Как возникали воскресные школы начала 1990-х годов

1990-е стремительно становятся давней историей, унося с собой присущее этому времени ощущение свободы, творчества, первооткрывательства и радости. Человек, пришедший в церковь в те годы, вдруг обнаруживал связь с огромной христианской традицией через несколько поколений и поверх всех границ. От этого захватывало дух. Только дневники и воспоминания участников могут нам сохранить эту прекрасную уходящую натуру. Предлагаем вам одну из таких историй.

Павел Проценко с 5-летней дочерью Ксеней и «Законом Божьим» в толстом темно-зеленом переплете

Воскресная школа и Рождество

В самом конце 1987 г. мы с мужем (Павлом Проценко) и четырехлетней дочкой Ксенией переехали из Киева в подмосковный г. Электросталь. Одним из условий искомого обмена было наличие неподалеку церкви. И это условие было соблюдено. В десяти минутах езды автобусом от нашей западной окраины стояла большая красивая церковь со старинным иконостасом (в селе Иванисово).

У ограды храма Казанской иконы Божией Матери в с. Иванисово

На Рождественской службе, кроме моей Ксении, не было ни одного ребенка. Это было самое грустное Рождество в нашей жизни. Папа был в отъезде (собирал материалы о новомучениках), и хотя я нарядила елку и для праздничной трапезы в сочельник приготовила кутью, пригласить нам было некого – ни одного знакомого в чужом городе.

1989 г. Ксене уже пять лет. И уже появились некоторые верующие знакомые: мы подружились с 96-летней Анастасией из церкви и с недавно крестившимися сотрудниками местной газеты, а через последних с художницей Таней, у которой было двое мальчиков, 6 и 9 лет, Сеня и Ваня. Таня раньше преподавала в местной художке и «заразилась верой» от ее замечательного директора Г.А.Самоходкина. С некоторых пор Таня стала ходить с мальчиками в храм, и у меня родилась робкая идея организовать домашнюю «воскресную школу» по аналогии с той, что существовала в доме моих московских приятелей Кейданов.

Также меня вдохновляли рассказы настоятеля уржумского храма о.Александра (Зверева), с которым мы познакомились и подружились летом этого года, о том, как он начал заниматься с местными детьми Законом Божьим. (По-моему, это был как раз первый год, когда власти стали разрешать подобные занятия – во всяком случае перестали за это преследовать). Летом 1989 г. мой муж (бывший узник совести) съездил в Америку по приглашению епископа Манхэттенского и привез оттуда полные комплекты детского журнала «Трезвон» за все годы, чуть ли не с 1956 года (когда-то несколько экземпляров этого журнала у нас забрали при обыске). И еще у нас был «Закон Божий» прот. Слободского, подаренный американскими русскими, который тогда в наших издательствах еще не появлялся.

И вот я стала зазывать Таню с мальчиками после воскресной службы к нам в гости. Занятая мама всегда спешила поскорее уйти, а мальчики, накормленные обедом, оставались. Им очень хотелось поиграть в конструктор Lego, присланный Ксене в подарок из Америки, тогда это тоже было еще редкостью. Но сначала им нужно было принять участие в 40-минутном уроке Закона Божьего под моим руководством.

Несмотря на все мои усилия сделать урок интересным для мальчиков, это удавалось далеко не всегда, но ради ожидаемой игры с Lego мальчики готовы были потерпеть. Иногда дети что-то рисовали, что-то лепили (сейчас оба они выучились на художников ювелиров, временами я встречаю их в электростальском храме). Рождество в тот год праздновалось в основном взрослыми – мы постарались познакомить их с киевскими традициями (особенно по части рождественских блюд). Но и с детской самодеятельностью, и с пением колядок.

Натренировавшись на мальчиках, я на следующий учебный год замахнулась на большее – организовать воскресную школу при церкви. Предложила настоятелю – отцу Виктору. Он сначала сопротивлялся (тогда еще не было соответствующей команды «сверху», но и запрета уже не было), но потом согласился – выделил помещение в домике при храме. Правда, объявление в газете поместить не разрешил – то ли не верил в успех начинания, то ли боялся слишком большого наплыва. Так что опять возникла проблема поиска детей.

Ксеня, Сеня, Ваня, дети знакомых знакомых: 11-летняя Катя, 6-летний Андрей; еще удалось подловить в храме при случайных посещениях и уговорить 7 человек; всего получилось 12 (апостольское число). Некоторая часть детей приходила с утра, на воскресную службу, другие подходили к 12 часам дня, после окончания службы, но в любом случае занятия начинались с молитвы и трапезы-чая, к которому батюшка щедро разрешил подавать пряники, печенье и конфеты с панихид.

И еще были два момента, привлекавшие детей. От московских друзей у меня был набор прорисей к иконам (включая все двунадесятые праздники), которые я копировала на листах А4 и выдавала детям для раскрашивания (так что у каждого мог появиться свой иконостас – с иконами в то время тоже было туговато). Скажем, я рассказывала о праздниках «Рождество Богородицы», «Введение во храм» и т.д., а дети тем временем раскрашивали соответствующие иконы (или брали с собой домой и раскрашивали дома).

И второе – мне повезло с помощником. Им стал регент, приезжавший из Москвы, обаятельный человек средних лет, талантливый певец и педагог (он преподавал в загорской регентской школе). После часа моих занятий наступали занятия музыкальные с регентом. Дети его обожали. За три года он сумел научить их не только основным церковным песнопениям, тропарям всех двунадесятых праздников, пасхальным стихирам, ирмосам Рождественского канона, но даже разучить воскресные тропари всех 8 гласов. Да и дети попались в основном музыкальные и голосистые. Но все это пришло не сразу.

С какого-то момента дети стали прибывать лавинообразно. К концу второго года их оказалось больше 40, возраста от 6 до 16.

Второй год существования воскресной школы, после Рождественской елки. Слева и справа от иконостаса плакаты с текстами основных молитв, изготовленные по моей просьбе прихожанкой Людмилой Точилиной

В крохотном помещении было ужасно душно. До сих пор я корю себя, что некоторым желающим посещать школу пришлось отказать. И все же, мне кажется, дети любили воскресную школу, и я ее любила, хотя иногда с ужасом шла на занятия: не все темы мне удавалось рассказать так, чтобы все время сохранять внимание и интерес со стороны детей. Если я сама внутренне чувствовала себя в теме неуверенно, то и внимание детей ослабевало, начинался шум, посторонние разговоры. Иногда мы все вместе ездили в музеи – в Третьяковку, в Пушкинский. Ну и, конечно, самое радостное – это были подготовка и проведение Рождественских праздников.

В первый год мы еще не ставили спектакля. Зато дети самостоятельно спели тропарь Рождества на вечерней службе в церкви – рождественском Великом повечерии. Сеня и Ваня с помощью своей мамы приготовили очень красивую газету-кроссворд (украшенную голубыми и розовыми ангелами из цветной бумаги), стихов рассказывалось столько (каждый хотел рассказать!), что это заняло больше часа, все пели предварительно разученные колядки (их ноты и слова нашлись в «Трезвоне», а Ксеня уже могла аккомпанировать – по нашей просьбе церковь купила пианино). Именно тогда к нам приехала в гости из Киева художница Маша (преемственность с киевской рождественской елкой, устроенной нами у себя дома в 1982 г. См.: Подпольные рождественские елки) и помогла изготовить для всех красивые рождественские открытки. Помню очень тронувший всех вступительный рассказ настоятеля, о.Виктора, о том, как в детстве он с друзьями-мальчишками соблюдал в предрождественский день строгий пост (ничего нельзя было есть до появления на небе первой звезды). Годы были послевоенными, церковь находилась в нескольких километрах от дома, и вот, запасшись краюхой черного хлеба, дети отправлялись еще засветло в храм, а потом частенько выскакивали на крыльцо и высматривали в небе, не появилась ли звезда, не пора ли уже съесть свою краюху.

На второй год мы поставили пьесу из «Трезвона» «Вифлеемская звезда». Спектакль имел успех. Дети играли великолепно. (Через три года, уже отчасти в другом составе, мы поставили этот спектакль на сцене детского ДК, соединив его с песнями из мюзикла «Рождественская мистерия» Бычкова-Степурко. То была вершина нашего постановочного творчества. В конце спектакля, под пение песни В.Шишкарева «В ночном саду прозрачно и светло» «актеры» сходили со сцены и вручали зрителям красочные книжки про Иисуса Христа, присланные мне накануне – целый ящик – английской христианской организацией «Помощь русским христианам».)

На третий год (последний наш год в иванисовском храме) мы поставили отрывок из мистерии Димитрия Ростовского. Последним этот год оказался потому, что наш батюшка, уроженец Егорьевска, перешел «на работу» в егорьевский храм на образовавшуюся там вакансию, а с новым назначенным к нам архимандритом к концу учебного года у нас возник конфликт из-за помещения.

Комната, в которой мы проводили занятия, потребовалась для отдыха и репетиций хора, которые должны были проходить как раз тогда, когда и наши занятия. Архимандрит предложил мне заниматься с детьми во время службы, а я всеми силами старалась детям привить любовь к церковной службе и внушить им мысль о необходимости посещения служб. (Сейчас, правда, я к такой идее отнеслась бы более терпимо.)

Так окончила свое существование наша воскресная школа (в 1994). Но мы еще успели подарить всем детям замечательные «Библии для детей старшего возраста» – дар шведских (через наших голландских знакомых) христиан к 1000-летию Крещения Руси. Книги дарили не только иностранцы – издательство «Два Слона» передало чудесные детские книжки для маленькой библиотечки при школе. Так что почти все дети прочитали как минимум «Хроники Нарнии» К. Льюиса.

Вручение детских Библий

А рождественский спектакль 1994 г. мы уже ставили у себя дома, в своей квартире – это был упрощенный и частично «кукольный» вариант все того же мюзикла Бычкова-Степурко «Рождественская мистерия». Зрителей-детей собралось человек 30. Закончилось все общей праздничной трапезой родителей и детей.

В Америке

В 1995-1996 гг. мы встречали Рождество в Америке, куда мы приехали по приглашению замечательной верующей американки-христианки, с которой я перед этим переписывалась почти 10 лет. В сочельник собрались к бабушке Пегги все ее дети (6 человек) со своими семьями, с более чем 10 внуками. Каждой семье было дано заранее домашнее задание – разучить и спеть на вечере какую-нибудь колядку.

Мы жили в семье одного из сыновей Пегги – Стэна, и я предложила свой вариант: я перевела на английский язык слова нашей любимой украинской колядки «Нова радість стала», и мы вчетвером (я, Ксеня, Стэн и его жена Шарон) с успехом спели ее на вечере.

А рождественский спектакль выглядел так: один из взрослых читал евангельский текст, а дети изображали пантомиму (Ксения – архангела Гавриила).

А по улицам маленького городка Спартанбурга несколько дней в декабре ходила группа музыкантов в старинных костюмах и распевала колядки (carols).

Когда мы вернулись в Электросталь, то обнаружили, что в новой электростальской церкви (открытой совсем недавно в здании бывшего ДОСААФа) во имя прп. Андрея Рублева вовсю работает воскресная школа со множеством классов (по возрастному принципу) и учителей-неофитов. Я уже не стала встраиваться в эту систему, но когда меня приглашали, помогала ставить рождественские спектакли, в которых Ксения продолжала участвовать чуть ли не до поступления в институт (правда, в основном уже в качестве аккомпаниатора).

А теперь я бы хотела предоставить слово моей дочери Ксении, которая расскажет о своем участии в рождественских постановках.

Глазами ребенка

…Год 1991. Электросталь – город новый, никакой церкви в нем поэтому нет. По воскресеньям мы с родителями ездим на автобусе в соседнюю деревню Иванисово – там с XVIII века, в окружении высоких тополей, стоит большой красивый храм. Мама организовала там воскресную школу: после службы детей ждут в большой комнате соседнего домика. Вначале пьют чай со сладостями и невероятно вкусной (по крайней мере, мне так тогда казалось) колбасой из высоченных консервных банок (гуманитарная помощь). Потом мама о чем-то рассказывает, а потом регент с клироса (высокий и пузатый дядька) разучивает с нами церковные песнопения.

Самая первая елка – самая скромная. Настоятель храма поздравляет всех и трогательно рассказывает о том, как встречали Рождество в его детстве. Потом все вместе поют тропарь и кондак, а дети по очереди выходят к елке и декламируют стихи.

Следующий год – 1992. На этот раз, помимо традиционных стихов и колядок, мама ставит спектакль. Пьеса – из зарубежного журнала «Трезвон». В Вифлееме перепись. В гостинице заняты все места. Девочка-сиротка Сара (я страстно мечтала об этой роли и получила ее) – ее дядя с женой – хозяева гостиницы – хочет уступить свою каморку молодой беременной женщине и ее старенькому спутнику, но оказывается, что тетя уже разрешила (за дорогое ожерелье) переночевать в комнате племянницы богатому купцу. Единственное место, куда в итоге отводит усталых путников девочка – хлев…

А потом появляются пастухи, рассказывают, что в эту ночь родился Спаситель мира, все идут радостно в хлев. Тетя тоже направляется туда же – с тем чтобы выгнать наглых бедняков, но возвращается совершенно перерожденная: теперь в ее гостинице в одной из комнат всегда смогут безвозмездно останавливаться бедные люди.

Спектакль вышел чудесно. Я упоенно играла Сару, остальные актеры были еще лучше. На этой фотографии, слева направо, почти все персонажи: один из пастухов, купец в тюрбане и халате, хозяйке гостиницы, сиротка Сара и одна из постоялиц.

1993 г. В этот раз спектакль совсем короткий: представление в стихах, написанное св. Дмитрием Ростовским, про явление ангела пастухам. На этот раз я была ангелом, а старшие девочки с очень красивыми голосами пели «Слава в вышних Богу».

1994 г. В этом году – увы – воскресной школы не стало. Рождество мы отмечали у нас дома. Вместе с несколькими бывшими учениками мы поставили мини-спектакль. Под мой аккомпанемент на фортепиано пели песни из джазового мюзикла-мистерии и разыгрывали простенькое действо фигурками из картонного вертепа.

Зато на следующий, 1995 год, мы поставили, по-моему, лучший рождественский спектакль. Мама со своей подругой соединили в один сценарий песни из мюзикла, пьесу про сиротку Сару и просто стихи на рождественские темы. Вышло длинное и замысловатое действо на целый час. Теперь у нас был прекрасный аккомпаниатор – девушка из музыкального училища, а я опять играла сиротку Сару.

Мы больше месяца прилежно репетировали дома – но где же нам показать наше шикарное представление? Как раз в тот год впервые стала действовать церковь в Электростали: здание бывшего ДОСААФа было переоборудовано под церковь и освящено. Мама пошла к настоятелю и сказала, что у нас есть готовый рождественский спектакль, и мы можем показать его детям прихожан.

Итак, первый раз, прямо 7 января мы там сыграли (скорее спели – так много было песен) спектакль. Но зрители подкачали: большинство детей были слишком маленькие, и в основном интерес к нашему творчеству проявляли их родители.

Но мы показали спектакль еще раз. На это раз – на сцене небольшого Дома культуры. На сцене! На настоящей сцене! Я была просто счастлива. Сцену от зрительного зала отделял огромный красный занавес – им невозможно было не воспользоваться! Мы закрывали и открывали его перед каждой новой сценой.

Выходим на поклон после первого выступления

На сцене в ДК. Слева направо: купец, пастух, приезжая, Сара, пастух, дядя Сары и его жена. Нам не хватило мальчиков, так что один из пастухов и Сарин дядя – девочки

И все участники спектакля у нас дома, у елки, вместе с неизменной Рождественской звездой

На следующий год ничего не было – это Рождество мы встретили на другом материке. А когда вернулись из путешествия, то оказалось, что за это время при храме в Электростали успела появиться воскресная школа. И следующие два года я опять участвовала там в спектаклях.

В 1997 там ставили «Елочку» – известную легенду про то, как елочка за свою скромность стала нарядным символом Рождества. Я была водой, а моя новая подружка Теодора – огнем. С этим спектаклем у нас даже были гастроли – мы ездили в далекую деревню Шекшово и выступали там в деревенском клубе

Я сижу на стуле спиной к фотографу, справа – Теодора. Мне приходилось постоянно бегать от пианино на сцену – благо зал был маленький. А актеры ждали «своего выхода» тоже на сцене

На следующий год к подготовке к празднику подключилась мама – и спектакль был опять выбран неизбитый: музыкальная история про хорошего и плохого ангела. Кажется, я впервые только играла на фортепиано и никакой роли не получила. Это было и к лучшему – мне перестали нравиться наши доморощенные костюмы: волхвы в махровых банных халатах с тюрбанами из полотенец; пастухи в вечных меховых жилетках…

Под мой аккомпанемент вол и осел исполняют свою песню. А волхвы готовятся к выходу

Эпилог

Теперь я встречаю на церковных службах в Электростали некоторых моих бывших учениц, ставших уже мамами. У некоторых дети ходят в православную гимназию при храме. А в Иванисове моя бывшая ученица Маша Языкова, мать троих прелестных девочек, уже сама организовала воскресную школу и, по ее признанию, пользуется сохранившимися у нее моими материалами.