Протоиерей Андрей Близнюк, клирик храма Святителя Николая в Кузнецкой слободе, в прошлом офицер, участник спасательных операций (закончил курсы МЧС), миссионер с 20-летним стажем, известный своими походами на Крайний север, преподаватель ПСТГУ и Православной Свято-Петровской школы.
Когда молчание – золото
– Как-то вечером я возвращался из школы в храм. Трамвай был полупустой, пара пенсионеров. Входит пьяная компания: парни лет 25-и, агрессивные. Я в окно смотрю.
Вдруг один из компании подходит ко мне и начинает угрожать, нехорошо ругаться и уже размахивается, чтобы заехать в ухо.
Я понимаю, что конфликта не избежать. Встаю бочком, готовлю отступление: разговаривать с пьяным бесполезно, драться священнику не положено – нельзя кровь лить. Вдруг другой парень из той же компании перехватывает руку драчливого, и говорит: «не тронь!». Видимо, он был статусом повыше, потому что первый его послушал, но продолжал кричать, что «попов всех давить надо». А защитник мой ему говорит: «я сам верующий». Драчливый замолчал и как-то в себя ушел. Вот так меня этот парень и спас.
– Вы пытались что-то говорить этому обидчику?
– Не-е-ет. В такой ситуации, я считаю, лучше молчать. Сейчас любой твой ответ человек сделает поводом к усилению агрессии. Потому что ему надо себя раскочегарить на злобу.
Как-то я ехал в метро после встречи со школьниками. Руки были заняты: в одной компьютер, в другой проектор. Держаться за поручень не мог, а людей в вагоне было много. Вдруг – сильный удар в спину, я падаю на сидящих людей. Поднимаюсь, поворачиваюсь.
Передо мной мужчина лет сорока, огромного роста, глаза, как у быка, налиты кровью. Он пыхтит и ждет моей реакции, чтобы с новой злобой ударить. Я делаю вид, что ничего не произошло, просто вагон качнуло (смеется). Но стою так, чтобы видеть его действия.
Боец этого не ожидал. Вокруг все тоже смолкли. Тишина: одно злобное сопение да шум поезда. И на следующей станции он выходит, с ненавистью, но молча оглядываясь на меня.
Опыт убеждает, что чем человек спокойней и молчаливей, то есть владеет собой (а это не так просто в опасной ситуации), тем меньше шансов для раскручивания агрессии вокруг него. Однажды я поговорил побольше, на свою голову: еду в метро, напротив сидят двое, и по выражению лиц я догадываюсь, что как-то нелюбовно настроены. Понимаю, что лучше на них не смотреть.
Есть такое охотничье правило: зверю нельзя смотреть в глаза – это вызов.
Вдруг один из них встает, ко мне подходит и говорит:
– Иди, садись. (Предлагает мне сесть к своему приятелю).
– Нет спасибо, я не устал.
Он постоял, помялся, пошел и сел. Второй встает, ко мне подходит:
– А что он тебе сказал?
– Предложил сесть. Я отказался.
– А че ты мне хамишь?
Я думаю: «Вот влип. Надо было молчать».
Рядом со мной парень стоял, пиво пил: крепенький, но невысокий. Он бутылочку поставил между ног и говорит этому мужику:
– А ты что орел? Садись и не дергайся!
У того от возмущения аж дух перехватило. Но сел и стал обсуждать с первым что-то, злобно поглядывая на нас. Ну, моя станция: я выхожу, и они встают. А парень с пивом говорит:
– Я вас провожу.
– Ну, смотри, тут что-то не то. (Эти двое были какими-то особо мрачными, тяжесть от них шла).
Мы вышли, темно и людей на улице нет – поздно. А мне идти до дому минут десять. Бог милостив, они куда-то исчезли, не стали на нас нападать.
Не на всякий провокационный вопрос стоит отвечать
Бывают более легкие ситуации, когда, например, на миссионерских встречах, тебе не дают говорить, провоцируют, обвиняют в духе: «все попы на мерседесах, часы патриарха и т. д….».
Я так им и отвечаю:
– Если вы хотите поговорить о патриархе – я последний и раз с ним встречался, он мне ноги мыл. Есть такой обряд на Страстной неделе во время Великого поста: приглашаются 12 священников, и патриарх им моет ноги – в память о том, как Христос умывал ноги своим апостолам, заповедуя так не от людей ждать себе почета, а служить людям.
И он мне умыл ноги хорошенько, не формально. Что я должен говорить о нем, если мой личный контакт с патриархом был вот таким. А все остальное я слышал о нем из интернета и СМИ. Я же пришел говорить о том, что лично каждого из нас касается – о Христе, о том, что мы Ему скажем о своей жизни.
Главная задача миссионерской встречи: открыть слушающим путь ко Христу, а не быть идеологом Церкви.
К сожалению, многие у нас, судя по тем же вопросам, представляют Бога как полицейского, только и готового не пустить, запретить, наказать. А самое главное – то, что Бог страдал за нас и продолжает страдать вместе с нами, люди не видят.
Когда нам предлагаются провокационные вопросы, я не думаю, что надо на все отвечать.
В соцсетях сейчас запросто задают вопросы интимного характера, да и пишут посты о себе по нездоровому откровенно. Почему люди не защищают своих границ?
С вопросами веры – а это очень интимная сфера – нередко то же самое. Поэтому, если вас провоцируют, вы имеете полное право не ответить. Христос нам сказал: если хочешь помолиться – зайди в свою келью, затвори дверь и помолись тайно.
Не всегда, если ты находишься среди людей, которые тебя не поймут, неверующих, – надо молиться открыто. Можно и тайно.
– А это не будет слабостью, трусостью?
– Нет. Мы же помолились, но тайно. Когда мы в светской среде начинам демонстративно молиться (в кафе, например) мы можем спровоцировать какое-то нападение. Да и сами помолимся формально, ведь сложно молиться, когда все на тебя смотрят, показывают пальцем. Можно быть еще не готовым защищать, отстаивать свои взгляды среди людей, которые над ними посмеются или примутся спорить. И тогда у нас останутся лишь эмоции, которые быстро приведут к конфликту, обидам.
Защищать свою веру конструктивно надо уметь. Святые, конечно, могли все это преодолевать.
