Законопроект, упрощающий процедуру усыновления (а также опеки, патроната и т.д.), уже готов и одобрен правительством. Месяц назад президент подписал указ, предписывающий убрать значительное количество препон на пути к усыновлению. Поэтому сомневаться в том, что закон примут, не приходится. Кстати, согласно этому же законопроекту, усыновители детей-инвалидов и детей старше десяти лет будут получать 100 тысяч рублей единовременно. Решат ли все эти меры проблему сиротства в России и повлияют ли вообще на количество усыновлений?
Снять все ограничения
Вообще говоря, большинство изменений, которые законопроект вносит в процесс усыновления ребенка, уже давно предлагают все правозащитные, благотворительные и волонтерские организации. Но безуспешно. Поэтому этот, неожиданно появившийся, закон все встретили с одобрением и радостью. Что же конкретно изменится с его принятием?
Во-первых, из перечня документов, которые потенциальные усыновители предоставляют в опеку, исключается справка о соответствии жилого помещения санитарным и техническим правилам и нормам. Елена Альшанская, руководитель благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» считает, что это «бессмысленная бюрократическая процедура», и хорошо, что ее не станет. «Удивительно только то, – комментирует Елена Альшанская, – что эту норму ввели-то всего полгода или год назад и вдруг уже отменяют».
Во-вторых, законопроект изменяет срок действия медицинской справки о здоровье кандидатов в усыновители и опекуны – с 3 до 6 месяцев. Поэтому теперь приемным родителям, пустившимся в «бюрократическое плаванье», придется совершать рейд по врачам в два раза реже. Кроме того, найденные когда-то «страшные заболевания» больше не смогут быть препятствием в случае, если человек уже не болен и снят и учета. «У меня был один случай, когда один из приемных родителей когда-то болел гепатитом, но вылечился и его сняли с учета, – рассказывает Елена Альшанская. – И этой семье не дали ребенка. И только через суд удалось доказать, что диагноз уже недействителен и взять ребенка». Также новым законопроектом снимается ограничение для усыновителей со второй группой инвалидности в случае, если человек работает. Логика простая: если человек может работать, то и воспитывать он может.
Кроме того, приемных родителей избавили от строгой отчетности по вопросам покупки питания, одежды, бытовых вещей и прочего, произведенной за счет денег ребенка. Это тоже правильно, считает Альшанская, потому что сегодня «от родителей требуется такая отчетность, что они чуть ли не бухгалтера должны нанимать, чтобы все записывать».
Родители, которые усыновляют уже не первого ребенка, не будут обязаны заново проходить школу приемных родителей. Это, конечно, скорее устранение недочета закона о школах приемных родителей, которые должны посещать все без исключения потенциальные усыновители. Тем не менее – явный плюс.
Дальше: планируется исключить требование о наличии разницы в возрасте между усыновителем, не состоящим в браке, и усыновляемым ребенком. Сегодня она составляет 16 лет. После принятия закона она может быть сокращена. Адвокат и общественный деятель Лариса Павлова, считает, что «это особенно важно в случае, когда ребенка, оставшегося сиротой, усыновляют его братья или сестры, а таких случаев немало». По мнению Ларисы Павловой, из законодательства об усыновлении вообще нужно постепенно убирать преграды при процессе усыновления для ближайших родственников.
Сто тысяч!
Ну и самое громкое – это сто тысяч, о которых сегодня не говорит только ленивый. Их будут давать лишь при усыновлении и лишь родителям детей-инвалидов, детей старше семи лет и усыновителям кровных братьев и сестер – единовременно и на каждого усыновляемого ребенка. Сегодня это пособие составляет 13 тысяч рублей. Не привлекут ли такие деньги недобросовестных усыновителей? Лариса Павлова считает, что этого исключить нельзя. «Но это нельзя исключить и сейчас, – уверена адвокат. – Я знаю о случаях, когда детские дома в регионах расформировывали, а детей буквально раздавали и использовали для работы – по дому, в саду и так далее. Просто нужен нормальный контроль, и тогда все будет хорошо».
Елена Альшанская же считает, что эти сто тысяч будут рождать несправедливость и конкуренцию. «Такой же ребенок-инвалид в родной семье не получает этих денег. Но у него и диагноз тот же, и все. При этом законодательно оба ребенка – кровный и приемный – совершенно равны. Но поддерживать мы будем только приемного. Почему родители отказываются от детей-инвалидов? Потому что нет поддержки. И вот женщина отдала своего, потому что не тянет, взяла приемного такого же и получила сто тысяч. Я считаю, что нужно думать наперед и уже сейчас стимулировать и поддерживать родителей, чтобы они не отказывались. Иначе будет перекос в сторону приемных семей, а о родных вообще забудут, потому что развивается только то, что финансируется, и на что обращают внимание».
Кроме того, считает Елена Альшанская, не логично проводить грань между усыновлением и другими формами устройства детей. И тем, и другим, и третьим нужна абсолютно одинаковая поддержка. «Это говорит только об одном, – комментирует Елена Альшанская, – люди, которые пишут законы, мыслят не интересами людей, а удобными для отчетности категориями. Нужно было быстро принять какое-то решение по указу президента, а в указе написано «усыновление». Значит, так и оставим: «усыновление». Притом, что другие формы ничем не хуже, а во многих случаях именно они и нужны. Просто мыслить категориями детей, отданных «с концами», – легче. Их можно просто списать со счетов и не считать. Удобно».
Социальный педагог Алексей Газарян считает, что деньги – это далеко не первое, что нужно детям-инвалидам. «Какое-то странное финансовое понимание проблем детей-инвалидов, – комментирует Газарян, – им скорее нужна развитая инфраструктура, чем эти «единовременные». На 100 тысяч инклюзивную школу рядом со своим домом не построишь».
Перспективы
Елена Альшанская считает, что все упрощения, которые появятся вместе с принятием закона, – это приятные, но все-таки мелочи. Потому что самые главные проблемы кроются в системности и посредством законопроектов не решаются, нужна многолетняя и кропотливая работа. Такого же мнения и Алексей Газарян: «Безусловно, существовали и будут существовать определенные преграды. Но для многих приемных родителей они скорее являются первым тренингом на пути к принятию ребенка, поскольку дальше проблем меньше не станет. А вот вести разговор о специалистах школ приемных родителей, требованиях к региональным банкам данных о детях-сиротах и их работе, о принципах и ответственности за поиск приемной семьи для ребенка-сироты, о статусе и месте в системе опеки профессиональных замещающих семей, о приемных семьях на постинтернатный период и прочее – сложнее, поэтому об этом пока ни слова. Видимо, поскольку это все именно «усложнение». Но будем надеяться, что обо всем этом разговор пойдет в законодательстве в перспективе».
