Он окончил легендарную школу пастора Глюка. Стоял у истоков Академии наук, был ее президентом. Был лейб-медиком Петра I и царевны Натальи Алексеевны. Заведовал Кунсткамерой. Обнаружил минеральные источники, на которых открыли первый русский курорт «Марциальные воды». Лаврентий Лаврентьевич был куратором Московского университета, пережил нескольких государей, соперничал с Ломоносовым и остался верен себе.
Врач, сын врача
Врач Лаврентий Лаврентьевич Блюментрост родился в 1692 году в Москве, в семье врача. И не простого, а довольно известного, одного из создателей и руководителей Аптекарского приказа.
Именно отец, Лаврентий Алферьевич Блюментрост, обучил Лаврентия Лаврентьевича греческому языку и латыни, а также некоторым другим необходимым премудростям. Затем образование продолжилось у Иоанна Генриха Паузе, поэта и ученого. Он в то время управлял легендарной гимназией пастора Глюка. Потом Блюментрост окончил и саму гимназию. После чего отправился в Европу, продолжать обучение в Галле и Оксфорде.
Молодому человеку было в это время всего 15 лет.
Затем была Голландия, Лейденский университет. Там его наставником был знаменитый Герман Бургаве, врач, ботаник и химик, великое голландское светило. Там же он защищает и докторскую диссертацию.
В результате в 1714 году в Россию возвращается прекрасно подготовленный и очень молодой доктор наук, а заодно и просто доктор, к тому же свободно владеющий четырьмя языками (не считая двух мертвых).
При дворе
В России столь ценная личность сразу оказывается при дворе. Лаврентия Лаврентьевича назначают лейб-медиком сестры Петра Первого, царевны Натальи Алексеевны. Но в скором времени он снова за границей, с очень необычной миссией. Государь нездоров, у него почечнокаменная болезнь. И российские медики (в том числе иностранного происхождения) не знают, что им делать с этим двухметровым страдающим туловищем.
Блюментрост должен, общаясь с европейскими коллегами, выведать о современных медицинских средствах, помогающих в борьбе с этим недугом. Разумеется, не афишируя причин своего интереса.
И доктор справляется. Царю становится легче. Сам же Лаврентий Лаврентьевич продолжает путешествовать по Западной Европе, набираться опыта. Между делом советует государю прикупить Музей Рюйша – коллекцию анатомических редкостей, созданную голландским врачом Фредериком Рюйшом.
В результате коллекция, превышающая 2000 довольно необычных экземпляров, в 1717 году переезжает из Амстердама в Санкт-Петербург и ложится в основу знаменитой Кунсткамеры.
Впрочем, Петр присматривался к этому музею еще с 1698 года. Царь был очарован: «Видел у доктора анатомию: вся внутренность разнята разно – сердце человеческое, легкое, почки… Жилы, которые в мозгу живут, – как нитки».
Он даже изволил поцеловать труп ребенка – так заразительно этот труп улыбался.
Марциальные воды
А по возвращении на родину – очередное спецзадание. Несколько лет назад в России были открыты минеральные воды. Задача Лаврентия Лаврентьевича – определить их пользу для организма. Доктор вновь собирается в путь – на сей раз в Олонецкую губернию.
В результате в стране появляется первый курорт – «Марциальные воды». То есть воды античного божества Марса, дающие жизненную силу. Курорт до сих пор действует в полусотне километрах от Петрозаводска.
Петр Первый опробовал не себе действие Марциальных вод в 1719 году. Тогда же царь издал указ «О целительных водах, открытых на Олонце».
Первый российский музей
И в том же году Блюментрост заступает в должность заведующего Кунсткамерой. Нашему герою царь дает очередное спецзадание. Ведь мало купить за границей коллекцию. Нужно сделать так, чтобы музей (а Кунсткамера считается первым российским музеем) стал живым и притягательным для соотечественников.
Как это сделать, разумеется, никто себе не представлял. Лаврентию Лаврентьевичу приходилось действовать на ощупь. Придумывать всяческие нестандартные менеджерские ходы.
Что ж, на это он был большой мастер. Юрий Тынянов писал в повести «Восковая персона» о первом времени существования Кунсткамеры: «Кто туда заходил, того угощали либо чашкой кофе, либо рюмкой водки или венгерского вина. А на закуску давали цукерброд. Ягужинский, генерал-прокурор, предложил, чтобы всякий, кто захочет смотреть редкости, пусть платит по рублю за вход, из чего можно бы собрать сумму на содержание уродов. Но это не принято, и даже стали выдавать водку и цукерброды без платы. Тогда стало заметно больше людей заходить в куншткамору. А двое подьячих – один средней статьи, другой старый – заходили и по два раза на дню, но им уж водку редко давали, а цукербродов никогда».
Конечно, это художественное произведение, а не исторический документ. Но Тынянов всегда уделял огромное внимание исторической достоверности.
Создатель Академии
А Блюментрост между тем приступает к очередному фундаментальному спецпроекту. Вместе со своим помощником Иваном Даниловичем Шумахером он составляет проект Академии наук и художеств. В 1724 году Петр подписывает этот документ и издает соответствующий указ.
С этого момента в нашем государстве имеется своя Академия. А во главе ее становится все тот же Блюментрост.
Лаврентий Лаврентьевич привычно берется за дело. Он приглашает в Россию лучших заграничных ученых. В 1725 году умирает царь Петр, но для Академии это не страшно. Ее принимает под свое персональное покровительство Екатерина I, вдова первого русского императора и наследница его престола.
У нового научного учреждения неплохое финансирование. Для него перестраивают роскошный дворец на престижном Васильевском острове, недалеко от Кунсткамеры. Блюментрост не без кокетства пишет своему приятелю, немецкому философу и математику Христиану фон Вольфу: «Хотя Академия могла бы иметь более славного и ученого президента, однако, не знаю, нашла ли бы она более усердного, который бы с такой ревностью, как я, хлопотал о ее благосостоянии».
При Академии наук запускают типографию. Поначалу «для печатания исторических книг, которые на российский язык переведены», а потом и для прочих научных трудов. Типография может печатать книги на трех языках – русском, немецком и латыни.
Именно здесь выходила первая российская газета «Ведомости».
В большом количестве тут выпускали и календари – с полезными советами и всяческими историями. Даже вышли в правительство с просьбой прекратить закупать популярные ранее немецкие календари, так как теперь академическими можно «всю империю удовольствовать».
Словом, дело в типографии было поставлено неплохо.
Особым новшеством были Инструментальные палаты. Академическое руководство сообщало, что там изготавливают «астролябии и инструменты самою хорошею работою, как в Англии или во Франции, а ценою гораздо дешевле».
Здешние готовальни закупает вся страна.
Москва
А в 1727 году от осложнений легочного заболевания умирает Екатерина I. Новый царь – одиннадцатилетний Петр II. Страна вступила в затяжную полосу интриг.
Лаврентий Лаврентьевич вместе с царским двором (точнее говоря, с пародией на царский двор) переместился в Москву и находился там долгих четыре года. Академию пришлось оставить на Шумахера. Он был, конечно, неплохой человек, но звезд с неба не хватал. Отсутствие талантов компенсировал излишней требовательностью. Бедные академики постоянно жаловались Блюментросту на деспотизм нового руководителя. Шумахер, в свою очередь, жаловался на чрезмерное своеволие профессоров – дескать, распустились. Иностранцы перестали продлевать контракты, разъехались по своим маленьким и уютным европам.
Все сделалось совсем нехорошо.
Но дальше пошло еще хуже. В 1730 году, в возрасте 14 лет скончался император Петр II. От оспы. На престол садится 37-летняя Анна Иоанновна. В силу входит доктор Николай Ламбертович Бидлоо, основатель московского военного госпиталя и давний конкурент Лаврентия Лаврентьевича.
Для Блюментроста наступают очень скверные дни. Бидлоо открыто выступал против Лаврентия Лаврентьевича, против его медицинских методик. Ситуация усугублялась тем, что к этому моменту скончались пятеро пациентов из царской семьи, у которых Блюментрост был лечащим врачом.
То, что эти пациенты постоянно пьянствовали и не слушались врача, не принималось во внимание. А Анна Иоанновна была довольно мнительная.
Блюментрост на всякий случай избегал общения с императрицей. Мало ли чего придет ей в голову – жестокой, беспощадной женщине. Еще сошлют, как Меншикова.
Снова Петербург
Доктор возвращается в столицу. Он формально остается президентом Академии, но на всякий случай не появляется и там. В конце концов, в 1732 году, он все-таки отважился подать Анне Иоанновне список предложений по организации ее работы. Список вернули, не читая, – от Лаврентия Лаврентьевича потребовали заручиться подписями академиков. Ничего такого раньше не было.
Сами академики к тому моменту открыто пренебрегали своим руководителем и на его послания не отвечали. Вдруг обнаружилось, что он, хотя и президент, но вроде как уже никто.
Опять Москва
Дальше еще хуже. Умирает герцогиня Мекленбург-Шверинская. Ей всего 41 год. Последнее время Блюментрост жил у нее во дворце и наблюдал ее в качестве доктора.
Начинается следствие. И хотя вина Лаврентия Лаврентьевича не установлена, его высылают из столицы. Он переезжает в Москву и открывает там частную практику. Человек он известный, пациентов хватает.
Впрочем, уже через пять лет Блюментрост получил очередную высокую должность. Он становится главным врачом Московского военного госпиталя и директором госпитальной школы.
Примечательно, что на обеих этих должностях он сменил умершего Николая Бидлоо, своего давнего недоброжелателя.
Блуменпрост
В 1740 году умерла Анна Иоанновна. И Лаврентий Лаврентьевич опять при дворе – на этот раз при дворе Елизаветы Петровны. Доктору присваивают звание статского советника и назначают курировать Московский университет.
Это не нравится его основателю, Михайле Ломоносову. Тот пишет: «Правда, что Блюментрост был с Шумахером одного духа, что ясно доказать можно его поступками при первом основании Академии, и Ломоносов, будучи участником при учреждении Московского университета, довольно приметил в нем нелюбия к российским ученым».
Можно сказать, что Лаврентий Лаврентьевич приобрел нового великого недоброжелателя. Ломоносов издевается, дразнит доктора «Блуменпростом».
Впрочем, для Лаврентия Лаврентьевича это совсем не важно. Доктор снова окрылен, он счастлив. К тому же большинство коллег относятся к Лаврентию Лаврентьевичу положительно: «очень вежливый и с обширными познаниями».
Он несется в Петербург, чтобы, воспользовавшись своей новой силой, отобрать для Московского университета лучших столичных профессоров. Как когда-то в позабытой, совершенно позапрошлой жизни формировал штат для Академии наук.
И через несколько недель, в марте 1755 года умирает от грудной водянки.
