, но и просто пересекаться с ними не любил. Мне очень запомнилось, как Геннадий менялся в лице, когда я упоминал, что сейчас к нам придет помогать Азиз – его буквально корежило от одного упоминания имени.
Сейчас у Геннадия бригада из наших соседей по поселку – таджиков и узбеков. И он замечательно с ними сработался, у каждого нашел сильную сторону, распределил обязанности – кому-то посложнее, кого-то использует на подсобных работах. А ведь раньше относился к мигрантам как ко второму сорту и не стеснялся об этом говорить. Если уж такой, извините, шовинист перековался, почему не может измениться наше общество?
Когда есть уважение, чужая религиозность не мешает
Перемены возможны только благодаря общению – иначе мы так и будем продолжать бояться пришельцев. Общение должно быть близким, потому что то, что мы видим издалека, часто пугает – сразу представляются жуткие картины о чужаках, которые ночью придут нас убивать.
Но ведь мигранты – они же самые обычные люди, и они же ведут себя адекватно тому, как их здесь воспринимают. Если быть с ними агрессивными, то и они ответят – за что ему тебя любить? А если ты нормально общаешься – то и они будут. Тут правило общее хоть для русского, хоть для узбека, хоть для англичанина.
Банальная, конечно, истина, но все же скажу: они все разные. И по характеру, и по внешности, и по уровню образования. Наш Азиз, например, закончил только школу, а вот у его жены – высшее образование, и недавно она окончательно вернулась на родину, чтобы преподавать в школе химию – в Узбекистане наконец стали заботиться о бюджетниках, повысили им зарплату, так что этой женщине больше не нужно трудиться в чужой стране.
Еще часто говорят: они все террористы и религиозные фанатики. Это, конечно, неправда: наоборот, многие мигранты бояться попасть в неприятную историю, потому что их потом проверяют на родине.
По словам Азиза, каждый раз, когда он возвращается в Узбекистан, его вызывают в милицию с одним вопросом: пьешь ли алкоголь? И хорошо если пьешь, потому что если нет – то точно связался в Москве с радикалами, таких органы сразу берут на заметку.
Что же касается религиозности, она совершенно не мешает. Азиз с женой и детьми ездили в мечеть, молились каждый день. Но они делали это так, что я, например ни разу этого не видел. Это не значит, что у них намаз и они падают на колени прямо посреди участка. Нет, они уходили к себе, ведь молитва – это что-то личное. А наша Нина вообще как-то пришла к моей жене и попросила почитать Евангелие. Сказала: хочу понять вашу веру, мне интересно, чем вы живете.
Благодарность Узбекистану
Я думал о том, почему в нашем поселке удается всем жить так спокойно и дружно: и узбекам, и русским, и таджикам, и молдаванам, и украинцам. Возможно, благодаря атмосфере: все-таки здесь всегда селились люди, что называется, одного круга – интеллигентные, с высшим образованием, которые не могут позволить себе относиться к другим как к людям второго сорта. А может быть потому – и я думаю, это отчасти так – что сохранилась еще память о том, как мы жили в СССР, где никакого шовинизма и национализма, на мой взгляд, не было.
У нас есть соседка, довольно пожилая уже женщина. В войну у нее без вести пропали родители, и маленькой девочкой ее отправили в эвакуацию в Узбекистан. Всех детей прямо с поезда разобрали по семьям. Ей повезло – она попала в хорошую семью, ее приняли, она там выросла, получила образование, выучилась в Ташкентском университете. Потом уже взрослой она приехала в Москву, искала родителей, не нашла, к сожалению. Но она до сих пор с благодарностью вспоминает те годы.
Сейчас она тяжело болеет, но все же нашла возможность договориться с одним из соседей-узбеков, что живут в нашем поселке, что съездит на свою вторую родину. В Узбекистане ее встретят родные ее соседа и провезут по всем местам из ее детства, чтобы она попрощалась таким образом. По-моему, это очень трогательно. И к таким отношениям, безусловно, стоит стремиться.
Хотят ли приезжие из Средней Азии ассимилироваться в России
