31 декабря, под новый 2020 год, Китай сообщил Всемирной организации здравоохранения о вспышке неизвестного заболевания, вызывающего пневмонию. В двадцатых числах января число официально зарегистрированных в КНР заболевших перевалило за 500, 28-го числа приблизилось к шести тысячам, первого февраля превысило 14 тысяч, 9 февраля достигло 40 тысяч, а первого марта преодолело отметку в 80 тысяч.
Глядя на чудовищные цифры прироста, ученые прогнозировали, что новый вирус заразит не меньше полумиллиона жителей КНР, но внезапно количество новых инфекций перестало увеличиваться, и уже 18 марта в стране не было зафиксировано ни одного случая передачи инфекции внутри страны.
29 марта официальный представитель Госкомитета по вопросам здравоохранения КНР объявил, что распространение COVID-19 внутри страны практически остановлено и абсолютное большинство новых случаев – это инфекции, привезенные в страну людьми, вернувшимися из-за границы.
Первые недели
На самом деле, ответ на этот вопрос, вынесенный в подзаголовок, чрезвычайно прост: Китай быстро и в полном объеме применил ограничительные меры и добился их неукоснительного соблюдения. Проблема в том, что в западных странах с их приверженностью демократическим ценностям и приматом индивидуальной свободы повторить успех Китая не представляется возможным.
Уже первого января 2020 года власти города Ухань, где появились больные со странными симптомами, закрыли огромный рынок морепродуктов (и не только их), где, как предполагалось на тот момент, находился источник заражения.
Ни о каких компенсациях работникам рынка или поставщикам не сообщалось.
Первые недели января число новых случаев медленно росло, ученые на западе обсуждали, передается ли вирус от человека к человеку, а сам вирус меж тем перекинулся в соседние Таиланд и Японию.
14 января на вокзалах Уханя и выездах из города появились патрули, измеряющие температуру у всех выезжающих и оценивающие их общее состояние. 24 числа 15-миллионный город был закрыт, власти отменили все виды междугороднего сообщения, начиная от самолетов, поездов и автобусов и заканчивая такси.
При этом 25 января в КНР отмечается китайский новый год, и в честь этого праздника в стране проходят недельные каникулы с многочисленными фестивалями и карнавалами. По традиции жители Китая проводят праздничные дни с семьей, билеты на поезда и самолеты приобретают за много месяцев, но все это не помешало властям ввести жесткий запрет на передвижения.
Еще несколько дней из Уханя можно было выехать на личном автомобиле, но вскоре и эта возможность была перекрыта.
Тем не менее, по разным оценкам, около пяти миллионов человек успели покинуть город, считается, что они во многом способствовали расползанию вируса по стране. Хотя, похоже, что большая часть уехавших осела в провинции Хубей, столицей которой является Ухань, и это обстоятельство во многом помогло не допустить крупных вспышек в других местах. В эти же даты во многих городах провинции Хубей было запрещено движение общественного транспорта, а 29 января она была целиком закрыта.
Параллельно ограничения на перемещения и путешествия по стране ввели во многих крупных городах, даже если там еще не находили больных коронавирусной инфекцией. Школьные каникулы, также приуроченные к китайскому новому году, продлили минимум на три недели.
Всех, у кого проявлялись респираторные симптомы, увозили в больницу. За отказ госпитализироваться или сокрытие симптомов в Хубее было введено уголовное преследование.
Пока ВОЗ решала, объявлять ли вспышку в Китае чрезвычайной ситуацией мирового значения – и 23 января решила, что пока не стоит – китайские власти начали строить в Ухане два гигантских госпиталя специально для ковидных больных, очевидно, предполагая, что скоро их может быть очень много и они будут опасны для других пациентов.
К середине января уже почти никто не сомневался, что вирус передается от человека к человеку, а 20 числа об этом заявили на государственном китайском телеканале. Первый госпиталь был закончен за восемь дней и заработал 3 февраля, второй открылся 8 числа.
Всего за время эпидемии в Ухане построили 16 временных госпиталей, вмещающих 16 тысяч пациентов. Они помогли разгрузить больницы общего профиля и предотвратить ситуации, когда больные, опасаясь, что им не хватит места в больнице, сидят дома до тех пор, когда болезнь переходит в тяжелую фазу и спасти их уже очень трудно, в январе такое случалось нередко.
Никакой свободы
Вирус продолжал расползаться по миру. 25 февраля генеральный директор ВОЗ объявил, что вне Китая впервые зарегистрировано больше случаев инфицирования, чем в КНР. Некоторые страны закрывали авиасообщение с Китаем, но глобальных мер на западе никто не принимал.
Между тем в самом Китае больше 500 миллионов человек жили в условиях тех или иных ограничений. Самые строгие правила действовали в закрытой провинции Хубей.
Жителям нельзя было выходить из дома, исключение делалось только для покупки еды, необходимых вещей и медикаментов. Тех, кто приобретал лекарства против симптомов простуды, в обязательном порядке оставляли в аптеке свои данные, включая номер ID и точный адрес.
Пользоваться личным автомобилем было нельзя, общественный транспорт ходил по максимально урезанному расписанию, а кое-где был остановлен полностью. Были закрыты все предприятия, кроме жизненно необходимых. Фабрики и заводы непрерывного цикла, которые невозможно остановить, работали в режиме интернатов – рабочие в буквально смысле жили там, регулярно сдавая анализы на наличие вируса.
Волонтеры и сотрудники социальных служб ежедневно осведомлялись о состоянии здоровья жителей и, если находили кого-то с простудными симптомами, передавали информацию о нем в специально созданные температурные больницы (fever clinics) –развернутую сеть медкабинетов, где пациентам с подозрительными симптомами измеряют температуру и делают тест на коронавирус.
Если где-то выявляли новый случай коронавируса, на 14-дневный карантин сажали всех, кто потенциально мог контактировать с заразившимся – неважно, был ли это офис, многоквартирный дом или целый район. Тех, кто общался с заболевшим – или потенциально заболевшим – близко, на две недели изолировали в обсерваторах.
Профессор социологии Чжэцзянского университета Ли Цзин рассказала The New York Times, что ее муж чуть не умер, так как подавился рыбной костью, но дежурные отказывались пропустить супругов в больницу, потому что выходить из дома было разрешено только одному члену семьи.
Ли рассказала, что с момента, когда в стране объявили эпидемию, центр начал давить на местные власти, требуя соблюдения ограничительных мер.
«В ходе развернувшегося соревнования местные правительства превратились из чрезмерно консервативных в радикальные», – цитирует Ли The New York Times. По ее словам, жесткие ограничения продолжали действовать и после того, как прирост числа новых заболевших и умерших замедлился.
Населенные пункты, которые не были закрыты на карантин, внимательно следили за тем, чтобы к ним не попали люди из опасных зон. Иногда меры безопасности были весьма оригинальными. Хотя большинство жителей Китая говорит на мандарине (северокитайский язык – крупнейший из китайских языков, объединяющий близкие друг к другу китайские диалекты Северного и Западного Китая. – Прим. ред.), де-факто в разных частях страны используют множество диалектов, которые очень сильно различаются. И на въезде в города и поселки стояли проверяющие, которые тормозили машины и задавали водителям вопросы на местном диалекте. Отвечавших пропускали, тем, кто не мог ничего сказать, приходилось ехать мимо.
Тотальный (само)контроль
Соблюдение мер контролировалось не только на федеральном или региональном уровнях. Любой населенный пункт Китая, начиная от небольших деревушек и заканчивая городами-миллионниками, состоит из множества местных, или соседских, комитетов – объединений людей, живущих неподалеку.
Представители соседских комитетов на добровольной основе патрулировали улицы, измеряли температуру входящих и выходящих из зданий (в Китае огромное количество людей живут в комплексах гигантских многоквартирных домов), проверяли документы, дающие право на проживание в том или ином районе. Нарушителей сдавали властям.
С другой стороны, активисты соседских комитетов и соцработники приносили еду и необходимые товары людям на самоизоляции, тем, кого помещали в обсерваторы, и пожилым, ходили по квартирам и измеряли температуру, звонили жителям и справлялись об их здоровье и даже оказывали психологическую помощь.
Такая поддержка снизу существенно облегчает пребывание на карантине и повышает мотивацию людей не выходить из дома. Во многих западных странах соседи тоже пытались объединяться, чтобы помогать друг другу, но это все же были одиночные разрозненные инициативы, в отличие от налаженной и всепроникающей системы взаимопомощи соседей в Китае.
Кроме того, была организована поддержка семей медиков, которые, как и в других странах, работали на износ и часто заражались коронавирусом. Власти распорядились помогать компаниям, предоставляющим онлайн-услуги, производителям медицинского оборудования и средств индивидуальной защиты (СИЗов).
Мотивация помогать властям в деле борьбы с коронавирусом подкреплялась не только общественным договором. За действия, которые способствовали этому – то же участие в патрулях или помощь тем, кто сидит в самоизоляции – людям начисляли дополнительные баллы в так называемой системе социального кредита, общекитайском рейтинге благонадежности граждан.
В зависимости от места в этом рейтинге человеку открываются или наоборот, закрываются различные возможности: покупка билетов на поезд, получение места в детском саду для ребенка и т.д. И если содействие властям в противоэпидемических мероприятиях улучшало социальный рейтинг, то за препятствие этим действиям он снижался.
Чтобы еще эффективнее выявлять диверсантов, мешающих народной войне с коронавирусом – так назвал происходящее в стране председатель КНР Си Цзиньпинь – тем, кто сообщал властям о людях, скрывавшихся от медиков или нарушавших условия карантина, выплачивали денежное вознаграждение.
Для чиновников стимулом выполнять распоряжения правительства служила неиллюзорная вероятность увольнения и санкции, разумеется, с понижением в социальном рейтинге. 14 февраля были смещены со своих постов партийные секретари в Хубее и Ухане и высокопоставленные функционеры, отвечавшие за здравоохранение.
Спецоперация
С конца марта в Китае ежедневно фиксировалось не больше нескольких десятков новых случаев в день, и абсолютное большинство из них были завозными. Прилетающие в Китай сдают ПЦР-тест на коронавирус в аэропорту, но независимо от его результатов все они должны 14 дней находиться в карантине в отведенных для этого гостиницах или дома, если у человека есть постоянное место жительства в городе, куда он прилетел.
Условия в карантинных гостиницах могут быть далеки от шикарных: там может отсутствовать вай-фай (хотя, если у человека есть местная сим-карта, он может пользоваться быстрым китайским мобильным интернетом), кондиционеры, ресторан или кухня – в этом случае человек должен сам организовать себе доставку еды. Убирать комнаты обитатели также должны самостоятельно.
При этом власти КНР постоянно меняют правила выдачи виз и допуска в страну неграждан, ориентируясь на эпидемиологическую ситуацию в Китае и в стране вылета.
Еще один частый источник заражения – если верить китайским сообщениям – импортируемые в страну замороженные продукты. Медиа рассказывали о нескольких цепочках заражения, начинавшихся от портовых рабочих, которые разгружали или сортировали такие продукты.
Но где бы ни был найден человек с положительным тестом, как только становится известен результат анализа в месте обнаружения разворачивается поистине военная операция по поимке всех, кто еще мог подхватить вирус. И удобство тех, кто оказался в зоне боевых действий – последнее, что принимается во внимание.
Например, 8 декабря в городе Чэнду обнаружили четырех человек, чьи тесты на коронавирус оказались положительными. Уже во вторник в районе, где были найдены новые случаи, для проведения ПЦР-тестов были взяты образцы у 255 200 жителей, причем результаты 60 500 из них к утру вторника уже были готовы.
Чтобы обеспечить такую скорость, работники системы здравоохранения и добровольцы поднимали людей среди ночи, чтобы те шли на пункты взятия анализов – это стандартная практика в ситуации, когда где-то обнаруживается носитель вируса.
Как только это стало известно, аэропорт был закрыт, у всех, кто находился в нем, включая 17 700 рабочих, взяли мазки для проведения ПЦР-тестов, и до тех пор, пока не были получены результаты, люди оставались в аэропорту.
Здесь можно посмотреть, как выглядит тестирование такой массы народа. Опасаясь, что заболевший рабочий мог контактировать с кем-то и передать ему вирус, власти закрыли весь прилегающий к аэропорту район до тех пор, пока все жители не сдадут образцы и не получат результаты ПЦР-тестов. На карантине оказались и люди, приехавшие в этот район по делам.
Газета «Жэньминь жибао» рассказала о таксисте, который привез клиента в один из микрорайонов возле аэропорта, а когда через пять минут попытался выехать из него, патруль остановил машину и сказал, что район только что закрыли на карантин.
Ночь таксист провел в автомобиле, наутро ему выделили койко-место, зубную щетку и белье, чтобы две недели карантина он мог провести с относительным комфортом. Водитель присоединился к волонтерам, но ему повезло – по итогам массового тестирования в районе не нашли ни одного нового случая COVID-19, так что 24 числа блокпосты сняли и жителям разрешили перемещаться по городу.
Перекрытие районов, массовый прогон людей через тесты в любое время суток, введение 14-дневных карантинов – все эти меры детально прописаны в «Плане по контролю и предотвращению новой коронавирусной пневмонии», а их применение доведено до автоматизма. В том числе, план однозначно определяет, кого считать близкими контактами, кого – просто контактами – это прописано вплоть до указания, за сколько кресел до заболевшего должен сидеть в самолете или поезде человек, чтобы считать его близким контактом, или на каких местах за столом в ресторане сидели инфицированный и его контакты с учетом того, где при этом находились кондиционеры, направляющие по комнате потоки воздуха.
В зависимости от степени близости с заболевшим, в плане прописано, как следует тестировать или изолировать тех или иных людей. Это позволяет весьма эффективно отслеживать цепочки заражений.
В западных странах выяснение, кому еще заболевший мог передать вирус, де-факто провалилось: например, в октябре немецкий Институт Роберта Коха (аналог российского Росздравнадзора, но с существенными исследовательскими функциями) опубликовал данные, из которых следует, что происхождение 75% инфекций в Германии неизвестно.
В Китае благодаря четко прописанным инструкциям и невероятному масштабу тестирования и изоляции практически все случаи заражения прослеживаются вплоть до самого первого инфицированного.
Очень много внимания уделено определению того, откуда человек подхватил вирус, и если поиск и тестирование всех контактов не дают ответа, план предписывает определить полную последовательность вирусного генома, чтобы затем биологи смогли установить его происхождение, сравнив с последовательностями других китайских и некитайских штаммов.
Ко всему прочему, повально тестируя сотни тысяч людей, Китай выявляет огромное количество бессимптомных носителей, которые не ощущают никаких признаков болезни, но при этом могут эффективно заражать других. Так, с 8 по 15 апреля в Ухане протестировали 270 тысяч человек, и обнаружили среди них 182 бессимптомных носителя – то есть, в среднем, на 10 тысяч человек приходится 6,6 бессимптомных.
Ни Европа, ни Штаты не могут себе позволить проводить настолько массовые ПЦР-скрининги – лаборатории там уже захлебываются, при том, что нагрузка на них на порядки меньше. Поэтому ни о каком выявлении бессимптомных на Западе речи не идет, а это очевидный источник новых инфекций.
Наконец, люди в Поднебесной дисциплинированно носят маски. В отличие от Запада здесь невозможно представить себе разговоров об ущемлении прав на хождение без маски. Китай пережил эпидемии пандемических гриппов и атипичной пневмонии, так что жителей не нужно лишний раз уговаривать защищать себя при помощи масок. Кроме того, во многих китайских городах очень плохой воздух, поэтому «намордник» – такая же обязательная часть одежды, как ботинки или куртка.
Что сейчас
Китайская «народная война» с коронавирусом оказалась на редкость успешной, даже несмотря на задержку реакции в самом начале эпидемии, хотя врачи сообщали о случаях странного заболевания (для выявления таких болезней также существует алгоритм, предписывающий проводить людям с респираторными симптомами тесты, определяющие всех известных возбудителей таких заболеваний) еще в начале декабря, эти сведения замалчивались, а на самих докторов оказывалось давление.
Как только руководство КНР признало, что в стране распространяется новый опасный вирус, оно развернуло беспрецедентную кампанию по его истреблению. По состоянию на июль 2020 года в Хубее зарегистрировано, в общей сложности, 65 тысяч заболевших, а в следующей по пораженности вирусом провинции Гуаньдун – всего 1645.
С конца мая в стране регистрировали лишь отдельные завозные случаи, в конце июля наметился небольшой рост, который был успешно подавлен.
В ноябре ситуация, по-видимому, начала ухудшаться. Сказать точнее сложно, так как официальные источники не публикуют масштабной статистики, но в нескольких из последних выявленных цепочек заражений не удалось однозначно отследить источник. Это может указывать на то, что вирус по-тихому распространяется в популяции. Но, в любом случае, это и близко не напоминает ситуацию в Европе или США, где ежедневно выявляют десятки тысяч заболевших.
Конечно, можно предположить, что китайские власти скрывают истинную статистику по заболевшим и умершим, но пока не похоже, что это так: когда вирус начал всерьез распространяться в Ухане, спрятать этот факт не удалось.
Но так как весь остальной мир, за редким исключением еще нескольких азиатских стран и расположенных на островах Австралии и Новой Зеландии, с коронавирусной инфекцией справляется плохо, вероятность новых вспышек в Китае сохраняется. Особенно учитывая, что население глобально неиммунно – за год эпидемии в полуторамиллиардной КНР выявлено 94 тысячи зараженных, причем львиная доля в провинции Хубей.
Наблюдая за «успехами» Запада в борьбе с вирусом, логично предположить, что даже после начала массовой вакцинации коронавирус будет гулять по миру еще довольно долго.
Поэтому Китай начал кампанию по иммунизации населения: в начале декабря стало известно, что более одного миллиона врачей и других людей, которые больше остальных рискуют заразиться, уже привиты различными китайскими вакцинами, получившими разрешения для экстренного использования.
Информации о том, какова эффективность и безопасность таких вакцин, нет – мы совсем немного знаем лишь про две вакцины (от компаний CanSinoBIO и SinoPharm), которые проходят клинические испытания в других странах. Как тестируют «чисто» китайские вакцины – неясно, потому что в стране практически нет вируса, а значит, невозможно проверить, насколько хорошо прививка защищает от заражения.
Тем не менее, сообщалось, что в стране тестируют и вакцины от других производителей, в том числе концерна Pfizer/BioNTech.
Культурный барьер
В результате получается парадоксальная вещь: мы видим, что эффективные стратегии борьбы с коронавирусом существуют, однако применить их в демократических странах на Западе невозможно. Практически все мероприятия, которые обеспечили Китаю эпидемиологический успех, неприменимы в Европе или США.
Массовые карантины, обязательные тесты в любое время суток, превентивные жесткие ограничения, стимуляция соблюдать ограничения и демотивация высказывать недовольство с использованием системы социального кредита – и сама эта система per se, «стукачество» на соседей и так далее – все это противоречит базовым демократическим ценностям и крайне индивидуалистическим установкам Запада.
Применение китайского сценария невозможно без централизованной авторитарной власти, которая тоже не является типичным атрибутом демократии.
И тем не менее, Китай, где все началось и в первые недели эпидемии развивалось довольно плохо, сумел на три месяца вернуть ситуацию под контроль. Европа и Штаты же уже больше года живут в ситуации постоянных ограничений, сопровождаемых все нарастающим недовольством людей – и все новыми и новыми смертями. Исключения вроде островных Австралии и Новой Зеландии, где после весеннего локдауна благодаря закрытым границам нет заносов коронавируса извне, а также других азиатских стран, где своя специфика вроде обязательных карантинов или крайне вольного обращения с персональными данными, подтверждают правило: стандартный уклад средневзвешенной демократической страны плохо приспособлен для борьбы с кризисами вроде нынешнего.
Это не означает, что ситуация патовая, и западная цивилизация обречена переживать пандемии долго и с максимальными потерями. Это означает, что носителям демократических ценностей и свобод необходимо придумать несуществующие пока стратегии преодоления подобных кризисов без слома культурной парадигмы. И начать этим заниматься нужно уже сейчас, потому что нет никаких гарантий, что в обозримом будущем мир не столкнется с новыми вызовами, по сравнению с которыми коронавирусная эпопея покажется милым приключением.
