«Новая школа» – воплощенная педагогическая мечта. В холле дети играют на рояле, у них есть тьюторы, у учителей – HR и тренинги, кормят вкусно и даже звонков нет. Учеба в школе платная, но две трети стоимости обучения детей финансирует фонд. Директор Фонда «Дар» Юлия Вешникова рассказала о главном благотворительном проекте фонда и объяснила, почему помогать нужно не только бедным.
– Кому помогает Фонд «Дар»?
– Нашей главной задачей была своя школа, ее создание и финансирование. Больше 12 лет назад мы основали фонд поддержки образования и помогали десяткам проектов по нескольким направлениям: школы, православное образование, искусство, особенные дети, наука. Но все это время мы думали над тем, какой должна быть наша школа. Пока мы ее ждали и вынашивали, у нас около шести лет был пилотный проект на государственной площадке – обычная школа на западе Москвы. Мы там очень многое отработали из того, что есть в Новой школе. Конечно же детям, которые застали самое начало перемен, очень повезло – этот опыт сильно изменил траекторию их жизни. Они поняли, что можно, скажем, не пить в подъезде, а заняться чем-то более интересным.
– Как вам удалось этого добиться?
– Ребята изменились естественным образом, с палкой над ними никто не стоял. Мы поменяли форму, а это сильно влияет на содержание. Сделали серьезный ремонт в школе, изменили пространство. До этого очень серьезно изучали школьную архитектонику, даже влияние цветов на работу головного мозга. Само пространство провоцировало что-то делать, получать знания. Когда обычный кабинет труда преобразуется в кухню с островом, мощной стиральной машиной, плитой, вытяжкой, где можно готовить, как в ресторане – это совсем другая история. И так для каждого предмета, насколько это было возможно в рамках уже имеющейся небольшой «коробки». Это были достаточно простые решения, которые не стоили каких-то огромных денег. Главное, изменить подход. По принципу IKEA – можно сделать дешево, а можно дорого, но решение универсально. Мы даже издали по итогам своего шестилетнего опыта буклет – пошагово описали, как можно изменить любую площадку. Просто поменять подход, взгляд на ситуацию. Но там было здание 5 тыс. кв метров, а здесь, в Новой школе, 11.590 кв м на те же 600 детей. Мы смогли сделать все почти как хотели. Естественно, в рамках всех школьных нормативов.
– О каких простых решениях вы говорите?
– Вот пример – если театр начинается с вешалки, то школа с туалета. Как сделать, чтобы туалеты были человеческие? Здравый смысл подсказывает, что при проектировании унитаз должен быть утоплен в стену, тогда в районе сочленения тюльпана с плиткой не будет ничего скапливаться. И не будет никакого запаха, не потому что дети становятся аккуратнее, а потому, что мыть удобнее.
– А что с системой обучения, вы ее меняли в «пилотной» школе?
– Мы не делали никакой революции в том, что касается набора предметов или расписания. Мы просто привели в школу других людей. Изменили подход к самому общению с ребенком. На уровне здравого смысла, без изобретения велосипеда. У нас тогда пришло очень много молодых педагогов и людей из разных смежных сфер с потребностью отдавать.
Так сейчас поступает московский департамент образования: они начали приглашать в школы директоров, которые имеют другой, не педагогический управленческий опыт.
Для детей важно иметь дело с личностями. Почему в дореволюционной России, которую сейчас все любят вспоминать, был такой высокий уровень образования? Профессия учителя, так же, как и врача, была почетной с точки зрения и ответственности, и социальной значимости, и дохода. На государственном уровне идет разворот в эту сторону, и это меня очень радует.
– Как вы набирали педагогов в Новую школу?
– Для нас был важен не только профессионализм, но и те качества, которые мы хотели бы взрастить в детях. Нам было важно, чтобы к нам приходили взрослые, которые все время учатся. Мы никого не заставляем, просто собрали людей, которые так живут. Людей с широким кругозором и открытым сознанием, тех, кто может услышать других, командных людей. Многим кажется, что мы тут собрали одних звезд, что, в общем, недалеко от истины. Тем не менее, все наши звезды обладают командными навыками. Тот же Сергей Владимирович Волков, несмотря на всю свою уникальность, великолепный командный игрок. Это важно для детей. Когда ты общаешься с человеком, обладающим этими качествами, он тебя ведет, так или иначе.
– Как у вас устроено обучение, многое ли отличается от обычной школы?
– У нас кафедральная система – например, естественнонаучная кафедра, кафедра словесности, математическая. Есть искусство и спорт. Что касается спорта, то ребенок может выбирать одно из направлений – гимнастика, борьба, футбол.
До обеда идет основное обучении по кафедрам. Пока мы все еще в классно-урочной системе, хотя у нас много сдвоенных занятий – пар. И еще много практических уроков. Например, на биологии дети набирают пробы в нашей речке Сетуни, а потом изучают их в лаборатории. Такой выход за рамки школьного пространства. Мы хотим дать детям возможность ощутить, что учиться можно везде, и школьные стены не обязательны для этого. У нас есть внутришкольный проект «Образование 360». Он подкрепляется информационной системой, в которой у каждого ребенка своя карта развития. Он заносит туда различные знания, которые получил в школе.
– Оценки ставите?
– В начальной школе у нас пока безотметочная система. Мы учитываем процент овладения материалом, и ребенок в этом участвует. Подведение итогов будет в первом полугодии.
Оценка, как правило, ведет к сдвигу мотива на цель. Ребенок начинает учиться не для получения знаний, а для отметки. Это одна из сложностей, которая среднестатистическому ребенку отравляет жизнь. И мы постарались от этого уйти.
– Сколько стоит обучение в Новой школе?
Образование в нашей школе, по факту, стоит около 120 тыс. руб., родители платят 40 тыс., а две трети дотирует фонд. У наших учителей рыночные зарплаты, и еще деньги тратятся на содержание здания.
Мы выбрали правовую форму, которая была максимально хороша для реализации наших планов. Такой проект невозможно сделать коммерческим, но мы стремимся к самоокупаемости. Большинство частных школ арендует здания и занимается только учебными процессами, поэтому они рентабельны. Для нас было совершенно очевидно, что капитальные затраты на строительство, в любом случае, не вернутся.
– За что платят родители?
– В эти 40 тыс. входят базовый учебный план, некоторое количество дополнительных занятия и питание. Вот например, «гончарка» [гончарная мастерская – прим. Ред.] входит в общее направление, связанное с технологией. Еще дети учатся готовить, работать на станках, картон входит в технологические занятия, разного рода работа руками. Есть и занятия, которые оплачиваются отдельно.
– А если родители не могут себе позволить оплачивать обучение?
Тогда они подают документы на стипендию. Этим у нас занимается стипендиальная комиссия при фонде. Если сведения соответствуют действительности, то мы выдаем стипендию, и родители платят только за питание, а это 12 тыс. руб. в месяц. В этом году стипендиатов у нас немного – около 10% при квоте в 20%.
– Судя по отчетности Фонда, ваши затраты в прошлом году заметно снизились. С чем это связано?
– Фонд не имеет дополнительных вливаний – это средства в основном одного частного лица. Когда мы построили школу, для всех остальных наших направлений пришлось, к сожалению, сократить финансирование. Но мы никогда не брали проекты, которые нужно было бы тянуть все время. Мы рассуждаем так: все нужное так или иначе выживает, а если не выживает, значит, не так уж это и нужно. Кроме того, никто не знает, сколько времени мы сможем проект поддерживать, а это большая ответственность. Поэтому с самого начала мы всех предупреждали, что фонд создан ради школы, рано или поздно мы займемся ею вплотную, а финансирование других программ значительно сократится, что и произошло.
– Вы помогаете и вполне благополучным школам. По какому принципу вы их выбрали?
– Среди наших благополучателей есть и те, кто в совсем бедственном положении, и процветающие. Мы выбираем созвучные нам истории – государственные или частные. Тех, кому надо немного помочь, чтобы они потом начали жить сами. Когда меня спрашивают, для чего нужны благотворительные фонды, отвечаю, что часто не хватает немножко, чтобы достичь какой-то большой цели.
Например, математический грант, который мы давали школам, показавшим высокие результаты в олимпиадах или ЕГЭ по математике. Вместе с Центром непрерывного математического образования мы отобрали около 50 школ. Мы хотели дать стимул для занятий математикой в этих школах – это развивает мышление, даёт пищу для ума. На эти деньги в школах были организованы математические кружки, которые вели студенты МГУ, Бауманки и других математических вузов. Из средств гранта оплачивали преподавателей, у самих школ этих денег не было. Проект курировал департамент образования, который потом его подхватил и взял на себя финансирование.
В 2010 году мы построили школу-приют для девочек при Николо-Сольбинском женском монастыре. Я не знаю, есть ли у нас где-то еще школа-пансион такого уровня, построенный по современным технологиям. У девочек очень высокие результаты обучения – не только потому, что хорошо оснащены кабинеты и есть все, что нужно, но там есть люди, которые могут качественно учить. И девочки очень старательные, и обучение практически индивидуальное – детей мало, с ними занимаются и сестры, и педагоги. И очень много стобалльников по итогам ЕГЭ. Еще они создали прекрасный хор, везде ездят, выступают. Это тот проект, который сам себя точно выкормит – там удивительная матушка игуменья Еротиида, которая много-много лет занимается этим монастырем и девочками.
– Какую цель вы ставите перед Новой школой?
Хочется, чтобы детям училось легко – жизнь и так непростая. Сейчас мы получаем просьбы от родителей – делайте филиалы! Построить школу по тем же принципам можно в любом другом месте. Узкое место в тиражировании – люди. Мало людей с нестандартным мышлением, людей, которые хотят что-то сделать для других. Нужны программы для взрослых – учить людей смотреть на мир другими глазами.
Фото предоставлены фондом «Дар»
