«Занковский является резким исключением между своими товарищами по ссылке, из коих многие тоже люди со средствами, но ни один из них для общественной и народной пользы не только не сделавшие никаких ценных или лично трудовых вкладов – напротив, относятся к этому, ничем не будучи заняты, совершенно индифферентно и апатично», – рассказывал петрозаводский полицмейстер Вячеслав Квинтилианович Рудницкий о ссыльном Александре Николаевиче Занковском в 1904 году.
Лихвенные проценты
Александр Занковский родился в 1844 году на Черниговщине, учился в Воронежском кадетском корпусе, окончил московское Александровское военное училище и почти до пятидесяти лет делал военную карьеру. Не сказать, чтобы слишком удачную – вышел в отставку в звании капитана.
И началась его вторая жизнь.
Демобилизовавшись, Занковский вернулся в Москву и занялся бизнесом. Помня о том, что нельзя складывать все яйца в одну корзину, он завел сразу три дела, категорически не похожие друг на друга. Открыл фотоателье, основал фабрику по производству фотографических пластин и завел ссудную кассу. Первые два дела были интереснее, а третье приносило больше денег.
С фотоателье все более или менее понятно. С фабрикой – несколько необычно. Это была первая в России фабрика такого рода, и располагалась она на Немецкой улице, в собственном доме господина Занковского. Имя ей дали звучное – «Победа».
А дореволюционная ссудная касса – в большой степени аналог современных микрофинансовых организаций. Они выдавали микрозаймы – не больше 60 рублей – под залог имущества. С более крупными суммами работали ломбарды. Притом существовал процент, превышать который владельцам этих касс строжайше запрещалось. Тех, кто взимал со своих клиентов так называемые лихвенные проценты, ждало строгое наказание.
На этих лихвенных процентах Александр Николаевич и погорел. Он горячо отрицал свою вину, однако у суда было другое мнение. Кто прав, мы не узнаем никогда.
Вчерашний москвич, офицер и предприниматель, лишившись военного чина и дворянского звания, отправился в Олонецкую губернию, в десятилетнюю ссылку. Ему в то время было 54 года.
Петрозаводский благодетель
Началась третья жизнь Александра Занковского – насыщенная, яркая и самобытная. Цены в Петрозаводске – столице Олонецкой губернии – были значительно ниже московских. Деньги у ссыльного водились. Он снял двухэтажный домик с собственным двором, баней и службами, нанял пару слуг, перезнакомился с соседями. Но делать ему по большому счету было нечего.
Занковский неожиданно увлекся благотворительностью и изобретательством. Делал одно изобретение за другим – и дарил их жителям Петрозаводска.
В 1901 году Занковcкий изобрел приспособление для подъема воды. Оно могло работать и на нефти, и на дровах. В том же 1901 году приспособление представили московской технической комиссии. Третий образец установили в Петербурге, в одном из частных садов. Четвертый – в Павловске. Пятый отправили в Англию.
В результате олонежский ссыльный получил российское охранное свидетельство и английскую привилегию. А жители Петрозаводска – бесплатную и эффективную водонапорную башню.
Сергей, сын Александра Николаевича, навещавший его в ссылке, вспоминал: «Отец обратил внимание на то, что водовозы, снабжающие население водой, берут ее или в речке, или же в озере, въезжая с бочкой в воду и наливая воду в бочку ведром, что, конечно, долго, трудно и грязно. Обдумывая эту проблему, отец сконструировал автоматический паровой насос своего изобретения и получил на него патент.
Конструкция насоса была проста в обращении, почти не требовала ухода, только одному рабочему надо было поддерживать огонь в топке. Отец выбрал место для городского колодца, по его указаниям поставили там водокачку высотой с двухэтажный дом, под крышей водокачки укрепили клепаный бак, поставили два насоса конструкции отца, внизу выкопали колодец, и это сооружение легко и быстро наполняло бак водой. Пустить насос и остановить его можно было моментально».
Александр Николаевич на собственные деньги каждую зиму заливал каток в Петрозаводске – опять-таки с помощью особой водяной машины, которую сам изобрел и сконструировал. Оборудовал каток скамейками, гардеробной, эстрадой для музыкантов.
Осветил центральный городской бульвар. И не просто осветил – устроил яркую иллюминацию с фонарями-примусами собственной конструкции. Они были поставлены на трехметровые столбы и извергали пламя высотой около метра. Очевидцы утверждали, что светло было как днем.
Эти фонари пришлись по вкусу местному архиерею. И Занковский пожертвовал часть своих «примусов» для освещения крестных ходов и прочих процессий.
Александр Николаевич устроил в городе фонтан – опять же собственной конструкции, с использованием автоматического насоса-тарана. Фонтан так и назвали – «Струя Занковского».
А во время городских гуляний он на собственные деньги нанимал оркестр.
И, разумеется, он постоянно участвовал в городских благотворительных мероприятиях. Уже упоминавшийся сын Сергей писал: «В Петрозаводске случился пожар, сгорело порядочное двухэтажное здание школы и интерната, где жили и учились девочки-сироты. Сейчас же был создан комитет содействия, собрали массу вещей и эти вещи разыгрывались как призы в лотерее, мы с отцом были на этом вечере; он несколько раз покупал нам билетов рублей на 15, а каждый билет стоил 25 копеек.
Мы на свои билеты выиграли массу вещей, и все эти вещи отец распорядился отдать тем девицам-сиротам, которые продавали билеты; это произвело большое впечатление и на нас, и на общество».
А иногда было достаточно примера. Как-то Александр Николаевич соорудил у себя дома особенную печь, работающую на опилках. Рядом располагался лесопильный завод, этого топлива было в избытке. Заводчане только радовались, если их кто-нибудь избавлял от – как они считали – мусора.
Александр Николаевич вспомнил, как в его детстве отапливались гречневой шелухой. И сконструировал нечто похожее на те агрегаты. Другое дело, что опилки быстро надоели – возни с ними было немало, а обычные дрова в лесном краю стоили очень дешево. Занковский в скором времени вернулся к традиционному способу. Зато горожане из бедных принялись активно мастерить себе опилочные печи.
Больших денег на масштабную благотворительность у Александра Николаевича не было. Видимо, действительно его тогда оговорили. Просто жители Петрозаводска получили человека, который по-отечески о них заботился. А это тоже ведь неплохо.
Снова Москва
В 1904 году срок ссылки Занковского сократили на треть. Его добрые дела тут были совершенно ни при чем – это была массовая акция по поводу рождения цесаревича Алексея. Но и после окончания ссылки Александр Николаевич довольно долго жил в Петрозаводске. Затем – Ялта и Киев. И, наконец, в 1908 году ему разрешили вернуться в Москву.
Четвертая часть жизни благотворителя очень напоминала вторую. Он опять занимается бизнесом – заводит целую сеть ссудных касс. Занимается хлебными операциями. Открывает магазин готового платья.
Но в Петрозаводске жизнь была гораздо интереснее. Там он ощущал себя этаким покровителем города, почти «гением места». Здесь же Александр Николаевич был одним из многих сотен или даже тысяч. А на фоне Рябушинских и Бахрушиных он вообще терялся.
Еще до ссылки Занковский увлекся вегетарианством и сыроедением. В Москве он издал книгу под названием «Лечение сырой диетой туберкулеза, желудка, почек, печени, сердца, склероза, экземы, гонореи, сифилиса и рака». В ней он рекомендовал отказаться сначала «от табака, дальше от чая, после от мяса, яиц и молочных продуктов, употребляя овощи, коренья, фрукты, крупы, ржаной хлеб, все в вареном виде и, наконец, перейти на все сырое, отказавшись и от хлеба».
Александр Николаевич открыл Институт лечения сыроедением – кстати, первый в стране. Он же был сторонником раздельного питания – утверждал, что «мешаная пища» гниет в кишечнике.
Но сыроеды тогда были мало кому интересны, как и раздельноеды. Программа перехода к сыроедению выглядит, мягко говоря, уныло. А вегетарианцев – последователей учения Льва Толстого – в Москве и без Занковского хватало.
Триумф «Победы»
Между тем в той же Москве и в то же время процветает дело, начатое Занковским еще в 1893 году, – фабрика фотоматериалов. Теперь это Товарищество фабрики броможелатиновых пластинок и других фотографических принадлежностей «Победа». Перед отправкой в Олонецкую губернию Александр Николаевич переписал это производство на свою жену. Вскоре она продала «Победу». И новые владельцы преуспели.
Гран-при в Лондоне, Риме, Париже, Брюсселе. В ассортименте – три вида фотопластинок и четыре – бумаг.
Журнал «Повестки Русского Фотографического Общества в Москве» писал о «Победе» в 1904 году: «Она достигла громадных успехов, и пластинки ее ныне вполне успешно конкурируют с иностранными пластинками, расходясь в десятках тысяч дюжин по всей России и проникая даже за границу – в Болгарию, Персию».
С рекламы же Товарищества, будто насмехаясь, смотрела на Занковского его фамилия: «бывш. Э. В. Занковской». В те времена было принято сохранять имена предыдущих владельцев, чтобы не растерять приобретенную клиентуру. И, хотя здесь в качестве бывшего владельца выступает не он сам, а жена, фамилия-то все равно его.
* * *
В 1918 году «Победу» национализирует новая власть. В 1920 Александр Занковский умирает, прожив четыре жизни, в общем, не таких уж и плохих. В 1923 году «Победу» подчиняют Правлению фабрично-заводских предприятий Воздушного флота «Промвоздух». После чего ее следы теряются.
