Что мешает бездомным выбраться?
Стыд. Большая часть бездомных в столицах сегодня – это приехавшие на заработки из глубинки, которые оказываются обворованными, без жилья и денег. «Человек, приехавший из глубинки, не может вернуться обратно, потому что боится, что все над ним будут смеяться. Ну как же, поехал в Москву и опозорился, не справился! Дома часто даже не знают, что человек бомжует. Верят басням о том, что все отлично, и он здесь в почете, уважении и с хорошими деньгами», – поясняет Лана Журкина, директор Дома Друзей.
Особенности прошлого, наложившие отпечаток на личность. Например, бывшие детдомовцы. «То, что выпускник детдома получает жилье от государства и средства на сберкнижки, не означает, что он будет успешен во взрослой жизни. Он может продать свою квартиру, и бывает, хочет побыть этаким королем мира и покупает на все эти деньги подарки ребятам, оставшимся в детском доме, а сам остается ни с чем. А еще детдомовцы часто думают: ну ничего, еще же что-то дадут, я же сирота», – замечает Влада Мисюрева, руководитель отдела привлечения ресурсов благотворительной организации «Ночлежка».
Алкоголь. «Алкоголь существует в жизни бездомных – это правда, но часто люди начинают пить, уже оказавшись на улице. На улице алкоголь заменяет часто и еду, и лекарства, которых нет. Алкоголем люди глушат свои мысли, страх, боль», – говорит Влада Мисюрева.
Стаж бездомности. Чем больше человек провел времени на улице, тем больше потребуется времени, чтобы справиться с разрушительным воздействие бездомности на его личность.
Отсутствие длительного постоянного сопровождения. Когда человек переходит какой-то рубеж, он готов уже к тому, чтобы изменить свою жизнь. Но сам процесс осознания – длительный. И мало просто устроить человека на работу. Может случиться, что через какое-то время он бросает работу, начинает пить, запускает свое жилье. Если человек снова скатился в бездомность, это значит, что не было никакой глубокой работы с ним, считают представители НКО.
«Если человека просто поместить в другие условия, это не значит, что с ним проработаны его внутренние травмы, та неприспособленность к жизни, которая привела его на улицу, – полагает Влада Мисюрева. – Внешние благополучные обстоятельства не означают реабилитации». После улицы с бездомным должны работать психологи, поддерживающие специалисты. «Всем бездомным людям нужны услуги психотерапевта», – считает Лана Журкина.
И все же истории успеха есть.
Николай, «Ночлежка»: со дна за три года
«Ночлежка» каждый год помогает устроиться примерно 300-500 людям. «Мы помогаем найти вакансии, к нам поступают варианты и от сайтов SuperJob, HeadHunter. Но мы не знаем, как долго там работают наши подопечные далее. Нам легче отслеживать судьбу людей, которые жили в нашем приюте», – говорит Влада Мисюрева.
38-летний Николай приехал из Молдавии на заработки в Санкт-Петербурге, упал на стройке, весь переломался, долго мотался по больницам, а потом его выписали в никуда. Он ночевал в пункте обогрева «Ночлежки». Когда стал покрепче, стал подрабатывать. А потом предложил «Ночлежке» свои услуги – решил работать в пункте обогрева дежурным, затем начал жить в приюте. Это было в 2011 году. Потом смог снимать место в общежитии, нашел еще дополнительные места работы, наконец, с помощью кредита купил «Газель», очень много работал, накопил деньги.
Затем встретил женщину, они поженились, сначала жили в ее комнате, а потом взяли ипотеку купили квартиру. Весь этот период восстановления занял у Николая около 3 лет. Он много и часто консультировался с сотрудниками «Ночлежки», а также часто пользовался интернет-библиотекой «Ночлежки». Сейчас Николай хочет забыть то прошлое как страшный сон.
Эта история счастливая, поскольку Николай не так долго жил на улице. Когда человек проводит на улице годы, происходит изменение личности, и процесс ресоциализации сложен. Кроме того, у Николая не было проблемы с алкогольной зависимостью.
Евгений, «Ночлежка»: полгода помощник повара
41-летний Евгений, бывший бездомный, работает помощником повара в отеле Hilton в Санкт-Петербурге. В начале 90х годов Евгений продал квартиру, доставшуюся от родителей, хотел купить поменьше, но его обманули. Работал, где мог, снимал жилье. Это частая история в России – когда деньги уходят на аренду жилья и еду. А когда Евгения сократили, хотя он был коммерческим директором, финансовой подушки не было.
Какое-то время мужчина скитался по друзьям, а потом стал обузой для них. Евгений начал пить, часто оказывался в больницах – он специально так себя доводил, лишь бы его забрали в больницу, потому что там хотя бы была койка и еда. Три года он жил между улицей и больницами. А потом узнал про «Ночлежку». И пришел сюда с большим недоверием и опаской. Ведь часто сюда приходят, уже достигнув дна. А до этого страшно и стыдно.
Евгений проходил в приюте программу от избавления от алкогольной зависимости, параллельно здесь восстанавливали его документы. Он жил в приюте «Ночлежки» год. В рамках этой программы пошел учиться в колледж туризма и сервиса – это совместная программа Ночлежки и Hilton, подопечные «Ночлежки» учатся на те специальности, на которые есть спрос в Hilton (специалист прачечной, подсобный рабочий, помощник повара). Потом выпускники курсов отправились на практику. В отеле высокий уровень требований к качеству и скорости работы. Евгений представлял себе работу в ресторане высококлассного отеля по киносюжетам. Однако первым заданием было почистить ведро картошки.
Но потом Евгений вошел во вкус. А ведь он мог бы, засомневавшись, сразу отказаться, опустить руки. «Важна еще и работа психолога. Ведь бездомные часто в себя не верят, считают себя людьми седьмого сорта, что им ничего не положено, они недостойны. При этом, сколько бы психолог не помогал, нужна еще и вера в себя, внутренний стержень, искра», – говорит Влада Мисюрева.
У Евгения уже есть возможность снимать жилье, он самостоятелен. «Полгода – уже достаточный срок, чтобы говорить о том, что человек наладил свою жизнь, к тому же он уже закрепился в коллективе, работает на одном месте», – считает Влада Мисюрева.
Геннадий, «Дом Друзей»: впервые один в комнате
За 2018 год через московский «Дом Друзей» трудоустроено 39 человек. Четверо из них работают уже больше полугода, двое уже сами снимают жилье. Один – прораб на стройке, трудоустроен официально. Второй – продавец бытовой техники. Третий работает в маленькой мастерской по изготовлению сувениров, а четвертый – ассистентом фотографа.
Жизнь Геннадия (сейчас ему 51 год) складывалась по несчастливому сценарию. На его глазах мама зарезала отца, оба родителя пили, мальчику тогда было 8 лет, и ребенок попал в детский дом. Квартиру он не получил, подсуетилась родная тетя. Геннадий остался без всего. Раньше он всегда говорил, что никогда не будет пить, но в итоге начал скатываться. Потом влюбился, и это ему помогло: выучился, работал крановщиком. Но любимая девушка погибла, и он снова ушел в запой, пил лет пять беспробудно. Жил практически уже на улице. А потом Геннадий попал в больницу с язвой. Выйдя из больницы, подумал: наверное, жизнь все же дана не просто так, надо ею дорожить. Ездил по стране, искал подработки, где только не работал.
Пить он перестал, понимая, что это уже смертельно опасно для него.
Наконец, оказался в Москве, приехал, как и все работать. Через несколько месяцев с зарплатой кинули, остался опять на улице. Так и болтался по столице несколько лет. Когда он пришел в Дом друзей, на ногах были трофические язвы. «Мы его пролечили, очень много говорили с ним и договорились, что пойдет работать – на стройку, потому что Геннадию всегда нравилось строить, начали искать такую работу. Задача была найти для него работу с проживанием – с вагончиками для рабочих», – рассказывает Лана Журкина.
Работа такая нашлась. Но в первый же день работы там на его глазах человек упал с лесов. Геннадий позвонил в «Дом Друзей», рыдал в трубку от шока, Лана Журкина убеждала его, что не надо бросать работу. Созванивались каждое утро, чтобы поддерживать контакт. Геннадий работал, но людей сторонился. А потом человек, который отвечал за какой-то участок работы, попал в больницу, и Геннадий не растерялся и взял все на себя. Его заметили, доверили еще что-то. Он оказался ответственным, понятливым сотрудником.
Потом ему дали комнату в общежитии. И снова в «Доме Друзей» раздался звонок, и Геннадий опять рыдал в трубку, – но уже от радости. Ему дали комнату в общежитии! «Я первый раз в жизни буду спать в комнате, где стоит одна кровать, и я буду один! Впервые за свои 50 лет!», – плакал от счастья мужчина.
Сейчас Геннадий ушел из общежития, снял комнату. У него есть любимая женщина, у него хорошие перспективы.
Андрей, «Дом Друзей»: программа саморазрушения остановилась
У 54-летнего Андрея было хорошее детство, он закончил военное училище, стал военным. Попал в Афганистан, и после этого в голове словно образовалась дыра.
Работал водителем, строителем, но везде были конфликты. Он стал очень агрессивным, пил, разрушил практически все связи, которые у него были в жизни, и в итоге оказался на улице. Как Андрей вспоминает, хотел быстрее умереть, чтобы никому не надоедать.
Скитался по друзьям, потом кто-то предложил ему заработать, найти арендатора на квартиру. И арендой квартир мужчина занимался года 3-4 с переменным успехом. Копил деньги на собственное жилье.
Но в какой-то момент квартиру, в которой он жил, обворовали, и у него ничего не осталось. Андрей запил и начал жить на улице. «Он превратился в того самого бомжа, которым всех пугают – пьяную груду грязного тряпья, валяющуюся у забора, только агрессивную. Его избивали, таскали в полицию и так далее – запустилась программа самоуничтожения, – говорит Лана Журкина.
– Когда мы с ним познакомились, то это был по виду очень опустившийся человек. Он пришел избитый, с разорванным ухом, на одежде и лице старая запекшаяся кровь, весь в гематомах и без половины зубов, выбитых в драке. Он сам понимал, что это уже крайняя точка, попросился пролечиться в наркодиспансере».
Благодаря тому, что он был москвичом, удалось быстро восстановить документы, устроить его в наркодиспансер. Андрей снова стал работать – сначала курьером, а потом снова занялся арендой квартир.
В итоге накопил деньги, взял ипотеку и купил квартиру в Смоленске, поняв, что в Москве больше жить не хочет.
Он периодически выпивает, но уже без запоев. И часто звонит в «Дом Друзей», потому что надо выговорится. Это важно, чтобы человек мог кому-то позвонить и просто поговорить.
Анатолий, «Дом Друзей»: увидел красоту
57-летний Анатолий – художник. Сидел за драку, жена выписала из квартиры. Когда вышел на свободу, оказалось, что у него ничего нет, жена давно уехала, вышла снова замуж. Он пытался куда-то устроиться, но не получалось. По специальности он инженер, но пока сидел, открыл в себе талант художника. Вышел он на свободу с серьезными заболеваниями, многие работы для него теперь противопоказаны, он даже ходит плохо.
Анатолий не пьет вообще. Это, кстати, для него было проблемой во время жизни на улице, а на улице он провел два года. Но зато не опустился.
Когда он пришел в Дом Друзей, он принес тетрадку с набросками, которыми он делал авторучкой. Говорит: «Как я раньше жил, не понимая и не видя красоту!»
«Анатолий со сложным характером, но это частая история людей, выпавших из социума. Может быть, и среда портит, а может быть, и попадают на улицу такие особые люди», – рассуждает Лана Журкина.
8 месяцев назад его взял к себе на подработку фотограф в студию. Очень сомневался, но они поладили, Анатолий работает, осваивает профессию фотографа, и по-прежнему рисует. Живет пока в маленькой комнате при фотостудии, пока средства не позволяют снимать жилье.
Нужен поводырь
«Думаю, этим бездомным повезло, потому что нашлись наши добрые товарищи, которые согласились взять их на работу в соответствии с тем, к чему эти люди стремились и вообще склонны, это не черные работы. Это и сыграло ключевую роль, что эти люди смогли вот так выкарабкиваться через труд и активно менять свою жизнь, – поясняет Лана Журкина. – Остальные проработали разные сроки: от недели до 3 месяцев. Они скатываются назад в жизнь бездомных на улице, потому что когда ты предоставлен сам себе, это сложно, среда затягивает, и нужен некий поводырь, который наставляет тебя и помогает».
Успех в ресоциализации бездомных, – это счастливое стечение сразу нескольких обстоятельств.
Во-первых, везение.
Во-вторых, собственные силы человека. Важно, чтобы он еще был полон сил, и чтобы по возрасту человек еще мог быть интересен работодателю.
Ну и еще силы моральные. «Надо, чтобы человек сам включался и старался, тогда будет реальный результат. А если человек уже устал от жизни, опустил руки, в нем нет ресурса, сложно его тормошить и удивляться, что он не может и не готов восстанавливаться и возвращаться к обычной жизни», – говорит Влада Мисюрева.
В приюте «Ночлежки» у каждого бездомного есть куратор и личный план социального сопровождения – к каким целям идет человек, какие задачи надо помочь ему решить. Через две недели после заселения в приют «Ночлежки» человек встречается с психологом, который узнает его историю – и потом передает нужную информацию об особенностях мировосприятия человека его куратору.
В целом это работа индивидуальная. «Это ручная работа, ювелирный труд, можно сказать, – говорит Лана Журкина. – Может, принудительное помещение людей с улицы в какие-то учреждения можно выдать за социализацию, но на самом деле это консервация проблемы. Через попрание личности нельзя вернуть человека в общество».
«Количество помощи бездомным людям в России несоизмеримо с числом нуждающихся и масштабом их проблем. Поэтому примеры полноценной реабилитации пока все же редки. Нужна целая система, чтобы каждому человеку помогали выбраться с улицы и встроиться в социальную жизнь», – говорит Влада Мисюрева.
Важно развивать программы социального жилья, иначе только восстановившийся человек снова оказывается на улице, как только что-то в его жизни пошатнулось. Иногда человеку не требуется большое сопровождение, а надо просто перевести дух, разгрести свои проблемы и жить дальше – вот для этого нужно социальное жилье.
«Тяжело вести бездомного на расстоянии, – говорит Лана Журкина. Если был бы приют, мы бы могли больше людей поднимать наверх. И не потому, что был бы тотальный контроль, а потому что ему было бы куда вернуться, был бы дом и домашнее тепло».
Рискованное соседство: почему кафе для бездомных не вызывает гнева итальянцев
