«Попросил соседей-арабов вести себя тише, они согласились — теперь мы общаемся»

Предъявите документы, пожалуйста

У 28-летнего Владимира, сотрудника туристической фирмы, своеобразная внешность — его иногда принимают за выходца с Ближнего Востока. Часто он ездит по делам в Испанию (чаще, чем в другие европейские страны, хотя за минувшие 10 лет посетил почти все) — однажды полицейские попросили его предъявить документы.

— Очень вежливо и быстро отпустили, — рассказывает он. — Вообще, в Испании бдительно следят за безопасностью, на улицах много полицейских, экипированных, чтобы реагировать на опасность молниеносно, при этом все они — благожелательны и открыты.

Владимир рассказал, как наблюдал однажды поздним вечером на улице Мадрида, как полицейский укрывал одеялом бездомного, который спал на картонке.

— Но при этом вижу, что Европа меняется. Европейское сознание, европейское общество переживает некий надлом, — говорит Владимир.

Этот надлом, по мнению Владимира, связаны в том числе и с наплывом беженцев.

— Знаю, что много беженцев на юге Франции и в немецкой Баварии, к примеру, — и там много проблем с тем, как их интегрировать в общество. В Прибалтике, Польше, Чехии, Словении, других славянских странах мигрантов почти нет, — говорит он. — Некоторые страны просто не захотели их принимать, но, на самом деле, мигранты и сами не стремятся в Восточную Европу, потому что денежное пособие и вообще уровень жизни там ниже, чем в Западной.

Владимир не видел случаев открытой агрессии по отношению к мигрантам в Европе, но чувствует, что после терактов люди стали больше бояться, перестали чувствовать себя в безопасности. Он считает, что решение проблемы в руках политиков, которые должны придумать, как обеспечить безопасность своих стран.

— Иначе совсем скоро мы увидим, как политическая карта Европы изменится — поменяются политические режимы, граждане Евросоюза выберут новых лидеров, обещающих безопасность. Европейцы хотят чувствовать себя дома как дома, жить, как и раньше, не ущемляя свою свободу.

Есть мигранты, смеющиеся над немцами, но есть и хорошие, работящие люди

В Германии есть недовольство из-за ситуации с мигрантами, но более скрытое, чем то, к которому привыкли, например, в России. Об этом говорит 30-летняя Наталья, уже около года живущая с мужем и сыном в Берлине.

— После терактов в Баварии в СМИ появились публикации о том, что мигранты во всем виноваты, но были и те, кто мягко увещевал обвинителей. Тут есть те, кто искренне сочувствует беженцам и хочет им помочь поскорее адаптироваться, привыкнуть к новой жизни, — говорит она.

Но все-таки, по словам Натальи, немцы в массе своей недовольны положением вещей. На протяжении долгого времени в Германии кто-то поджигал приюты для беженцев — и до сих пор непонятно, кто это делал.

— В основном, многие недовольны теми мигрантами, что ведут себя нагло, не учат немецкий, не желают интегрироваться, при этом сидят на шее у законопослушных граждан, платящих налоги, — говорит она.

Налог с заработной платы в Германии довольно высокий — Наталья не знает никого, кто платил бы меньше 40% от заработанного. И налоги растут.

— Конечно, есть люди, которые не могут работать по немощи, но я видела здоровых, которые просто не хотят, а им платят пособия (около 800 евро; для сравнения — средняя зарплата в Германии варьируется от 1500 до 2500 евро). Разумеется, у трудящихся людей это вызывает ропот, — говорит Наталья.

По словам Натальи, особенно много иждивенцев среди арабов: «Они не все преступники или ужасные люди, вовсе нет, но среди них есть настоящие гопники и те, кто ничего не желает делать, те, кто смеются над работающими немцами. Вот, например, африканцы в открытую торгуют наркотиками — все об этом знают».

Кроме того, все портит и квартирный вопрос. В Германии многих мигрантов государство селит преимущественно в центре городов, в хорошие многокомнатные квартиры. Обычный немец, чтобы арендовать такое жилье, вынужден или платить за него намного больше, или селиться ближе к окраине.

— Однако среди мигрантов (мы же вот тоже мигранты!) есть и хорошие, работящие люди, создающие нормальные семьи, достойно живущие. Особенно среди турок я такое наблюдаю, — говорит Наталья.

Единого решения проблемы мигрантов в Германии пока нет. Здесь понимают, что выходцы из арабских стран имеют смутное представление о европейских ценностях, а чтобы научить их, интегрировать, должно смениться не одно и не два поколения.

«Не хочу, чтобы мои знакомые арабы пострадали»

 

— Французы относятся к выходцам из других стран непросто, не очень жалуют, часто стараются дела с ними не иметь, — говорит 40-летний Евгений, живущий на юге Франции уже около 15 лет. — Но очень многое зависит от того, как они себя ведут. К тому же, во Франции приезжие — это выходцы из стран бывшего СССР, и арабы из стран Северной Африки (алжирцы, тунисцы, марокканцы), и испанцы, и португальцы.

Например, арабов во Франции можно сравнить с выходцами с Кавказа в России, у них и занятие то же — торговля на рынке, мелкие кафе.

— Это совершенно нормальные люди, — рассказывает Евгений. — У меня были с соседями-арабами бытовые разногласия,  потому что они шумные. На Рамадан я попросил их вести себя тише после 11 вечера, они согласились — теперь мы общаемся. Они меня угощают своей едой, я их угощаю на Пасху. Есть такой общественный закон: не устраивай беспорядок там, где живешь. Нормальные люди вне зависимости от национальности и цвета кожи это понимают.

После теракта в Ницце и трагедии в Руане, когда в католическом храме был убит священник, ситуация накалилась. Евгений рассказывает, что в в интернете и СМИ стало часто появляться слово «война», бурно стали выступать люди, желающие защищать свою страну от террористов с оружием в руках.

— И я удивлен, что еще не было погромов, хотя даже те арабы, которые живут во Франции очень давно, понимают, что рискуют. Но мне бы не хотелось, чтобы мои знакомые из их числа пострадали.

Неверно думать, что наличие мусульманской общины в стране ведет к терактам. По мнению Евгения, причин популярности Франции у террористов несколько.

Во-первых, Франция успешно поддерживает мир в своих бывших колониях, в странах Северной и Западной Африки, где угроза исламского терроризма почти постоянна. То есть по сути, теракты — это ответные военные действия с точки зрения террористов.

Во-вторых, наличие во Франции арабской диаспоры. Там идет активный обмен информацией, в том числе об идеологии террористов. При этом, по словам Евгения, есть мусульмане, которые не знают, куда деваться от таких проповедников, потому что им хотелось бы вести жизнь в соответствии с европейским укладом.

В-третьих, во Франции есть люди, которые стоят на учете в органах безопасности как радикально настроенные элементы. Некоторые из них воевали в Сирии на стороне исламских террористов. Но по отношению к ним никаких активных действий не предпринимается. «Хотя недавно были арестованы несколько человек. Это были французы, принявшие ислам и стремившиеся воевать в Сирии», — говорит Евгений.

В-четвертых, во Франции нет программы того, что делать с беженцами, которые до сих пор живут в лагерях.

— Я видел один из лагерей беженцев, — говорит Евгений. — О нем много писали, но нигде я не нашел рассказа о том, что там беженцы сами себя делят на черную и белую кость: Сирия — белая, Афганистан – черная. О том, что там практически нет женщин, и непонятно, куда они делись. Там достаточно еды и медпомощи, но очень ощущается нехватка переводчиков и юристов.

Что делать с людьми из этих лагерей? Что они будут делать вне лагерей? Беженцы не знают, какие у них есть права, а каких — нет. Эта проблема должны быть решена, потому что иначе это — один из поводов для дестабилизации общества, спусковой крючок для терактов и погромов.

Идеологам исламистов даже вербовать никого специально не надо или специально посылать, считает Евгений, — обстановка в стране такова, что достаточно легко тронуть паутинку и очередной психически нестабильный или не адаптировавшийся в новых условиях человек начнет готовиться к теракту.

86% французов по данным недавнего опроса, проведенного после событий в Ницце, не чувствуют себя защищенными. И вполне могут начать защищать себя сами, если государство ничего не сделает для изменения положения, считает Евгений.

— Тяжело воевать, когда непонятно, кто твой враг, а кто — друг, не сбиваясь на то, что все мусульмане — враги. Легче защищать нормальную обычную жизнь обычных людей всех национальностей — и за это нужно бороться сегодня.

Читайте также:

Папа Римский о серии террористических атак в Европе