«В кризис благотворительность тоже может развиваться, потому что происходит массовая переоценка ценностей»

Благотворительный фонд может не просто собирать деньги на различные программы, но и вкладывать их в рост – в том числе и для того, что бы защитить собранные суммы. Это помогает продержаться в кризис, а жертвователи, тем самым, становятся постоянными партнерами-донорами фонда, ведь их деньги постоянно работают. О том, как работает принцип эндаумента в благотворительности, «Милосердию.ru» рассказала исполнительный директор Фонда целевого капитала «Истоки» Екатерина Герус.

Исполнительный директор Фонда целевого капитала «Истоки» Екатерина Герус

– Екатерина, Фонд целевого капитала «Истоки» работает на принципах эндаумента. Расскажите, что это такое, как работает целевой капитал?
-Форма эндаумента – в России под этим понимают целевой капитал – предполагает, что все привлеченные пожертвования передаются в доверительное управление управляющей компании, которая, в свою очередь, инвестирует полученные средства, финансово работает с ними, а уже доход от инвестирования направляет на развитие поддерживаемых фондом программ. Такая форма очень популярна на Западе и существует там уже более 500 лет. Кстати говоря, знаменитый фонд Альфреда Нобеля тоже является эндаументом, и именно благодаря такой форме уже не первый век успешно выполняет свою миссию.

Вообще, эндаументы в своей работе используют ведущие мировые университеты. Еще в 1502 году бабушка Генри Восьмого передала свои средства на создание кафедр богословия университетов Оксфорда и Кембриджа, и далее полученный доход направлялся ежегодно на развитие этих кафедр. Таким образом, обеспечивалось их постоянное существование, независимо от того, смогут они привлечь деньги на свою деятельность или нет.

– В чем ключевое отличие классических благотворительных структур от эндаумент-фондов?
– Обычный благотворительный фонд должен распорядиться пожертвованиями, полученными на те или иные программы, в течение года и в конце отчитаться, каким образом они были потрачены. При этом в благотворительном фонде никогда нет стопроцентной уверенности в том, что на следующий год фонд вновь сможет привлечь финансирование в необходимом объеме. Особенно остро этот вопрос встает в кризисные и экономически нестабильные времена.

Мы же, как фонд целевого капитала, всегда относительно уверены в ожидаемом доходе, который зависит, прежде всего, от объема уже сформированного целевого капитала, и с каждым годом, по мере привлечения новых пожертвований, он увеличивается, а вместе с ним растет и получаемый доход. Это определенная гарантия, и своего рода «подушка безопасности» для наших проектов, причем навсегда. Вдумайтесь, жертвователь становится партнером организации, что называется, отныне и навеки. В этом вся прелесть, поэтому и в университетах распространена эта традиция – жертвовать деньги на свое учебное заведение, выпускником которого ты являешься. В особенности, если вуз содействовал развитию твоей карьеры, и ты разделяешь его миссию и цели. Некоторые выпускники готовы даже завещать вузам свою собственность, чтобы их дети и внуки могли гордиться этим вкладом.

В России в 2007 году вступил в силу закон, регулирующий деятельность фондов целевого капитала, и как раз в числе первых организаций, которые начали создавать свои эндаументы, были вузы. Такие, как МГИМО и Европейский университет в Санкт-Петербурге. Сейчас в этих фондах сформирован целевой капитал уже свыше 1 млрд рублей.

Фонд «Истоки» был создан в 2013 году, и за этот сравнительно небольшой период времени нам удалось сформировать целевой капитал в размере 700 млн. рублей, благодаря чему мы вошли в число крупнейших российских эндаументов. При этом мы выделяемся тем, что не являемся образовательной организацией, наша миссия – укрепление духовных основ российского общества, нравственное просвещение на основе православия, достойных примерах отечественной истории и русской культуры.

В России сегодня насчитывается уже около 150 фондов целевого капитала. К примеру, есть даже целевые капиталы в медицинской сфере. Музеи также активно работают по принципу эндаументов, чтобы обеспечить свою деятельность подушкой безопасности на годы вперед.

– Чтобы все это работало, нужны ведь профессионалы? Зачастую в благотворительность идут отнюдь не бизнесмены, а скорее творческие люди. Требует ли работа в эндаументе специфических навыков?
– Да, профессионализм кадров в нашей сфере нужно повышать, и однозначно, приходить в благотворительность должны профессиональные менеджеры. Нужно помнить, что социальный проект немногим отличается от коммерческого, и управлять им нужно профессионально. Знать, как управлять финансами, как управлять людьми, как общаться с прессой.

Отличие только в продукте – у нас социальный проект, приносящий пользу людям. Все остальное работает как в бизнесе и коммерции, и реализовывать это нужно эффективно. Тогда и уровень самого благотворительного сектора повысится. И уже сейчас к этому имеются предпосылки, мы видим, что многие сейчас из сферы бизнеса уходят в благотворительность.

– Чем вы это объясняете?
– Происходит переоценка ценностей, особенно в связи с изменением экономических условий. Также важен и результат работы, отдача. Оглядываясь назад, ты видишь, что сделал что-то важное, тебе благодарны люди. Ты не просто выполняешь какую-то функцию, зарабатываешь деньги для себя или для своего руководства, но делаешь что-то полезное, и это приносит удовлетворение. Ты можешь эффективно применить свои знания. Да, зарплаты в этом секторе ниже, но здесь становится понятно, что не только деньги определяют место, где человек работает.

Взять, к примеру, социальное предпринимательство: люди там зарабатывают меньше, но они рады своей работе, и это становится даже делом жизни, делом семьи, в него могут включиться дети, внуки. Ты отдаешь свои силы, эмоции в свое дело – и хочется получать радость, отдачу, иначе работать просто невозможно. Гораздо лучше, когда твоя работа не только приносит тебе деньги, но и удовольствие – тогда есть некий жизненный баланс.

– Екатерина, у вас в жизни ведь примерно так все и сложилось?
– Да, я работала как инвестиционный банкир, тоже привлекала деньги, но под коммерческие проекты. В этом смысле между работой фандрайзера и инвестиционного банкира много общего. Я общалась с инвесторами – теперь общаюсь с благотворителями. Потенциального благотворителя нужно точно так же убедить, что перед ним некий интересный проект, в который стоит вложить деньги; объяснить, какая от него будет отдача.

– В благотворительности, наверное, сложнее убедить человека вложить свои средства?
– Здесь много положительных моментов, ведь для бизнеса существует множество факторов, из-за которых организация занимается благотворительностью. Это и взаимодействие с общественностью – PR, и командообразование, и повышение лояльности сотрудников, и развитие взаимоотношений с властью и партнерами – в конечном итоге, благотворительность способствует развитию бизнеса и получению дохода. Многие компании пока об этом не задумываются.

В то же время на Западе широко распространена сертификация компаний в качестве благотворителей, и это дает им значительные преимущества на рынке – в том числе при привлечении финансирования на новые проекты. Через благотворительность компания показывает приверженность ценностям, далеко выходящим за рамки бизнеса, но, одновременно, соответсвующим их миссии. В России тоже начали понимать, что филантропия приносит свои плюсы. Если структура заявила себя как серьезный благотворитель, это вызывает больше доверия к ней, придает компании иной, более высокий статус.

– Есть точка зрения, что благотворительность дело интимное, и не стоит это афишировать.
– К сожалению, такая точка зрения довольно распространена. Но это неправильно. Часто благотворительности стесняются,ее замалчивают. Мы не говорим, что нужно хвалиться своей помощью. Не в этом смысле. Но нужно продвигать благотворительные проекты, которые ведет фонд, и привлекать потенциальных филантропов. Многие бизнесмены хотят вложить деньги в благотворительность, но не знают, как это сделать, чтобы средства ушли по назначению на доброе дело, чтобы их не обманули. Чем больше информации от фондов, тем выше доверие к сектору благотворительности в целом.

– Итак, вы были серьезно погружены в бизнес-сферу. Так почему же вы из нее ушли?
– Это был 2009 год. Я работала в компании «Ренессанс Капитал» и занималась недвижимостью. Время было похоже на сегодняшнее, тоже кризисное. Сектор недвижимости и банковский сектор столкнулись с проблемами. Многие проекты, на которые мы привлекали деньги, не были реализованы. В результате такой деятельности разочарованными оказались сотни инвесторов, хотя наша работа шла на очень высоком уровне. К тому же, работа была очень тяжелая, бывало, мы буквально ночевали в офисах, у людей не было времени на семью.

Будучи профессиональным финансистом, я работала в ряде инвестиционных банков и финансовых институтов в России, Украине, Германии и Великобритании, привлекая капитал под коммерческие проекты в разных отраслях. После того, как я ушла из банка и вышла замуж, я поняла, что больше не вернусь в банковскую сферу, буду искать новое приложение своим знаниям и силам.

В 2009-2010 годах я впервые обратилась к социальному сектору и благотворительности, занималась созданием проектов социального предпринимательства в регионах в фонде Вагита Алекперова «Наше будущее». В 2012 году я пришла в университет МИСиС, чтобы развивать там Фонд целевого капитала. Это был очень интересный опыт, который открыл для меня мир эндаументов.

Должна сказать, что в российских университетах довольно трудно развивать эндаумент-фонды, потому что во многих из них потеряна связь с выпускниками, ведь для фонда целевого капитала важнейшим моментом является выстраивание отношений с существующими и потенциальными донорами. И на это уходят годы. Ведь доверие завоевывается не сразу, люди должны сначала познакомиться с деятельностью организации, узнать ее миссию и проекты, увидеть, на что тратятся пожертвования, и какой это приносит результат.

Многие университеты перестали уделять внимание сохранению связи с выпускниками, связи с бывшими студентами были утрачены, эта деятельность перестала цениться и поддерживаться. Все зиждилось исключительно на энтузиазме добровольцев: к примеру, встречи выпускников инициировались и проводились сами же выпускниками самостоятельно, тогда как это одна из ключевых задач руководства вуза.

Поддержание постоянного интереса и эмоциональной связи выпускников с вузом способствует привлечению денег на развитие университета от успешных и благодарных бывших студентов. Я заканчивала английский вуз, муж – американский, и нас до сих пор регулярно приглашают на разные события, поздравляют с днем рождения, несмотря на то, что мы находимся в другой стране. Отношения с выпускниками можно поддерживать и развивать в любом университете, и это то, что нужно делать в каждом российском вузе постоянно, чтобы в долгосрочной перспективе получить вклады в эндаумент-фонды.

– Может быть, поэтому и сложно у нас развивать эндаументы? Люди думают – вкладываешь деньги сейчас, а результата будешь ждать долго, это неэффективно…
– Все, что связано с целевым капиталом, не дает моментального эффекта. Деньги пришли – их нужно инвестировать, они должны отработать год, потом мы только увидим первые плоды, и поначалу это будут незначительные результаты, здесь важен накопительный эффект от системной работы.

На Западе нет деления на фонды целевого капитала и просто благотворительные фонды. Там можно деньги вносить как непосредственно на текущие проекты, так и вкладывать в эндаумент, т.е. в долгосрочные программы. Так новый благотворитель может при желании сначала внести на текущий проект и сразу увидеть результат от своего пожертвования, а затем, удовлетворившись результатом, впоследствии сделать вклад в эндаумент.

Международная премия «Вера и Верность»

У нас в России система иная, и она иногда мешает привлечению денег. К сожалению, мы не имеем права направлять поступающие средства на текущие проекты – мы можем их только перевести в управляющую компанию и инвестировать, а значит – мы не можем на конкретном примере сразу показать новым благотворителям, как работают вложенные в те или иные проекты средства. Поэтому мы тесно сотрудничаем с фондами-получателями дохода от эндаумента и работаем как единая команда.

Например, в этом году мы проводили фандрайзинговое мероприятие совместно с программой Фонда Андрея Первозванного и Центра национальной славы «Святость материнства». Программа направлена на сохранение традиционных семейных ценностей. В результате мероприятия на программу, а точнее на такой проект, как центры защиты материнства в регионах, было собрано 15 миллионов рублей. Центры защиты материнства поддерживают одиноких мам, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, которые отказались от аборта и решились, несмотря ни на что, родить ребенка. Им нужна юридическая и психологическая помощь, помощь в поиске работы или жилья, элементарная материальная помощь, поддержка, иногда крыша над головой.

Таким образом, участники мероприятия и благотворители смогли познакомиться с конкретным проектом, реализуемом в рамках программы «Святость материнства», принять в нем непосредственное участие в качестве жертвователей. Некоторые из наших гостей впоследствии сделали вклад на развитие программы «Святость материнства» в фонд целевого капитала «Истоки», от некоторых, возможно, ожидаем поддержку в этом году.

Делая вклад в эндаумент, благотворитель становится долгосрочным партнером проекта, а не просто получает разовую благодарность. Если компания смогла сделать вклад в целевой капитал, ее деньги работают потом из года в год. И пусть компания по тем или иным причинам не сможет сделать взнос в следующем году, эти деньги продолжат работать – тем самым компания продолжит участвовать в благотворительной деятельности и сможет дальше получать социальный эффект.

– Наверное, участие в эндаументе может давать компаниям и льготы – ведь сейчас законодатели хотят обеспечить льготными условиями те структуры, которые участвуют в благотворительности?
– Льгот сейчас, к сожалению, мало. И для юридических лиц таких послаблений нет. На западе это есть, и помимо социального эффекта, есть еще и экономическая мотивация для вкладов в эндаументы. Конечно, подобные меры сильно бы увеличили вклады российских компаний в благотворительность. Ограничивая льготы по вкладам юридических лиц в эндаументы, государство, к сожалению, делает недальновидные шаги. Да, льготы немного снизят налоговые поступления, но ведь в перспективе это увеличило бы эндаументы тех же университетов и медицинских учреждений, что содействовало бы постепенному переходу данных социальных сфер на самофинансирование и снизило бы бюджетную нагрузку в будущем. Всегда нужно думать на перспективу.

– Екатерина, если вернуться к вашему опыту развития фонда целевого капитала при вузе – как быстро это начало работать? Насколько сложно было убедить выпускников университета вкладывать деньги в эндаумент вуза?
– Это было сложно. Многие потеряли связь с университетом, некоторые – доверие. Присутствовал и элемент разочарования. Люди говорили: как же так, о нас десять лет никто не вспоминал, а теперь вуз к нам приходит и сразу просит деньги! Вот почему работать надо на перспективу. Но, несмотря на все сложности, нашлись и те, кто понимает важность миссии университета, ценность возрождения технического образования в стране.

За первый год работы мы получили хоть и незначительные вклады, но от сотни выпускников. Плюс, конечно, очень важную роль сыграла личность президента университета, Юрия Сергеевича Карабасова, его активное участие в создании и развитии эндаумента – его очень уважают выпускники. Большую роль сыграла Алевтина Анатольевна Черникова, которая на тот момент исполняла обязанности ректора, – с первых дней работы в качестве руководителя МИСиС Алевтина Анатольевна уделяла большое внимание развитию Ассоциации выпускников и студенческому самоуправлению – ведь отношение выпускника к вузу, его связь с учебным заведением, формируется буквально с первого курса. Вообще, ректор – это ключевой фандрайзер университета, от него зависит стратегия вуза и связь с партнерами. И тут очень важен человеческий фактор – часто люди дают деньги не организации, какому-то фонду, а конкретному человеку, которому доверяют лично.

– Значит, важен и тот, кто стоит во главе фонда. Но если, все же, это не профессиональный бизнесмен, ему все равно нужно набирать команду профессионалов? Одной тяги к филантропии мало? Вообще что лучше, самому приобретать знания или набирать специалистов?
– Главой фонда может быть необязательно бизнесмен, но и творческий человек. А уже на реализацию задач ему нужно подбирать людей, которые сильны в своей сфере – в финансах в том числе.

– А среди волонтеров, как вы считаете, должны быть специалисты, или достаточно их желания помогать?
– Тут, конечно, важнее мотивация. У фонда всегда много работы, разных программ, и из этого нужно исходить, и направлять туда волонтеров соответствующей квалификации и подготовки.

Кстати, есть ошибочное представление о том, что волонтеры все равно должны что-то заработать, пусть хоть чисто символически. Так думают и в фондах, и зачастую сами волонтеры. Это категорически неправильно. Волонтеры должны получать – прежде всего опыт. Опыт общения с разными людьми, практические навыки. И это еще не все. У нас этого пока нет, а на Западе, если ты занимался какой-то волонтерской деятельностью, эта информация попадает в твое резюме, и это всегда плюс, когда ты устраиваешься на работу, ты будешь иметь преимущество перед другими. Мне кажется, волонтерство нужно стимулировать на уровне общества и на государственном уровне.

– Вкладывают в фонд целевого капитала больше юридические лица или физические?
– Если мы говорим о большом серьезном вкладе, то, конечно, это больше распространено среди юридических лиц, хотя и физическое лицо может сделать серьезный взнос и при этом также получить налоговые льготы. Фонд «Истоки» не является публичным фондом в том смысле, что сейчас мы не ведем массовый фандрайзинг.

А вот университетские эндаументы, напротив, ведут открытый массовый фандрайзинг – получают небольшие суммы от большого количества выпускников, конечно, там преимущественно физические лица. Доля «розницы», если можно так выразиться, в финансовом выражении, сейчас во многих вузах меньше, доля «опта» – больше. Я думаю, что со временем фонд «Истоки» будет работать с более широкой аудиторией – это будут незначительные вклады, но таких людей, разделяющих миссию фонда и готовых оказать поддержки, много. Такая деятельность влечет за собой привлечение дополнительных ресурсов, инструментов, а значит, и увеличение расходов на деятельность, сейчас мы к этому не готовы.

Мы работаем полтора года, и на данном этапе решили пока не вкладываться в массовый фандрайзинг, а работать, прежде всего, с крупными компаниями, чтобы быстрее сформировать целевой капитал, обеспечивающий самофинансирование нашей структуры.

– Как родилось такое название фонда?
– Фонд был учрежден в марте 2013 года, и, прежде всего, он создан для долгосрочной поддержки Фонда Андрея Первозванного и Центра Национальной славы. Возможно, в дальнейшем мы будем поддерживать и другие организации, которые разделяют нашу миссию. Учредителем нашего фонда является Владимир Иванович Якунин. Название фонда, пожалуй, в полной мере отражает нашу миссию, о которой я уже говорила выше: сохранение традиционных ценностей, укрепление духовных основ России, воспитание подрастающего поколения на достойных примерах отечественной культуры и истории. Все это и есть наши истоки, и мы хотим это сохранить и приумножить.

Принесение креста Андрея Первозванного, 2013 г

– Какую бы программу Вы выделили бы особо из тех, которые поддерживает фонд «Истоки»? Что сейчас вам кажется особенно важным?
– У нас много важных направлений. Например, Принесение Благодатного огня – программа «Просите мира Иерусалиму». Ежегодно в Великую Субботу делегация Фонда Андрея Первозванного традиционно принимает участие в церемонии Благодатного огня в Храме Гроба Господня и доставляет Благодатный огонь к Патриаршему Пасхальному богослужению в Храм Христа Спасителя в Москве. Идея в том, что огонь лишь символ. В этот день все православные молятся за мир в Иерусалиме – если там будет мир, то он будет везде.

Принесение Благодатного Огня из Иерусалима

Много у Фонда Андрея Первозванного и Центра национальной славы также программ исторических. Это и конференции, и установка памятников, и издание книг, и молодежные добровольческие проекты. Патриотические программы в текущей ситуации вообще имеют особую важность, любовь к родине – это то, о чем молодые люди в наше время часто не задумываются.

Мне же, как маме, близка программа «Святость материнства». Она действует с 2006 года и началась в Красноярске с проекта «Ты не одна». В этом году в Кремле был проведен крупнейший международный форум, посвящённый вопросам сохранения семьи. Мы получили поддержку от многих стран, в том числе из Европы и США. Инициативы фонда обсуждаются на государственном уровне.

Проект «Ты не одна» уже реализуется во всех федеральных округах – обеспечивается ставка психолога в женских консультациях, издается полезная литература о беременности и родах, идет поддержка одиноких матерей. Фонд делает все, чтобы эти проекты воплощалось в жизнь и продолжали работать. Когда в Красноярске началась работа этой программы, за первый год в городе количество абортов сократилось на 20 процентов (!). К настоящему моменту – сохранено уже более 9 тысяч жизней.

Благотворительный аукцион, который был организован фондом «Истоки» совместно с программой «Святость материнства» в октябре 2014 года в рамках благотворительного вечера «Семья – источник жизни», дал возможность обеспечить средствами центры защиты материнства в восьми регионах. В Пензе, например, будет построен новый кризисный центр для мам с детьми, для центра в Смоленске приобрели автомобиль, в центре защиты материнства города Алатырь идет ремонт, будет построена детская площадка. Как видите, деньги направляются на конкретные проекты. И в такой сложной экономической ситуации, как сейчас, наша работа помогает этим центрам работать с как можно большим количеством женщин, сократить количество абортов, а также и число сирот, ведь важно, чтобы мама не только родила ребенка, но и чтобы она впоследствии сохранила его в семье, не отдала в приют.

Форум «Многодетная семья и будущее человечества»

– Какими могут быть сферы бизнеса, в которые фонду целевого капитала интересно вкладывать деньги?
– Признаться, мы придерживаемся консервативной стратегии, потому что для нас важно сохранение сделанных пожертвований. Основную долю наших инвестиций составляют депозиты в крупных банках, таких как Сбербанк и ВТБ. Мы не беремся за стартапы, не вкладываем в акции, подобные вложения более рискованны, и в результате можно потерять деньги.

На Западе эндаументы крупнейших университетов довольно много вкладывали в недвижимость и рискованные активы, в том числе в хедж-фонды. С одной стороны, на каком-то этапе этот риск позволил им выйти вперед и сильно увеличить свои активы. Но это был и иной этап развития экономики в этих странах. Сейчас вкладываться в акции или реальный сектор экономики слишком рискованно.

– Если какой-то благотворительный фонд решит развить у себя эндаумент, с чего нужно начать?
– Фандрайзингом многие из них давно занимаются, хотя не все умеют. Если организация хочет создать для обеспечения своей деятельности фонд целевого капитала, то необходим специалист, который будет вести эту деятельность. Нужно выбрать управляющую компанию, сейчас на рынке можно выделить несколько опытных и успешных компаний. Ведущее место сейчас занимает Газпромбанк – Управление активами. Управляющая компания Русфин, с которой мы работаем, также входит в рейтинг ведущих компаний.

Фонд может привлекать средства как на текущие проекты, так и в эндаумент. Разделять это не стоит, хорошо использовать уже наработанные связи. Если организация давно работает с кем-то – это те доноры, которые в первую очередь и захотят сделать вклад в целевой капитал. А дальше важно выстраивать и расширять связи. Это длительный процесс. Нужно приглашать руководителей компаний на свои мероприятия, чтобы они увидели, как работает Фонд, как развиваются его программы, на что идут деньги. Важно приглашать бизнесменов в Совет Фонда, чтобы они могли участвовать в управлении фондом и быть уверенными, что средства их компаний направляются по назначению.

– Многие боятся «работать на перспективу». Есть позиция, что проще собрать 1 миллион рублей и сделать на эти деньги операции 10 детям здесь и сейчас вместо того, чтобы вкладывать деньги «на будущее» в эндаумент. Как перебороть этот страх?
– Согласна, и многие не доверяют рынку. И слово «инвестиции» многих отпугивает. Это те негативные факторы, с которыми сталкиваются фонды целевого капитала. Нужно больше рассказывать о механизме работы эндаумента, и в чем преимущество данного инструмента. Данный механизм был отработан на протяжении сотен лет в других странах и доказал свою жизнеспособность и эффективность. Просто нужно мыслить стратегически и принимать правильные управленческие и финансовые решения, и делать это профессионально.

– Екатерина, какие Вы видите перспективы благотворительной сферы в России – особенно если учитывать наступивший экономический кризис?
– Безусловно, этот год будет трудным, а возможно и несколько последующих. В то же время, в любой кризис происходит переоценка ценностей, как это, к примеру, произошло у меня в 2009 году. Люди будут урезать расходы, но по-прежнему будут готовы помогать другим. Возможно, это будет не прямо пропорциональная зависимость. Но если расходы на корпоративные подарки сейчас сокращаются, то компания при этом готова потратить эти сэкономленные средства на благотворительность, или, скажем, на социальное предпринимательство – приобретая подарки у социальных компаний.

Таким образом, это приятно и полезно и жертвователям, и тем, кто сделал этот подарок, и тем, кому таким образом была оказана помощь. Думаю, сфера благотворительности и социальное предпринимательство будут развиваться и в кризис, хоть и меньшими темпами. По крайней мере, мы должны делать все от нас зависящее, чтобы этому способствовать.