Итак, попробую в этот раз ответить тем из читателей, которые считают, что ужасным преступникам, освободившимся из лагерей, всем этим бандитам, убийцам, насильникам и грабителям и сочувствовать не стоит. Ну, оказались на вокзалах и помойках – туда им и дорога! Нечего было грабить и убивать, резать и насиловать добропорядочных граждан! Да и не будут эти урки работать – воровать да грабить привыкли, заставишь ты их трудиться!
Так уж случилось, что довелось мне сидеть, так сказать, на переломе двух эпох. Сначала сидел при Горбачеве – и аккурат во время развала СССР. Как там оно было при Сталине – не мне судить. А при Горбачеве – довелось видеть и межнациональные споры, и эпоху либерализации, и опустевшие тюремные камеры. Хватало тогда за решеткой тех, кто совершил действительно тяжкие преступления, а так же всяких «шишек» проворовавшихся (директоров заводов и им подобных). Правда, они старались пристроиться где полегче (сапожниками, парикмахерами. библиотекарями), но так или иначе, лямку тянуть и им доводилось. Все мы тогда выписывали по целой куче газет и журналов (они копейки стоили), все вели жаркие споры на разные темы. а больше всего о политике. И ментам иной раз в лицо реплики кидали: «Сейчас вам не 37-й год!» У кого не было законченного среднего образования – тех буквально заставляли учиться. Для того и школы были, и всякие профтехкурсы.
А потом я освободился. Вновь сел уже в 1996 году. Было это на Орловщине. Никогда бы не подумал, что за такое непродолжительное время, под аккомпанемент абсолютно правильных речей о демократии и либерализации, произошли столь разительные перемены к худшему.
Опустевшие было при Горбачеве тюрьмы (то бишь – следственные изоляторы), теперь были набиты битком, да еще кишели клопами. Кормили зэков скверно, обращение было паскудным. Избиения подследственных были обычным делом. Когда мне теперь говорят что-то про 1937 год, я не спешу ахать и охать. Для людей простых и небогатых 37-й год был во времена «позднего» Ельцина. В камерах, рассчитанных на восемь человек, находились, как минимум двадцать. И все «население» этих камер, подпадало под одно краткое определение – нищета. До 90% этих людей сидели за мелкие кражи (например, за банку огурцов или шмат сала). У новичков даже ленились спрашивать: «По какой статье?» Говорили: «Как все?» – «Ага». «Понятно». В нашей камере был лишь один человек, обвиняемый в убийстве, парень двадцати двух лет, который, после пыток, имел седые виски и жил на таблетках. Конечно, его могли бы и не пытать – если бы существовали доказательства того, что убил именно он. Но в том-то и дело, что доказательств не было. А работать российские пинкертоны не любят. Пытать – оно проще. К нашему сокамернику применялась пытка под названием «плавание». Суть ее заключается в том, что человека кладут грудью на край стола, головой вниз. Кто-нибудь из истязателей потяжелее садится ему на спину. Таким образом, грудная клетка, на которую давит вес одного из палачей, врезается в край стола. И в таком положении, под давлением, человека медленно спускают вниз, так, что грудь и живот – от ключицы до паха – «проезжают» (напомню – под давлением) по краю стола. В том числе – и область сердца (на это, в основном, и расчет). Пытуемый при этом нередко теряет сознание. До смерти дело обычно не доводят (не из гуманности – просто придется потом нового «подозреваемого» искать, канитель дополнительная). Но если все же помрет ненароком – невелика потеря. Мало ли у нас в тюрьмах умирают «от сердечной недостаточности»? Обвиняли нашего сокамерника сначала в убийстве двух человек. Ему реально светил пожизненный срок. Но потом, где-то в области, был арестован некто, признавшийся в убийстве одного из тех людей. Воспрянувший было духом парень совершенно всерьез стал надеяться, что попадется еще кто-нибудь, кто признается в убийстве второго. Но чудеса редко случаются. Получил он, в конечном счете, десять лет – и ушел с ними на зону. А кроме него, на всю камеру ни одного обвиняемого (я уж не говорю – реально виновного) в убийстве или изнасиловании. Как сейчас помню 19-летнего пацана, который, перебрав самогонки на чьей-то свадьбе, зашел в чужие сени. Именно в сени – сам дом был заперт на замок. Ну что может валяться в незапертых сенях? Взял он там сломанную дрель и игрушечную машину (для маленького брата). Вот за это его и арестовали. Он все не верил, что его «закроют», у нас ведь генералы жалуются, что служить некому, а ему как раз возраст подошел в армию идти. Надеялся, что дадут условный срок – и в армию отправят. Обещал, что после суда мне передачку сделает: сала там, помидоров, в общем, что в их деревенском хозяйстве найдется (он был из Залегощинского района). Я не старался его разуверять – зачем огорчать человека? Еще чего доброго в петлю полезет! Да и была такая мыслишка, а вдруг и впрямь ему со срока соскочить удастся? Чего в жизни не бывает?.. И вот поехал хлопчик на суд, в свою Залегощь. Через несколько дней, во время раздачи обеда, баландер (зэк, развозящий бачки с пищей) тихонько подозвал меня к «кормушке» и шепнул, что такой-то (была названа фамилия залегощинца) сидит в такой-то камере. Дали ему три с половиной года. Разумеется – зоны. Передает мне привет… Оно и понятно – если таким давать условные сроки, то кто ж сидеть-то будет? Неужто те, кто ворует у государства миллиарды?
Другой сокамерник – парнишка нехилый. Ночью шел по одной из улиц Мценска (город в Орловской области). А там, в парке, компания «гудела» – человек 10 парней и примерно столько же девок. Парни захотели порисоваться перед дамами – отметелить одинокого прохожего (вдесятером-то на одного – не страшно). Но отлупил именно он их – разумеется, без каких-либо летальных исходов, не покушаясь ни на чьи кошельки. Получил 10 лет – у детишек оказались «блатные» родители. А он – всего три месяца как освободился.
Был человек средних лет, сидящий вообще ни за что. Просто повздорил с участковым. Тот пообещал его посадить. Ему бы сматываться поскорей из своей Тросны (райцентр такой). А он всерьез думал, что, если он не совершает никаких преступлений, то ему и бояться нечего. Раз попросил у него какой-то приятель куртку – свою забыл, а на улице дождь. Жил этот самый приятель неподалеку, в общежитии. Сказал: «Завтра в общагу ко мне зайдешь – я тебе эту куртку отдам. Если я к тому времени на работу уйду – куртка твоя будет на спинке кровати висеть, ты ее возьмешь». Так и сделали. Кто-то из находившихся в комнате, обратил внимание на то, что человек пришел и куртку взял. Участковый вызвал к себе приятеля: «Ты знаешь, что такой-то у тебя куртку украл?» – «Да он не крал – она его и есть». Страж порядка приятелю пару раз в лоб заехал, пальцы дверью прищемил так, что ногти потом сошли, посадить пообещал. Тот, в конце концов, сломался, написал заявление, что, мол, куртку у него украли. На суде пробовал отпираться. Да кто у нас кого на суде слушает?! Два года строгого режима.
Briton Riviere, Fidelity
Были, разумеется, и примеры иного рода (правда, в неизмеримо меньших количествах). Сидел некоторое время с нами в камере некий Игорек. В прошлом – 8 лет отмотал на строгом режиме. Но потом спроворил жениться на дочке какого-то влиятельного милицейского начальника. Бизнесом занялся, «КамАз» купил. Едучи вдрызг пьяным на этом КамАзе, врезался в телегу, которую везли две лошади и на которой восседали две женщины. Телега – в щепки, лошадей – насмерть, женщины – в больнице. Все вроде ясно и понятно. Но, конечно же, вышел Игорек из камеры на свободу, пару месяцев посидев под следствием (да и то – лишь потому, что взяли на месте и свидетелей было много). Приходил потом, по пьянке, к тюрьме – руками нам махал, передачу на одного из сокамерников сделал. Неплохой, в принципе, парень…
Вовсе не хочу сказать, что Орловская тюрьма была самой ужасной в России. Как раз наоборот – это был один из лучших изоляторов нашего демократического отечества (я и не думаю иронизировать). Помню, пришел этап из Смоленска. Среди прочих был там один страшно избитый парень. Даже просто сидеть на скамейке не мог – время от времени в обморок падал. Оказалось – москвич. Наполовину русский, наполовину чеченец. Вот за эту чеченскую половину его смоленские менты убивали. Этот самый получеченец был изрядно удивлен и даже растроган тем, что в Орле его не били, вызвали к нему врача, дали какие-то таблетки, и один из ментов, капитан, покачав головой, сказал: «Паны дерутся – а у холопов чубы трещат»…
Даже если планируешь заниматься чем-то хорошим и полезным – таись так, будто планируешь ограбление банка. Например, предлагал мне один человек после освобождения заняться откормом свиней. Говорил, что у него уже есть опыт: «Ты знаешь, сколько на Брянщине брошенных деревень!? Там в глуши можно свиней откармливать и в Орел или в Курск на рынок привозить. У меня и знакомые на рынках есть – возьмут мясо в продажу, не задавая никаких вопросов». И вот сидим мы – два зэка – и шепотом заговорщиков обсуждаем возможность не взрыва мостов или складов, не грабежей магазинов или квартир, а откорма свиней на мясо. Это не в сталинскую эпоху. И не в мусульманском Пакистане. Это в той самой «демократической» России, власти которой, формально, готовы даже субсидии выдавать тем, кто захочет заняться фермерством. В той самой России, которая тратит миллиарды долларов и евро на закупки продовольствия в самых экзотических странах. В той самой стране, в которой только ленивый не хнычет по поводу того, что никто, дескать, на селе работать не хочет, что генофонд крестьянский загублен в период раскулачивания, что народ наш спился и обленился, приходится поневоле фермеров заграничных приглашать… Я и сейчас помню фамилию того человека. И не указываю ее потому что – кто знает? – может он сейчас как раз и живет этим честным трудом, которым в современной России можно заниматься лишь тайком. Не навредить бы ему.
Характерная особенность (может быть не замечаемая «вольными» людьми) – как только заходит речь об амнистии (а я уже рассказал, кто сидит в лагерях нашей демократической эпохи), так сразу же вытаскивают на телеэкраны два затасканных фильма: «Калину красную» и «Холодное лето 53-го».
Обе картины (на взгляд того, кто не понаслышке знает, о чем речь) – откровенно абсурдны.
В «Калине красной» главного героя подлые урки убивают за то, что тот «завязать» решил. За восемь лет, которые я в общей сложности провел в лагерях – ни разу не слышал, чтобы за такую «вину» кого-либо не то что зарезали, а хотя бы словесно отругали. Ну завязал и завязал – твое дело, твоя жизнь. Одним «конкурентом» меньше! Режут в лагерях, только за одну вину – за стукачество. Потому что только законченный подлец, может доносить на того, с кем делит один кусок хлеба. В лагерях жизнь – и так далеко не мед. А стукачи еще и в душу плюют. И именно таких освобождают раньше срока. Такие нужны на воле!
«В холодном лете 53-го» абсурда еще больше. Показывают там шайку уголовников, которая по лесам бродит. Потом вдруг по ходу фильма выясняется, что они отнюдь не беглые – их освободили по амнистии. Елки-палки, а чего ж они в лесу-то хоронятся?! Отчего ж не берут билет и не едут по домам? Да, вернувшись на родину, кто-то из них может, в принципе, снова приняться за старое. Но сначала он должен вернуться. Это естественный порыв любого освободившегося! Кстати, как выясняется из разговора главных героев, в той округе и лагерей никаких нет. Так откуда ж эта шайка взялась? Мало того, среди этой шантрапы, оказывается, присутствует вор в законе! Надо совсем уж быть «не в теме», чтобы предположить, что вор в законе будет вот так скитаться по дебрям с какой-то шпаной, имея на руках справку об освобождении (а значит – имея возможность совершенно спокойно уехать куда-нибудь в Ростов или Одессу), ради того, чтобы, в конечном счете, совершить налет на глухую деревню, в которой и взять-то нечего, кроме дырявых валенок на печках! А под конец еще одна явная глупость – никому совершенно не нужное убийство деревенской девчонки.
И, разумеется (вот оно – веяние времени!), доблестное поведение «политических»!
Насмотревшись этой подленькой белиберды, обыватель в ужасе слушает о грядущей амнистии и искренне возмущается – как можно освобождать всех этих извергов, убийц, насильников, грабителей! Это позволяет тем, кто законы об амнистиях принимает, обставлять их такими условиями, что (за редким исключением) касаются эти амнистии, буквально двух-трех человек на всю зону.
Это, разумеется, не значит, что бандитов, убийц и грабителей в России нет. Но они редко попадают в наши тюрьмы. И еще реже становятся бомжами.
Притом, что (повторяю уже в который раз) – бомжем может стать каждый. И судимость – совсем не обязательное для этого условие.
А тем читателям, у которых есть ко мне еще вопросы, хочу сказать: я вполне догадываюсь, о чем именно вы хотите спросить. И у меня есть ответы на эти вопросы. Отвечу всем постепенно, статья за статьей.
Тем, кто меня поддерживает, хочу сказать спасибо. Тем, кто меня ругает, хочу сказать: господа, либо вы беретесь рассуждать о том, о чем не имеете ни малейшего представления; либо ваша совесть нечиста и рыльце ваше в пуху. Но и вам не мешает читать то, что я пишу – потому что и вы отнюдь не защищены от ударов судьбы.
Олег БОРОВСКИХ
