«Попробуйте не видеть своего ребенка хотя бы день, два»

– Идти по пути конфронтации с родителями – это самый плохой выбор. Тогда они думают: значит, вы что-то скрываете, что-то не то делаете с моим ребенком, – говорит Эдуард Третьяков, зав. Отделением НКМЦ им. З.И.Круглой, главный внештатный специалист-неонатолог Орловской области.

Медик уверен: конфликт с родителями может способствовать только увеличению внимания к проблеме. Как итог – родители пойдут в надзорные органы, и по суду все равно добьются своего.

Даже сейчас, когда усилены санитарно-эпидемиологические меры из-за коронавируса, не нужно доводить их до абсурда, и есть множество способов сделать так, чтобы комфортно было всем участникам лечебного процесса: и медикам, и детям, и их родителям.

«Я просила, плакала, но они мне отказывали»

Пятилетний сын Асии Саркуловой впервые попал в инфекционную реанимацию детской клинической больницы Оренбурга 4 февраля этого года. Нехватка кислорода, ателектаз правого и левого легкого. Диагноз – «дегенерация нервной системы».

На тот момент ребенок не был паллиативным, такой статус он получил позже. В ДКБ он находился до 22 апреля. Уже тогда Асию пустили к сыну всего на одну неделю. Остальное время пятилетний мальчик находился в больнице один.

9 июля ребенок вновь попадает в реанимацию теперь уже областной детской больницы (ОДКБ), и до настоящего времени Саркулова его больше не видела. Единственный раз – 1 октября, перед операцией, когда ему должны были ставить трахеостому. И то – буквально одну минуту.

И еще, говорит она, в августе разрешили пользоваться телефоном, это была единственная возможность хоть как-то общаться с ребенком. В городской больнице не было и ее.

– Я сколько обращалась к врачу с просьбой пройти к сыну. Мне отвечали: «Карантин, нельзя. Сейчас ковид по всей стране, вы хотите заразить своего ребенка?»

Я говорила с врачами, звонила в Минздрав, но никто не реагировал. Сказали, что по всей стране карантин, он для всех одинаковый. Я не могу объяснить даже, как мы пережили эти три месяца. Это было очень тяжело. Ни день, ни ночь, ни есть, ни спать не могла…

Когда узнали, что болезнь неизлечима, было вдвойне тяжелее. Врачи выходили, все объясняли. Но как только речь заходила о том, чтобы пустить меня к ребенку, – я просила, плакала, – они мне отказывали: карантин, не положено, это реанимация, – рассказывает Асия.

Однако еще 3 июля состоялось заседание совета при правительстве РФ по вопросам попечительства в социальной сфере по паллиативной помощи. На нем было принято решение: родителей детей, нуждающихся в стационарной паллиативной помощи, необходимо допустить в реанимацию при наличии отрицательных результатов на Covid-19.

Несмотря на это, по словам Асии, сделать тест на ковид представители ОДКБ предложили ей только после того, как о проблеме заговорили представители Всероссийской организации родителей детей-инвалидов (ВОРДИ), а именно – 20 октября. О том, чтобы предоставить результаты ранее, и речи не было.

Светлана Димова, заместитель начальника управления Минздрава Оренбурга, сообщила корреспонденту «Милосердия.ru», что о проблеме она узнала только от представителей ВОРДИ, звонивших ей днем ранее.

Она предложила уточнить этот вопрос у главного врача ОДКБ – Салима Чолояна, именно он отвечает за санитарно-эпидемиологический режим больницы.

Редакция направила в учреждение письменный запрос, однако ответ еще не поступил.

«Должен быть разнос на основании этого случая»

Асия Саркулова – не первая, кто столкнулся с отказом в допуске в реанимацию к ребенку из-за коронавируса. В Ухте в июне этого года к 13-летней Ульяне четыре дня не пускали маму. Попасть к ребенку женщина смогла только после вмешательства общественности, журналистов, чиновников. И, в частности, Нюты Федермессер, автора проекта ОНФ «Регион заботы», учредителя фонда помощи хосписам «Вера».

Комментируя корреспонденту «Милосердия.ru» ситуацию в Оренбурге, Федермессер говорит, что нет никаких причин для того, чтобы запрещать посещение родственников в реанимации, и коронавирус не может быть оправданием.

«Мое личное профессиональное мнение – мнение Нюты Федермессер, мамы, директора центра паллиативной помощи, учредителя фонда помощи хосписам “Вера”, члена Центрального штаба ОНФ и члена совета по попечительству при Т.А.Голиковой: Салим Башхоевич Чолоян не прав.

Он нарушает федеральное законодательство. Он имеет все возможности для организации посещения, и никакой Covid, теснота в реанимации или плохой характер мамы не могут являться оправданием его поведения.

Я считаю, что на уровне регионального министра, на уровне министра здравоохранения региона должен быть разнос на основании этого случая, чтобы главврачи знали: не пускать – нельзя. Нет людей, которые могут находиться рядом с родственниками, чтобы родственники не отвлекали вас от работы расспросами, обращайтесь к волонтерам, чтобы они были сопровождающими.

Увы, не так уж много у нас в стране родственников, готовых быть рядом со своими близкими “в болезни и в радости” 24/7», – полагает Федермессер.

«Почему вы можете находиться в реанимации, а мы нет?»

По закону, врачи обязаны обеспечить в реанимации присутствие одного из родственников. В частности, это право закреплено в ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации». В этот закон до сих пор никаких поправок не вносили, и там нет ссылок на ухудшение эпидситуации, говорит Эдуард Третьяков.

– Родители задают врачам вполне логичный вопрос: «Вы также ходите по улицам, посещаете магазины, также пользуетесь общественным транспортом и общаетесь дома с детьми. Почему вы можете находиться в реанимации, а мы нет?»

И мы пошли таким путем: родитель, как правило, это мамы, сдает анализ на ковид, а затем посещает реанимацию в средствах индивидуальной защиты. Они применялись до пандемии, и эти требования СанПиНа мы были обязаны соблюсти и ранее. И никаких проблем нет.

Дети находятся в кювезе, там же стоят специальные циркуляторы воздуха с бактерицидными лампами. Мама приходит обследованная, надевает СИЗ, ей проводится термометрия. А если женщина находится в родильном стационаре, вообще проблем нет. Поступая к нам в роддом, она проходит тестирование, и оно будет повторяться каждые 7 дней, пока она находится там, – говорит Третьяков.

По словам медика, с теми, кто уходит домой, врачи проводят беседу: говорят о необходимости минимизировать общение со всеми родственниками, соблюдать все требования. Анализы на коронавирус берут тут же, в больнице, и обычно они готовы в тот же день.

Также женщины заполняют анкету, где отмечают, не было ли у нее контактов, не обязательно с ковид-подтвержденными, даже с переносящими респираторные заболевания.

– Когда ситуация критическая и прогноз сомнительный, то мы идем даже на такие вещи как проведение обряда крещения. Просим священников соблюсти наши требования, и больница оплачивает им все необходимые исследования. Мы не требуем проводить анализы где-то на стороне. Это делается на нашей территории и в нашей лаборатории.

Нужна ли открытая реанимация? Третьяков уверен, что да. Потому что главное – создать максимально комфортные условия для выздоровления ребенка.

– Сейчас бушует пандемия коронавируса, и с самого ее начала были приняты жесткие правила: исключить родственников. Контингент реанимации в основном – это мамы. Но они не просто родственники, а одни из участников лечебного процесса.

У нас есть и грудное вскармливание, которое никто не отменял, и приоритет которого в формировании иммунитета никто не оспаривал. Это очень серьезно. И если мы идем на ограничения, мы должны понимать: будет создана не совсем благоприятная ситуация для ребенка.

На этом этапе ликвидировать грудное вскармливание не очень хорошо. Если есть какая-то минимальная возможность сохранить ГВ, надо ее использовать.

Я вижу, что дети всегда реагируют хорошо на присутствие родителя. Даже наши маленькие пациенты, новорожденные, совсем крохи, меняются, когда их посещают родители. Этот факт никем уже не оспаривается.

У них начинается и двигательная активность, и вегетативные реакции – учащается пульс, дыхание. Пока не началась пандемия, у нас были оборудованы палаты для совместного пребывания родителей и детей. Даже реанимационных. К сожалению, мы сейчас были вынуждены все свернуть.

Когда мы знаем, что ребенок скоро поправится и перейдет на следующий этап выздоровления, мы маму обследуем, кладем в отделение патологии, где она его дожидается.

При этом мы не нарушаем ни один из пунктов санэпидрежима, не делаем никому поблажек и соблюдаем закон. И сводим к минимуму конфликтные ситуации, которые не нужны ни нам, ни родителям, ни самому ребенку. Все можно сделать по-человечески.

Я говорю докторам так: ставьте себя на место родителя. Попробуйте не видеть своего ребенка хотя бы день, два. Вы приходите с дежурства, вы же скучаете по своим детям. Любую проблему можно решить в интересах и ребенка, и родителя.

Это все укладывается в федеральную программу «Открытая реанимация». И совсем не значит, что реанимация должна быть на распашку и все, кто хочет, должны там ходить. Есть СИЗы, есть способы предотвращения заноса инфекции. За последние полгода все это отработано, – рассказывает Третьяков.

Что делать, если матери отказывают в нахождении в реанимации с ребенком?

Ограничительные меры, которые введены из-за распространения коронавирусной инфекции, включают запрет на посещение пациентов, но никак не на пребывание родителя с ребенком в стационаре, говорит Анна Повалихина, юрисконсульт благотворительного фонда помощи хосписам «Вера».

Отказ в совместном пребывании противоречит не только федеральному закону, но и конвенции о правах ребенка.

В статье 9 конвенции говорится, что «государства-участники обеспечивают, чтобы ребенок не разлучался со своими родителями вопреки их желанию, за исключением случаев, когда компетентные органы, согласно судебному решению, определяют в соответствии с применимым законом и процедурами, что такое разлучение необходимо в наилучших интересах ребенка».

3 июля 2020 года вопрос о совместном пребывании родителя с ребенком, нуждающимся в паллиативной помощи, рассматривали на заседании совета при правительстве РФ по вопросам попечительства в социальной сфере. На этом заседании Минздраву России и органам исполнительной власти субъектов РФ было поручено обеспечить:

– доступ одного из родителей, иного члена семьи или иного законного представителя к детям, нуждающимся в стационарной паллиативной помощи, в том числе в реанимацию, во время карантина, при наличии у них отрицательных анализов на COVID-19;

– сопровождение детей-инвалидов с паллиативным статусом их родителями, иными членами семьи или иными законными представителями при инфекционных заболеваниях, том числе новой коронавирусной инфекцией.

Протокол размещен на сайте Совета при Правительстве Российской Федерации по вопросам попечительства в социальной сфере.

– Если медицинская организация отказывает в пребывании с ребенком в стационаре, родителю следует обратиться с жалобой к главному врачу. Если вопрос после этого не решается, можно подать жалобу в министерство (департамент) здравоохранения региона, территориальный орган Росздравнадзора и прокуратуру, позвонить на горячую линию Росздравнадзора 8-800-550-99-03, – уточняет Повалихина.