Мариинское училище: гений места

Особняк

Дом № 8 по Софийской набережной выглядит не по-московски. То есть, когда-то почти все московские дома выглядели примерно так: ограда, садик, а за ним – собственно, дом. Но ближе к концу XVIII века тенденция резко сменилась. Такой тип застройки – с садиками спереди – был признан устаревшим, нерациональным. Вместо него стал популярен новый, псевдоевропейский, сплошной фасадой. Это когда все фасады выстроены в одну линию, а между ними – никаких просветов и лакун. В лучшем случае, арочки.
Так Москва в очередной (и, к сожалению, не в последний) раз утратила свой облик. А вот дом на Софийской набережной – не утратил. Кстати, он был построен в последний момент – на исходе XVIII столетия.

cathy-fox.livejournal.com

Как это часто происходит в таких случаях, две истории сводятся в одну. История здания и история организации. Этот дом строился как жилая усадьба президента Ревизион-коллегии Василия Михайловича Еропкина. Затем, в соответствии с ироничной ухмылкой судьбы, она переходит к Александру Николаевичу Зубову, отцу екатерининского фаворита Платона Зубова, обер-прокурору и сенатору. (Ухмылка заключалась в том, что Ревизион-коллегия занималась надзором за расходованием бюджетных средств, а Александр Зубов вошел в историю страны как образцовый взяточник без страха и упрека). Затем здание становится собственностью генерал-майора А. Дурасова. И в 1860 году оно было куплено для Мариинского училища.

Заведение для благородных девиц

История же Мариинского училища началась раньше – в 1851 году. Оно было учреждено Попечительством о бедных в Москве и находилось в ведении Хамовнического отделения. Первое время носило название Хамовнического заведения для благородных девиц, в 1856 году было переименовано в Мариинско-Ермоловское, а затем, в 1869 году и в Мариинское училище.

Инициатором возникновения сего образовательного учреждения была Ольга Николаевна Талызина (в честь ее безвременно ушедшей дочери и было выбрано название). Цель же была благородная – обеспечить дочерей небогатых чиновников образованием. При этом дальнейшая жизнь выпускниц не обещала быть райской – в училище готовили по большей части домашних учительниц. А куда еще податься бедной, но честной и интеллигентной девице, чем обеспечить себе пропитание?

Подготовительный класс.
cathy-fox.livejournal.com

Разумеется, в Мариинское училище принимали тех девиц, родители которых были неспособны сами оплатить их обучение. Денег с них, ясное дело, не брали. Но обучались тут и своекоштные девушки – одних лишь пожертвований на содержание училища, к сожалению, не хватало. Своекоштные воспитанницы вносили сто рублей в год, плюс еще 30 рублей за музыку и танцы, разумеется, факультативно.

Барышни обучались два года, после чего направлялись на Моховую, в Московский университет, где и держали испытание на звание домашней учительницы – самостоятельно присваивать такое звание училище было не компетентно.

Расцвет

Отчет, составленный к 25-летию училища, сообщал, что владело оно „землею в количестве 2534 кв. сажен, из коих 640 заняты главным садом сзади дома, 155 малым садом впереди дома. Остальное пространство занято: каменным трехэтажным домом, тремя флигелями, из коих два двухэтажные примыкают к главному дому и один одноэтажный отделен от дома двором. Главный дом имеет 23 сажени в длину и 10 саж. 2 арш. в ширину. В нем помещаются: 8 классных комнат, 14 дортуаров, 2 большие залы, комната для библиотеки и кабинетов, 2 комнаты для музыкальных занятий, лазарет, комната для страдающих сыпными болезнями, приемная, учительская, 2 буфетных, обширная столовая, комната для ванн, 16 комнат для классных дам и надзирательниц, квартира начальницы, весьма поместительная церковь и т. д. Флигеля заняты под помещение для разных хозяйственных и домашних работ, а также под квартиры служащих при училище и рабочей прислуги.

cathy-fox.livejournal.com

Занимая весьма выгодное положение на набережной Москвы реки, имея достаточное количество земли и находясь в вполне удовлетворительном состоянии, все здания принадлежащие Мариинскому училищу представляют ценность в сто тысяч рублей».

Поражал преподавательский состав. Одна из барышень писала в мемуарах: «В 1896 году я поступила в училище и в том же году, если не ошибаюсь, в первый раз увидела Сергея Васильевича Рахманинова. Спокойной, медлительной походкой входил он в класс, садился за стол… Затем, опустив голову на руки, на пальцы, вызывал ученицу… Желая, чтобы ученица называла, скажем, интервалы в восходящем направлении, он, по-прежнему не глядя на нее и опустив голову, показывал движением первого пальца справа, какой интервал нужно было назвать.
– А теперь обратно домой, – говорил он. И палец двигался в левую сторону.
Своим детским сердцем я чувствовала, что передо мной сидит большой человек и стыдно не знать урока.
…В училище ежегодно устраивался в пятницу на шестой неделе Великого поста большой публичный отчетный концерт или, как он у нас назывался, акт, собиравший всегда полный зал… Теперь, когда прошло столько лет этот гениальный человек известен всему миру, трудно себе представить, что наш скромный хор воспитанниц пел под его изумительный аккомпанемент… Однажды, помню, приехал к нам с профессором Александром Борисовичем Гольденвйзером. Они играли на двух роялях первую сюиту Рахманинова. Музыка эта привела нас в восторг. В особенности последняя часть, в которой чудесно звучит тема праздника на фоне колокольного звона».

С.В. Рахманинов в пору преподавания в Мариинском училище.
content.foto.my.mail.ru/mail/alisabroudi/_blogs

Гольденвейзер, Рахманинов. Оба еще молоды, но уже достаточно известны. Рахманинов к тому времени написал «Алеко» и «Цыганское каприччо», Гольденвейзер вовсю преподавал и концертировал. Вероятно, и прочие преподаватели были подстать этим двум знаменитостям.

Между тем, популярность училища росла на глазах. Увеличивались и расценки. Предреволюционная реклама сообщала: «Мариинское женское училище, Софийская наб. Окончившие курс получают права домашних учительниц. Принимаются девицы всех сословий христианского вероисповедания. Курс 8-летний. В младший класс принимаются до 10 лет. Приходящие за плату 40 рублей в год получают горячий завтрак. В 1913 году открыто словесное отделение педагогического класса, куда поступают без экзамена окончившие гимназии и институты ведомства императрицы Марии и, с проверочными экзаменами, окончившие гимназии Министерства народного просвещения. Годовая плата за обучение 100 руб. в год с 1 по 4 класс и 120 руб. с остальных. За содержание в пансионе 300 руб. Сверх того вносят на первоначальное обзаведение 65 руб., а приходящие на пополнение библиотеки 10 руб. Желающие обучаться музыке платят 60 руб. в год».

Ученицы и преподавательницы 7 класса.
cathy-fox.livejournal.com

Не просто школа

Первоначальное – благотворительное – назначение училища все чаще забывалось. А после слово «благотворительность» вообще ушло из обихода, как, собственно, и само явление. Однако же учебное учреждение на Софийской набережной – уже не Мариинское училище, а просто школа – продолжало держать марку.

Маховик, закрученный еще до 1917 года, остановить было не просто, да, собственно, никто и не пытался. Наоборот – что называется, «гордились традициями».

Ситуация усугублялась тем, что в этой школе обучались дети высокопоставленных родителей из пресловутого «Дома на набережной». Таких учеников лишний раз не обидешь. Соответственно, и атмосфера здесь была благоприятная и даже благостная. Михаил Коршунов, писатель, обучавшийся в той школе, вспоминал: «В солнечный день мы влезали на старенькую и очень домашнюю крышу и грелись у старенькой стены. Сидели, как где-нибудь на лесной опушке. По крыше бродили голуби, прыгали вечно пыльные воробьи. Мы подкармливали их хлебными припасами, прихваченными в школьном буфете на первом этаже. В желобке крыши валялись старые чернильницы, обломки деревянных линеек, огрызки карандашей, измученные, настрадавшиеся тряпки, которыми некогда вытирали школьные доски, короче – отходы образования.

Мы сидели, лениво перебрасываясь ничего не значащими словами. Дремотно, покойно, уютно. Нас никто ниоткуда не видел, а мы видели внутренний сельского вида двор, сложенные на нем дрова, кучу угля, круглые плетеные корзины, летом – зеленую лужайку. Там на занятиях по военному делу мы метали свои первые учебные гранаты и атаковали дрова, как вражеские укрепления».

Впрочем, ученики здесь бывали все больше ответственные, не погрязали в бесконечных досугах, охотно учились, посещали дополнительные занятия – осознанно готовили себя продолжить дело непростых своих родителей. А сохранившийся «рояль Рахманинова» был школьной достопримечательностью. На нем с удовольствием играл Андрей Макаревич, тоже посещавший школу на Софийской набережной и, будучи десятиклассником, организовавший здесь группу «Машина времени». Первые ее песни, кстати, были на английском языке.

Одно из первых выступлений А. Макаревича и его группы.
www.mashina-vremeni.com

И катился сквозь десятилетия этот ком, и обрастал все новыми и новыми историями, и про благотворительность уж все давно забыли – но некий дух, атмосфера места оставалась.

Впрочем, на «Машине времени» все и закончилось. На следующий год после ее дебюта, в 1970 году, в здание въехал новый арендатор – институт «Моспроект-2». Что, в общем-то, вполне закономерно – гибнут империи, гибнут галактики, а для школы 100 лет (ровно столько времени прошло с момента приобретения этого здания Хамовническим отделением Попечительства о бедных в Москве) – весьма приличный срок.

Но это уже ближе к мистике, а наша скромная задача – рассказать об истории одного из московских домов, и о том, как доброе благотворительное начинание может порождать не менее добрые плоды, значительно превосходящие рамки изначального формата.