Фонд «Предание»: Благотворительный фонд с непрозрачной отчетностью – это что-то неправильное

История благотворительного фонда «Предание» – это иллюстрация того, как двое обычных людей могут спасти жизнь многим. Фонд вырос на базе сайта «Сретение.ру», появившегося в 2005 году в качестве аудио-архива лекций, проповедей, книг и музыки, связанных с православием. Со временем, когда посещаемость сайта переросла 5 тысяч человек в день, руководители решили использовать популярность ресурса с благой целью и, чуть раньше переименовав сайт в «Предание.ру», дали первое объявление о помощи. Предлагаем вашему вниманию беседу с Владимиром Берхиным, руководителем благотворительного фонда «Предание».

Это интервью – первое в цикле встреч с директорами благотворительных фондов. Кто есть кто в российской благотворительности? Раз в неделю мы будем знакомить читателей с новыми героями нашего времени.

– Каких принципов вы придерживались при открытии фонда?
– У нас были достаточно простые идеи: что все должно быть открыто, то есть все платежные документы фонда надо публиковать – чтобы каждому человеку, который дал хотя бы рубль, было четко видно, куда этот рубль ушел. В то же время, информация в просьбах о помощи должна тщательно проверяться. Мы стремились сделать так, чтобы все было максимально быстро и просто, потому что большая часть благотворительных объявлений остается без отклика, не потому что людям денег жалко, а потому что им лень. Для этого мы установили на сайте очень удобную вещь – систему электронных платежей, которая позволяет сразу же отразить передачу средств, и человек, находясь на сайте, видит – у этого больного стало на 100 рублей больше.

– Сколько времени заняла работа по созданию фонда?
– Все происходило довольно медленно. В конце 2008 года мы зарегистрировали наш фонд, и только в августе 2009 года он стал оказывать помощь и собирать деньги. Больше полугода мы занимались тем, что делали сайт, решали юридические вопросы, которых оказалось довольно много…

– Расскажите, как вы нашли первых людей, нуждающихся в помощи?
– Первых детей мы сами попросили у фонда «Подари жизнь». Там у нас была знакомая, она поделилась информацией о нас с руководством и поручилась, что этим людям можно доверять. Нам «дали» несколько детей, находящихся на паллиативном лечении, и мы стали собирать на них деньги. В первый месяц была собрана 41 тысяча рублей (для сравнения за январь 2011 – полтора миллиона рублей). Потом у нас появились собственные подопечные, и с тех пор в нашей работе ничего не изменилось, кроме количества желающих получить помощь. Мы, как и прежде, собираем средства для конкретных людей или учреждений под какие-то конкретные нужды, и, как и раньше, у нас есть определенный результат этой помощи, который мы публикуем на сайте. Так мы отчитываемся перед теми, кто жертвует

– Как быстро удается собрать крупную сумму, например, 300 тысяч рублей?
– Это на самом деле очень зависит от человека, для которого идет сбор. Лучшего всего жертвуют детям – это прямо-таки правило, потому что в интернете большинство людей (да и не только в интернете) не привыкли долго задумываться над, тем, что они видят, реагируя на картинку. У нас была девочка Диана Гарасим, ей деньги собирались буквально на ура, в день приходило по 15-17 тысяч рублей. Быстро собираются деньги на тех, кого рекламируют в СМИ. Мы недавно начали работу с телеканалом «Союз». У них есть серия передач, называется «Скорая социальная помощь», где они снимают сюжеты про людей, нуждающихся в помощи. Но у них нет собственного механизма по сбору средств, так как телеканал не может напрямую заниматься пожертвованиями. И мы с ними договорились, что техническую часть будем выполнять мы. Первому мальчику собрали 200 тысяч рублей за четыре дня. Бывают случаи удивительные, в этом месяце один человек пожертвовал нашему фонду 5 миллионов рублей, но это чудо, на него можно надеяться, но на него нельзя рассчитывать.
В среднем, нормальные сборы сейчас – это 1-5 тысяч рублей в день на одного соискателя, если меньше – значит, что-то не так в том, как мы работаем: или фотография плохая, или текст неудачно написан или сам проситель позиционируется нами как-то неудачно. Скажем, у нашего сайта есть такая особенность – плохо жертвуют храмам. Мы периодически собираем на строительство или какие-то другие нужды для храмов – и всегда жертвуют плохо, гораздо хуже, чем людям, в то время как другие благотворительные фонды нам рассказывали, как они обращались с просьбами о помощи к состоятельным людям: «Дайте, пожалуйста, денег больному ребенку», и слышали в ответ: «Нет, я лучше храм построю». Нам такие люди, которые предлагают храм построить, не встречаются, у нас совершенно противоположная ситуация.

-Вы помогаете в основном детям или взрослым тоже?
-Мы с самого начала решили, что будем помогать всем: и детям, и взрослым, и юридическим лицам. Например, мы помогали детскому приюту «Покров» оплатить газификацию. В этом смысле мы себя не ограничиваем: мы можем помогать и гражданам России и не гражданам России, детям, взрослым, юридическим лицам в самых разнообразных нуждах. Единственное, со взрослыми труднее: им хуже подают и им, как правило, нужно больше денег. Если человек не может сам на что-то заработать, значит, проблема действительно серьезная. Самые затратные сейчас просьбы – это те, у кого сложности с позвоночником, для них нужны суммы от полутора миллиона рублей и выше. Большая проблема – лечение онкологических заболеваний. Оно стоит зачастую безумные деньги: 200, 300 тысяч евро, и это не предел, кроме того, лечение может тянуться годами. Причина дороговизны и в том, что многие вещи делают только за рубежом. А после одного курса лечения может понадобиться второй, третий и так далее. При этом у людей падает иммунитет, они могут заразиться какой-нибудь инфекцией или вирусом.

-То есть людям сложно увидеть результат своей помощи?
-Нет, результат есть, вы можете, например, зайти на сайт фонда «Подари жизнь» и увидеть, что часть людей выздоровела. Этим летом фонд проводил соревнования для детей, переживших рак – «Игры победителей», там столько счастливых детей! Они бегали, плавали, играли в шахматы… Результат можно увидеть, но он совершенно непредсказуем и очень дорог, поэтому мы для себя решили, что мы не стремимся полностью обеспечить онкологических больных. Слава Богу, есть фонды, которые им помогают.

-У вас есть специфическая область, которой вы занимаетесь?
-Мы выбрали для себя такую нишу до некоторой степени – это дети, страдающие ДЦП (детский церебральный паралич), но это не значит, что другим мы отказываем в помощи. ДЦП – это сложное неврологическое явление, у него много симптомов, суть в том, что у этих детей проблемы с движением и соответственно развитием, могут быть задержки в развитии интеллекта, какие-то психические отклонения. Однако если в этих детей вкладываться, если с ними работать, то большинство из них можно довести до нормального состояния. У большинства из них сохранен интеллект, и при условии правильного ухода и реабилитации, они мало отличаются от здоровых людей. Этим детям денег надо не очень много, но они нужны регулярно. Один курс реабилитации стоит в среднем от 50 до 150 тысяч рублей. Вот, один курс прошел, ребенок, например, начал ходить, опираясь на трости, но затем происходит остановка и нужны повторные курсы, чтобы закреплять результат. Соответственно, им нужно больше внимания родителей, чем другим, им нужно делать массажи, зарядки и прочее, нужны дорогостоящие коляски, тренажеры, вертикализаторы. Как правило, всем этим занимаются одинокие мамы, отцы часто в таких случаях бросают семью. Хотя у нас есть и примеры героических отцов: так, у Светы Бугановой с синдромом Корнелии де Ланге – ее отец, которому уже под 70 лет, имеющий четырех детей, повсюду ее возит, носит везде на руках, в общем, активно занимается ее лечением. Так вот, родители этих детей, в большинстве своем матери-одиночки, и никаких способов заработать деньги на лечение у них нет, только попросить у благотворительного фонда. И это на самом деле работа – просить денег. Повесить объявление и ждать, пока деньги соберутся – это не всегда эффективно. Нужно лазить по всему интернету и везде просить, нужно пробиваться в газеты, на радио, телевиденье, постоянно заявлять о себе, чтобы люди тебя видели и слышали. Это полноценная работа. Те, кто эту работу выполняет, те, конечно, собирают деньги. Мы со своей стороны стараемся помочь, но у нас подопечных много, мы не можем уделять каждому столько внимания, сколько ему могут уделить собственные родители.

-Как вы решаете и на каком основании, что ставить на сайт, а что нет?
-Когда к нам приходит письмо о помощи, оно тщательно проверяется, этим занимается мой брат, Матвей. Вот, например, нам приходит письмо: «мы бедная семья из такого-то города, у нас больной ребенок, помогите». Матвей запрашивает у них документы, фотографии, если есть – видео, контакты лечащего врача… Он также доводит до их сведения, что мы никогда без очень сильных оснований не переводим деньги на личный счет (обычно переводим на счет клиники), а если переводим, то заключаем договор пожертвования с четким указанием – на что должны быть истрачены деньги. В нем мы указываем, почему переведены деньги на этот счет, и затем требуем очень жесткой отчетности о том, что деньги были потрачены так, как было указано в договоре. Если нет – мы требуем их обратно, и один такой случай уже был. Это отсеивает тех, кто просит помощи, не потому что она нужна, а потому что ему лень самому работать, а также это отсеивает мошенников. Есть и те, кто просто хочет халявы. Была в сети такая женщина, которая у всех просила помощи, мы попросили ее прислать свое фото, и на нем она была вся в золоте… При наличии каких-то сомнений, мы звоним местному священнику, участковому, иногда местным журналистам – сейчас в информационный век несложно найти любые телефоны. Обращаемся также в социальные службы, чтобы они сходили и проверили, насколько все это правда. Когда заканчивается проверка (это занимает обычно не один день), мы смотрим, у кого какая проблема: кто может ждать, а кто нет. Бывают неотложные случаи, например, когда человек уже лежит за границей в клинике и ждет операции. Бывают и ситуации, которым мы помочь не можем, например, нужны 150 тысяч евро послезавтра. Единственное, мы стараемся не перегружать сайт, чтобы не было больше 20 просителей одновременно, иначе помощь «распыляется», и они «висят» там много-много месяцев.

-Есть ли у вас какие-то еще проекты кроме благотворительности?
-Да, у нас продолжает пополняться коллекция аудиозаписей, кроме того, в апреле выйдет книга. Я думаю, она вызовет изрядное «бурление» в интернете… но не буду пока называть автора.

-Настолько я знаю, у вас довольно много чужого контента на сайте, вы не боитесь проблем с правообладателями?
-Мы стараемся договариваться с правообладателями. Не всегда это получается. Не потому что правообладатель против, а мы взяли и разместили, а потому что его не всегда можно найти. Но у нас есть принцип: если правообладатель резко против размещения, то мы убираем контент с сайта, без каких-либо вопросов. Но, как правило, такого не случается, в большинстве случаев, с автором можно договориться. Есть замечательная фирма «Деоника», которая делала много православных аудиокниг, они нам сказали: «Размещайте, только пусть у вас материалы будут не в идеальном качестве, а в хорошем люди смогут купить у нас». Довольно лояльно в большинстве случаев к размещению своих материалов относятся радиостанции, например «Град Петров» или «Радонеж». В некоторых случаях мы скачиваем материал, когда непонятно кем и когда он записан, например, чьи-то лекции. Если есть человек, который против того, чтобы мы размещали его материал – пусть он с нами свяжется.

-Опишите потрет того, кто вам помогает?
-Большинство людей мы никогда не видим, многие жертвуют анонимно. Если это происходит через электронную систему – от этих людей остается в лучшем случае e-mail, и то не всегда. Мы на эти адреса пишем благодарственные письма, но на них почти никогда не отвечают. У нас на сайте есть возможность указывать при пожертвовании свое имя, но этим пользуются, может быть, 2 человека из 100. В основном это небольшие пожертвования, по 100, по 300 рублей. Средняя цифра пожертвований, если отсечь самые верхние цифры – это 1000 рублей. Через банковский перевод мы знаем немного больше: их адреса. Некоторые из них живут в Москве, некоторые в других городах. Насколько я понимаю, это люди в большинстве своем небогатые и достаточно молодые (до 40 лет), которые могут разобраться в сайте и понять, как передать средства. Из тех, кто передавал деньги лично, были, в основном, люди православные, реже католики и совсем немного – протестанты.

-Есть ли люди, которые жертвуют регулярно?
-Да, у нас есть список с фамилиями и адресами тех, кто постоянно жертвует. Этим людям мы пытаемся выразить благодарность, посылаем подарки в виде жестких дисков с нашим архивом.

-Как вы относитесь к инциденту с фондом «Федерация»? Они объявляли о сборе средств с помощью благотворительного концерта, а потом сказали, что они лишь хотели привлечь внимание к проблеме.
-С этим фондом все очень странно. Они то объявляли о сборе средств, то отказывались от своих слов… Я в эту историю не вникал, потому что, если честно, противно. Могу сказать достаточно однозначно: фонд «Федерация» мне не нравится с профессиональной стороны – благотворительный фонд с непрозрачной отчетностью, непрозрачным управлением – это, на мой взгляд, что-то неправильное. Если ты хоть у кого-то просишь деньги и планируешь потратить их на добрые дела, ты должен быть «прозрачен» абсолютно и должен подробно отчитываться о том, куда ты дел каждый рубль. Если ты действуешь по-другому, значит, с тобой что-то не так – это мое мнение. Киселев (представитель фонда «Федерация») излагал также странную идею, что, мол, все фонды работают неправильно: что они стараются-стараются, а денег собирают мало, что надо действовать по-другому. Насколько я понял, он имел в виду большие пожертвования богатых людей. В таком случае этот человек совершенно не представляет себе специфики работы благотворительного фонда. Елена Грачева из фонда «Адвита» написала хороший текст на эту тему, и я к этому полностью присоединяюсь. Могу сказать, что какие-то конкретные задачи невозможно решить путем редких, пусть даже и огромных вливаний. Представим, что какое-нибудь частное или государственное учреждение получило 100 миллионов рублей на помощь больным ДЦП. Не будем даже брать такую банальную статью бюджета, как «разворуют». Неужели они будут бегать и искать этих больных детей? Или собирать заявки? Или заплатят в реабилитационный центр, чтобы он лечил бесплатно? Как об этом событии узнает мама больного ребенка из какого-нибудь пригорода Кинешмы? Эта проблема должна решаться с другой стороны: не от того, кто наверху распределяет денежные массы, а с самого больного человека, с того, что он знает, где и какую помощь он может получить. Фонды же работают именно с этой стороны – со стороны того, кому требуется помощь.

-Как вы оцениваете степень доверия к благотворительности в России? Выросло ли оно за последние годы?
-В целом, ситуация за три года, которые я этим занимаюсь, изменилась к лучшему. Была даже такая резкая статья, называлась «Тусуйтесь делать добро». Богатые люди собрались в одном месте и продавали какие-то безделушки, а деньги вложили в благотворительность. Например, картина дочки (или внучки, не помню) Михалкова за 20 тысяч долларов и т.д. Если такие вещи проходят, значит, эта тема в моде. Этой моде конечно оказывается немного доверия, как всякой моде, но благодаря этому вовлекаются новые люди. Вообще же доверие – это та вещь, которая очень плохо существует абстрактно, нет такого понятия как доверие к благотворительным фондам, есть доверие к конкретному фонду. Очень многие люди доверяют организации «Подари жизнь», а кто-то, может, доверяет нам. Сейчас активно развивается волонтерская деятельность по сравнению с тем, что было тремя годами ранее. Есть такое движение «Старость в радость»: люди ездят по домам престарелых, устраивают мероприятия, пытаются развлечь стариков, сумели организовать постоянную переписку между тремя тысячами бабушек и дедушек. Есть замечательное православное волонтерское движение «Даниловцы», при Даниловом монастыре. Это благотворительность для тех, у кого есть какие-то силы и умения, с помощью которых они могут послужить ближнему. Многие волонтеры рано или поздно начинают говорить, что это нужно, скажем, не больным детям, а это нужно им, волонтерам, они без этого не могут. Жизнь современного человека обычно бедна на те занятия, где он чувствует себя нужным, поэтому волонтерство – это один из выходов.

Беседу вела Алена ГЕТМАН