В настоящее время в России ежегодно производится 1000 трансплантаций почки.
В ожидании пересадки около 24 000 пациентов живут на гемодиализе, неработающие почки им заменяет аппарат . Один из таких из больных согласился рассказать нам о своей повседневной жизни.
Сосед говорит: «А чего это за тобой все «скорая» приезжает? Ты на ней работаешь, что ли». Получается, что работаю. Пациентом.
15 291– это мой код. Каждый больной на диализе получает такой номер. Когда я звоню в транспортную «скорую» и заказываю себе перевозку, то называю этот номер, и на том конце провода сразу все понимают. Два-три слова, и: «Заказ принят». Транспорт нормально организован, грех жаловаться.
Дорога к месту диализа должна оплачиваться государством, считают в «Нефролиге»
На диализ нужно попасть через день к определенному времени вне зависимости от пробок, опаздывать нельзя. Приезжает за мной либо «скорая» либо автобус с красным крестом, та же «скорая», но без права обгона, проезда на красный свет. Я живу в центре, а мой диализный центр – на Щукинской. Дорога занимает около часа, если пробки, то больше. Выбирать не приходится. В интернете есть карта диализных центров Москвы. Центр и восток –«большое белое пятно». Есть только ведомственные – не для нас.
В провинции с диализом сложнее, из маленьких городов возят в область, собирают автобус и привозят в областную больницу. На дорогу уходит целый день. Гемодиализных центров в России меньше, чем хотелось бы, и если у человека почечная недостаточность, ему лучше переселиться поближе к диализу.
Справедливости ради, надо сказать, что кроме гемодиализа существует еще диализ перитонеальный, когда в живот вшивают емкость с раствором, наружу выводят трубки, и больной должен этот раствор периодически менять. Но, как говорят, на это уходит очень много времени, только успел залить, а уже снова пора. Причем это нужно делать в стерильной комнате, которую нужно все время кварцевать. При таком диализе довольно легко заработать перитонит, правда, говорят, что перитониты там не такие суровые, как в других случаях.
Больные с почечной недостаточностью не сразу идут на диализ, а только тогда, когда почки уже совсем не справляются с нагрузкой. Год назад мне сделали фистулу, вход для аппарата, для этого провели операцию на сосудах, у меня на руке теперь такая штука, она гудит как моторчик. Я до сих пор, честно говоря, так и не понял всей этой физики-химии. Когда подключают к аппарату, иглу вкалывают в эту одну руку, возле фистулы, одну – в вену, другую – в артерию. Но эта фистула со временем может испортится. У кого-то она вылетает через пару месяцев, у кого-то держится несколько лет. Когда она приходит в негодность, и ее делают снова, в другом месте.
В больнице, где мне ставили фистулу, я попал в двухместную палату. И ко мне положили Васю. Он приехал в Москву на заработки, работал где-то на складе, там же, судя по всему и жил. Мужик он было простой, грязный, вонючий. Он вроде знал, что у него с почками проблемы, но терпел до последнего. Привезли прямо с работы, он только стонал и хрипел: «Все, с жизнью прощаюсь». Он бы простился, если бы не наш добрый доктор Коля. Правда, Коле потом коллеги выговаривали: «Зачем ты, взял какого-то бомжа»? Но спасли Василия, дали ему бумажки и выписали, типа отправили к месту прописки. Куда он там отправился, не знаю. А потом у меня был сосед другой. Такой диализный ветеран, весь изрезанный, он лет десять на диализе, но ничего, бодрячком.
Езжу по Москве на скорой, когда с мигалками, когда без. Говорят, что с нового года нас лишат «скорой» и будем ездить на автобусах. Автобусы 6-местные, и нас уже разок пытались шестерых загрузить. Две тетки из Новокосино, посмотрели на это дело, сказали: «Ну, нет, мы так приедем домой часа через три, лучше своим ходом». Но это единственный раз, правда, обычно возят по 2-3 человека. Как правило, едешь с одними и теми же людьми
Хоть и без опозданий, но получается, довольно долго. У меня подключение в два, а мне надо быть на месте в половине второго, пройти осмотр у врача, взвесится, переодеться. Увозят меня в 12 часов, а то и раньше. Процедура у меня занимает 4,5 часа. Фактически тратится на это целый рабочий день. Домой возвращаюсь в девятом часу.
Диализный центр работает круглосуточно, в четыре смены. Считается, что дневные смены для тех, кто не работает, а вечерняя и ночная для тех, то помоложе. Оказывается, многие совмещают диализ с работой, днем работа, ночью – диализ.
На диализе я уже год. Стою в очереди на пересадку почки. Средний срок ожидания для Москвы – три года. В регионах – хуже, тамошние больные, когда подходит очередь, едут в Москву и ждут здесь. Это может занимать несколько лет. Иногда больной живет в стационаре, кто может – снимает жилье. Бывает, что у больного ухудшается состояние здоровья, и он живет в подвешенном состоянии. Уехать – значит потерять очередь, а пересаживать почку ему с ухудшением тоже не могут. Центры пересадки почки есть в Москве, Санкт-Петербурге, и, кажется, еще в двух-трех городах. Так что москвичи – счастливчики. В Москве таких центров целых три.
Лично я на пересадку не особо рвусь. Очереди своей жду спокойно. У людей, с которыми я общаюсь, в основном отрицательный опыт был, оно и понятно, те, у кого все хорошо, на диализ не возвращаются.
Разговаривал, например, с женщиной, которой в 2010 году почку пересадили, причем она на очереди на пересадку практически не стояла, месяца три всего. Пересадили в Склифе. Говорят, что Склиф – лучший, но, тем не менее, у нее не пошло. Это было тем летом, когда торфяники горели, и почка не прижилась. Женщина эта год промучилась с пересаженной почкой, говорит, очень плохо себя чувствовала, весь год сплошные мучения. Те, кто прошел через отторжение почки, уже довольно скептически к перспективе пересадки относятся. Но я с пенсионерами в основном общаюсь. У молодых другие взгляды, они не жили еще, пересадка для них – шанс, конечно.
Умирают, конечно. Как-то при мне умер человек – сердце прихватило. Он сидел на диване в холле в ожидании преддиализного медосмотра, и вдруг кричит его жена: «Петя, Петя!» А Петя – все. Откачивали, надо отдать им должное, наверное, минут 40. И «скорая» приехала еще дополнительная, и сами врачи местные, откачивали.
Конечно, диализ не панацея, постепенно начинаются ухудшения: фосфор накапливается, калий. Весной вот один помер. Нормальный дядька, не инвалидного вида, тем не менее, скоропостижно скончался. Избыток калия – нарушение ритма сердца.
Жизнь у нас с определенными ограничениями, за диетой надо следить, за уровнем калия, фосфора. И чтобы кальция не было слишком мало. Лекарств я принимаю целую коробку. Уехать из Москвы мне никуда нельзя. То есть, можно, но туда, где есть диализ, но для этого деньги нужны за диализ и за отдых.
Но на диализе люди десятилетиями живут и радуются, что живы. Я езжу в «скорой» с бабушкой, ей за 70, 10 лет на диализе, живет. Нормально. И еще, даст Бог поживет. Не то чтобы мы все такие оптимисты и жизнелюбы… Но, с другой стороны, все понимают, что если бы не диализ, то все уже, кладбище. Это нам время – дополнительное, как в футболе. Так что – живу!
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.