Деньги не работают без смысла

На первый взгляд, собранные пожертвования – самый простой и понятный показатель успешности некоммерческой организации. Но далеко не единственный.

Как доказывает опыт сотрудников благотворительных фондов, один из важнейших критериев эффективности работы НКО – способность кардинально менять наше отношение к ценности человеческой жизни.

Екатерина Бермант, директор фонда «Детские сердца»

–  Деньги – показатель того, что фонд реально работает. Но есть фонды, привлекающие огромные средства, и при этом о них никто ничего не знает: кто их создал, насколько они прозрачны, какая доля денег идет на заявленные цели, а какая на что-то еще.

Как и в бизнесе, у НКО есть объем продаж. Но мы продаем уникальный товар: самоуважение, ощущение не зря прожитой жизни, чувство собственной необходимости, нужности.

Любой отчет НКО состоит из бухгалтерской части, то есть цифр, и содержательной. И то, и другое очень важно.

Если сравнивать по содержательной части, то давайте возьмем некоммерческую организацию с большими оборотами, например, «Русфонд», у которого миллионные сборы и большая поддержка Первого канала, и маленький уникальный фонд. Скажем, «Живой». Он помогает взрослым людям, которые серьезно заболели, – это одна из самых сложных задач, ею не занимается практически больше никто. Или «Галчонок» – фонд, который помогает детям с нарушениями развития.

Собирают такие фонды мало и благополучателей немного. Вопрос: почему? Потому что они плохо стараются? Нет, потому что тема такая, что привлечь туда деньги невыносимо сложно. Ведь люди рассматривают благотворительную помощь как инвестицию: скажем, они вложили деньги и ребенок выздоровел. А в случае с подопечными «Галчонка» они никогда не будут иметь здорового ребенка. Или хоспис, то же самое.

Положить маленькие и большие фонды на одну чашу весов нельзя. Сложно мерить деньгами, так как у нас очень необычная область применения усилий и она сильно зависит от содержательной части.

Вот маленький фонд «Старость в радость» меня просто потрясает. Сначала они поставили себе задачу облегчить жизнь бабушек и дедушек в домах престарелых. Сколько этих заведений в стране? Неимоверное количество. Сколько они подарков смогут привезти и подарить, или актеров, чтобы спеть и сплясать? Правда, немного.

Но сейчас фонд выходит на совершенно новый уровень. Они хотят стать организацией, которая будет решать проблемы пожилого населения в стране. Маленький фонд – да, сборы у них никогда не были большими, потому что они собирают не деньгами, а подарками, печеньицами, тапочками. Можно их сравнить с фондами с большим оборотом – нельзя. А миссия поставлена таким образом, что они теперь могут изменить отношение к старости в нашей стране.

Вообще не все можно посчитать. Сложно мерить доброту ведрами. Как посчитать веру, любовь? Нет меры, килограмма, километра… Критерий эффективности НКО – деньги, но без осмысленной цели они не работают.

Владимир Берхин, президент фонда «Предание»

– Фонд создается не для того, чтобы собирать деньги, а чтобы решать проблему – какую, зависит исключительно от фантазии его создателя. Сбор денег – лишь средство, а не цель. Тем более, что проблема во многих случаях может быть решена не только при помощи денег. Как эффективность воинского подразделения определяется решением боевой задачи, а не количеством съеденной каши. Понятно, что полк всяко съест больше, чем батальон. Так что деньги не очень эффективное мерило, хотя и очень удобное.

Критерий «решена проблема или нет» –  правильный, но он создает много дополнительных вопросов: а решаются ли эти проблемы самым простым и удобным способом, а не тратятся ли средства на что-то постореннее и не нужное, нет ли другого способа решить эту проблему, а не причиняется ли какой-то вред, такое же тоже возможно. Эти вопросы не понятно, как решать.

Фонды очень сложно сравнивать между собой. Существуют, конечно, методики высчитывания социального эффекта – на какую сумму у нас эффект на вложенный рубль. Это также удобно, очень понятно бизнесу, и наверное, понятно государству, поскольку это формальная система, которая занимается деньгами. Но все эти измерения подходят только для систем социального проектирования и деловых разговоров. А в реальности мы все же занимаемся вопросами жизни и смерти.

Нельзя сказать, что мы молодцы, мы вылечили 30 человек, а вы только троих, и вы в 10 раз меньше молодцы. Когда человек умирает, то умирает целый мир. Нельзя говорить, что фонды, занимающиеся системной помощью, эффективнее тех, кто оказывает адресную поддержку. Тому, кто умирает пока где-то там решаются глобальные вопросы, от их решения не легче.

У меня нет ответа на вопрос, как измерять эффективность фонда. Думаю, что критерии каждый фонд может определить для себя: как ему удобнее, нужнее и проще. Одни могут измерить свою деятельность количеством денег, другие количеством спасенных сердец, а третьи вообще никак не измерят, потому что не ясно, как можно оценить эффективность работы фонда, который занимается работой с человеческим мнением.

И я против различных систем рейтингования, которые неизбежно появятся в будущем. Это инструмент, во всяком случае в наших условиях, демонстрации лидерства, больше ни для чего он не пригодится. Измерять эффективность каждый фонд может и должен, но для себя, чтобы понимать, как хорошо он работает. У нас слишком разнообразная, сложная и грустная деятельность, чтобы можно было сравнивать.

Анна Португалова, директор фонда «Даунсайд Ап»:

– На мой взгляд, эффективность работы некоммерческой организации измеряется тем, насколько успешно она выполняет свои цели и задачи. Каждая НКО имеет миссию. Например, у нас – изменим к лучшему жизнь детей с синдромом Дауна. Показатель успешности – достигаем ли мы целей, которые поставили, исходя из этой миссии.

Конечно, деньги имеют важное значение. Но у эффективности есть две стороны. Первая – результативность, и она меряется не тем, что мы собрали 100 млн рублей, а тем, как именно мы ими распорядились. Сколько семей в итоге нашей работы получили помощь, сколько детей прошли через наши консультации и занятия, чтобы пойти учиться в школу. Это количественный результат.

Есть еще качественный. Когда семьи пишут, что без нашей литературы, которую мы рассылаем бесплатно, вообще не знали бы, что делать дальше и как жить – а благодаря нашим книгам ребенок научился говорить.

И еще одна составляющая эффективности НКО связана с деньгами. Фонд должен понимать, сколько денег было вложено в ту или иную программу, и какой получился результат. Но мы все равно говорим о социальном эффекте достижения цели.

Если НКО работает успешно и доноры видят результат, понимают, куда идут деньги, доверие к нам растет. Следовательно, у нас прибавляется жертвователей и благодаря им мы можем помочь все большему количеству подопечных.

Татьяна Краснова, соучредитель фонда «Галчонок», основатель благотворительного движения «Конвертик для Бога»:

– Один критерий эффективности НКО я бы отметила точно, пусть это прозвучит, возможно, пафосно: изменение мира. Например, благодаря таким фондам, как мой любимый фонд «Галчонок», появление ребенка на инвалидной коляске в классе обычной школы становится не исключением, а само собой разумеющимся событием. Или обучение ребенка с аутизмом в обычном классе вместе с тьютором – да с помощью, да при особых условиях, – тоже уже не новость по телевизору, а почти обыденная вещь.

То, что у нас стали устанавливаться пандусы – заслуга некоммерческих организаций. Да, пока криво и косо, но надо понимать, что еще лет 8 тому назад, когда Ирина Ясина, моя подруга, организовывала пробег на инвалидных колясках, об этом речи не было вообще.

Сейчас уже не надо объяснять, что у подъезда к дому, магазину должны быть пандусы. Мы перешли на следующий этап – объясняем, как это должно быть, чтобы человек на инвалидной коляске мог развернуться, а не упереться в стену, когда он съехал по пандусу.

Благодаря НКО изменилось отношение общества к людям, попавшим в сложную ситуацию. Вне зависимости от того, с рождения инвалидность, несчастный случай или рак – мы перестали от этого отворачиваться.

Когда возникал первый московский хоспис, а я это хорошо помню, то люди по соседству кричали, что они не потерпят, чтобы около них стоял дом смерти, где постоянно будет кто-то умирать. Сейчас ситуация изменилась в корне, сейчас эти соседи несут в хоспис яблоки со своих дач. И так везде и во всем. Медленно, постепенно, очень неторопливо, но мир меняется. Это, мне кажется, большой критерий эффективности.

Эту эффективность очень трудно измерить, на самом деле. Хотя можно посчитать, сколько детей ходили в школу на инвалидной коляске 10 лет назад и сейчас, сколько людей знали раньше, что существует такой диагноз как «муковисцидоз», и сколько знают сейчас. Очень важна такая просветительская деятельность, и даже воспитательная.