Нахабинская городская библиотека затерялась среди зелени. Разросшиеся тополя и многоэтажки спрятали ее от посторонних глаз. Пришлось трижды обойти вокруг того места, которое мне указывал навигатор, прежде чем я убедилась, что это действительно библиотека. Кирпичное одноэтажное здание издалека больше напоминает деревенский клуб, бережно обкошенный с одной стороны и поросший крапивой – с другой. С третьего захода я увидела сквозь зарешеченные окна стопки книг. Оно!
Но для ребят, которые пришли сегодня на занятия, эта маленькая библиотека – окно в большой мир. Точнее, не сама библиотека, а занятия по русскому языку, которые на базе библиотеки проводят педагоги проекта «Перелетные дети».
Это проект по обучению детей-мигрантов русскому языку. Восемь лет назад его придумал Рустам Курбатов, директор частного лицея «Ковчег-XXI» в подмосковном Красногорске, когда увидел, что в некоторых классах красногорских школ мигранты составляют до 60% учеников.
Многие из них едва говорили по-русски. А еще столько же детей оставались дома и вообще не посещали школу. Кто-то не знал русского, кому-то просто отказали в приеме. В проекте были дополнительные уроки русского языка для тех, кто уже посещал школу, и «международные классы» для тех, кто вообще не имел такой возможности.
По данным Минпросвещения РФ, на 2025 год наибольшее число детей мигрантов, 44 422 человека, проживает именно в Московской области. На втором и третьем месте Москва (25 963 человека) и Санкт-Петербург (19 622 человека).
Сначала проект финансировал лицей «Ковчег-XXI», последние пять лет – благотворительные фонды, в том числе БФ «Абсолют-помощь».
«Я увидела, насколько нужен этот проект»
Анну Орлову, певицу и руководителя фолк-группы «Тень-потетень», с самого начала проекта пригласили вести фольклорные занятия. «Знакомство с культурой облегчает общение, помогает встроиться в общество», – уверял Рустам Иванович Курбатов, основатель частного лицея «Ковчег-XXI» в подмосковном Красногорске и инициатор «Перелетных детей».
Все восемь лет существования проекта Анна ведет фольклорные занятия – вводит ребят в мир русских песен, игр, загадок. А если нужно, заменяет уроки русского языка. По первому образованию она – педагог русского языка. С 2020 года Анна Орлова стала руководителем проекта «Перелетные дети».
– А давайте споем «Во кузнице»! Мы же с вами учили!
Анна легко вспархивает с кресла и мгновенно собирает ребят в фольклорный круг своим звучным голосом. Сарварби, Мухаммад, Ибрагим под косые взгляды Пушкина и Гоголя с настенных портретов громко и старательно поют: «Во ку-, во кууузнице! Во ку-, во кууузнице! Во кузнице молодые кузнецы, во кузнице молодые кузнецы!»
– Сначала я сопротивлялась, – продолжаем мы с Анной разговор, – хотя по первому образованию я педагог, мне не хотелось заниматься с детьми. Что за детский сад?! Я артистка. У меня свой коллектив, мы даем концерты, записываем музыку.
Но когда я попробовала, я увидела такую отдачу, мгновенную! Вот пришли ребята, которые ни слова не понимают. А уже через неделю они поют со мной русскую песню. Я стала общаться с родителями этих детей и увидела, насколько нужен такой проект. Однажды родители привели к нам мальчика, который пять лет не учился в школе. Просто не мог, потому что не знал русского языка. А в проекте он выучил язык, подтянул знания и сдал ОГЭ.
– А как дальше сложилась его судьба?
– Конкретно про него не знаю. Но главное – у него появилась возможность поступить в колледж. И даже если он вернулся на Родину, он вернулся с документом об образовании.
А этим летом Ислам, наш ученик, поступил в Ульяновский институт гражданской авиации. Он пришел к нам тогда, когда мы только начинали заниматься. Совсем не знал языка. И вот в итоге удачно сдал экзамены и поступил.
Он с детства мечтал быть летчиком. Но учителя в него не верили. Говорили: «Ну куда ему? Он же даже ОГЭ по русскому не сдаст». Но он не сдавался, занимался. Сдал благополучно ОГЭ, а потом и ЕГЭ. Его младшие братья тоже занимаются в наших онлайн-группах, будут сдавать ОГЭ».
Всего проходят 16 онлайн и 12 живых групп для детей мигрантов. Шесть живых групп – в красногорских школах после уроков, три группы – в «Субботней школе» лицея «Ковчег» (это школа-экстернат), две группы – в Нахабинской библиотеке и одна группа в библиотеке имени Н.А. Некрасова в Москве. В общей сложности 380 детей в этом году посещали занятия.
Приказ: таджиков не брать
Хотя на дворе лето, занятия в проекте «Перелетные дети» продолжаются. Занятие проводит Ольга Кряхтунова, преподаватель русского языка как иностранного.
– 6 июня – день рождения Пушкина. Давайте посчитаем, сколько лет ему исполнилось. В каком году родился Пушкин?
– В 1799, – быстро отвечает красивая черноокая девочка.
Я смущенно задумалась: ответят ли мои дети на этот вопрос так же быстро.
– Видите девочку Сарварби, которая сейчас отвечала? – шепчет мне Анна. – Красивое имя, да? Я его быстро запомнила. Она была отличницей в Таджикистане, шестой класс окончила. Если ее возьмут в школу, она будет звездой. Готовый кадр для биологической олимпиады. Ее братьям – Усману и Мухибу – 10 и 11 лет. У них мама – врач, и они все трое хотят стать врачами. Их настольная книга дома – анатомический атлас. Мальчики на родине окончили четвертый класс (в одном классе учились). Будем просить, чтобы их здесь тоже приняли в четвертый.
Но пока устроить их в школу не удается.
– Они не смогли сдать тест по русскому языку?
С 1 апреля 2025 года дети иностранных граждан и лиц без гражданства могут быть приняты в российские школы только, если родители докажут легальность пребывания детей в РФ. И если дети сдадут тест по русскому языку.
– Они даже не могут дойти до теста. Для того чтобы сдавать тест, нужно получить направление в конкретную школу. Папа заполняет заявление на «Госуслугах», прикрепляет все свои документы. А в ответ получает электронный отказ. И это замкнутый круг.
Я получила доверенность и сама трижды подавала за них документы. Претензий к документам никаких нет. Но стабильно приходит ответ: «Нет мест». Я ходила на прием в Управление образования Красногорска, писала письма и Уполномоченному при президенте РФ по правам ребенка, и Уполномоченному по правам ребенка Московской области. Отовсюду получила только отписки».
Анна показывает стопку писем, которые она получила на свои запросы. «Деятельность Уполномоченного дополняет существующие средства защиты прав и законных интересов ребенка, не отменяет и не влечет за собой пересмотр полномочий других органов… ваше обращение направлено в Управление образования городского округа Красногорск…».
По редакционному запросу Уполномоченному по правам ребенка Московской области мы получили ответ пресс-службы: «Обращений по поводу проблем с образованием детей-мигрантов у нас не было».
Ответ из Аппарата Уполномоченного при президенте РФ по правам ребенка звучал аналогично: «В наш аппарат пока не поступали обращения, связанные с этой темой».
«Папа у них работает мастером в строительной компании, – продолжает Анна. – Он долго работал вахтами, уезжал на несколько месяцев, потом возвращался домой. Но ему хочется быть поближе к семье – это же так понятно. Поэтому он привез их сюда. У них крепкая семья – они не хотят разлучаться. Пока школа их не принимает, они занимаются у нас. Детям обязательно нужна школа, нужно общение. Сарварби, например, мечтает, чтобы у нее появилась русская подруга».
Таджикская диаспора «Нур» с 1999 года оказывает помощь своим соотечественникам, если у них возникают проблемы с оформлением документов, получением медицинской помощи или образования. В сентябре 2024 года 180 первоклассникам из их подопечных семей отказали в приеме в московские школы.
«Такой закон выходила: граждане Таджикистана в школу не принимают»
Замира пришла забирать после занятия дочь Зайнуру. Она пыталась записать дочь в школу еще в сентябре:
«Мне отказ пришли с госуслуг. Там было написано, что в школе нет места… Я сказала директору на метро «Выхино»: «Пожалуйста, примите нас в школу», она сказала: «Нет, мы так не можем принять, идите в госуслуги». Наши пять человек были – они тоже хотели свои дети помочь попасть в школу. У них тоже этот отказ был». Еще Кузьминки я попробовала – тоже сказали.
Они у Зайнуры все документы проверяли – все нормально было. За документы вообще проблемы не было».
– И что, Зайнура весь год училась только здесь?
– Я дома математику учила, – с восторгом делится Зайнура. Сразу видно, что она из той породы отличниц, что занимаются даже в каникулы. – У меня дома учебники есть. И доска! Я сама пишу.
– И по английскому я ей купила большуууую книгу, она занимается, – добавляет Замира.
– А остальные предметы?
– Остальные нет.
Замира говорит тихо, кажется, без эмоций. То ли по восточной сдержанности, то ли чувствуя неловкость своего положения. Из-за этого сложно понять, сильно ли она переживает.
«Есть какое-то негласное распоряжение – не брать детей из Таджикистана в школы. В этом году мы все с этим столкнулись. Вот послушайте», – подтверждает Анна и дает послушать аудиозапись.
В аудиосообщении Феруза, одна из тех мам, которые хотят и не могут устроить своих детей в подмосковную школу, делится с ней:
«У нас соседка работает завучем в школе. Я ее спрашиваю: «Мы на этом году можем детей в школу отдать?», она сказала: «Феруза, сейчас граждане Таджикистана никакую школу не принимают. Сейчас такой закон выходила». – «А когда тест сдадут?» – «Нет, мы не можем этого делать. Какой закон потом выходит – мы потом вам скажем».
Прабабушка уехала из России, правнуки вернулись в Россию
Братья Ибрагим и Мухаммад приходят на занятия из Авдеевки – 40 минут пешком. Их старшие братья тоже ходили на занятия. Но летом они помогают отцу на работе – не могут регулярно заниматься. Русский язык для них не совсем иностранный. Русскую прабабушку ребят звали Зоя.
– Помните парочку из фильма «В бой идут одни старики», русскую девушку и парня-узбека? Это почти их история. Только их прадедушка – таджик. Он тоже влюбился на войне в русскую девушку и привез ее домой. А их внуки со своими детьми переехали жить в Россию. Вот такой изгиб истории, – рассказывает Анна. – Видимо, кто-то в семье у них сохранил русский язык. Вот Мухаммад, например, очень хорошо знает русский. И ребята очень усердно учатся: ходят на несколько групп еженедельно, и онлайн, и на живые группы.
Пока мы разговариваем с Анной, в библиотеку входит их старший брат Эрадж. Эрадж учится в красногорской школе чуть больше года. И дополнительно приходит в библиотеку на занятия. Он мечтает стать архитектором. И даже приносил Анне свой рисунок – вместе они искали, на какой школьный конкурс его можно было бы послать.
– Занятия уже закончились? – вытянутый, как все подростки, Эрадж выглядит немного растерянным, то ли оттого, что опоздал, то ли оттого, что видит незнакомого человека.
– Ты хотел на занятия попасть?
– Да, опоздал.
– Работаешь?
– Отцу помогаю. Он занимается сантехникой, электрикой. Нужно ему помочь.
– Ты тоже умеешь чинить электрику?
– Нет, но он говорит, что нужно принести, я приношу.
– У Эраджа в триместре даже «четверка» по русскому языку была, – хвастается за него Анна. – Он в рейтинге класса занимал 11-е место из 24.
– Только по диктанту у меня всегда «двойки». Ну а так «пятерки», «четверки» по уроку.
– А тебя когда-нибудь дразнили за незнание языка? – спрашиваю я Эраджа, который так и остался стоять на почтенном расстоянии от нас.
– Один раз только мальчик смеялся надо мной: «Даже написать правильно не можешь». Он просто похвастывался.
– Тебе было обидно?
– Это было тогда. Сейчас я уже забыл, – сдержанно отвечает Эрадж.
По данным Рособрнадзора, 81% иностранных граждан, подававших документы для поступления в школу этой весной, получили отказ из-за того, что не смогли предоставить полный пакет документов или предоставили недостоверные сведения, а также из-за отсутствия свободных мест в образовательных организациях.
До тестирования были допущены только 335 детей из 1762. 44 человека уже сдавали тесты. И только 27 человек смогли получить положительный результат.
Тестирование проходило в 10 регионах России. Демонстрационные варианты задач можно посмотреть здесь.
Идеальные тесты бывают?
Пока никто из учеников проекта «Перелетные дети» не сдавал тесты по русскому языку.
Не каждый русский ребенок сдаст этот тест, не то что иностранные дети.
«Когда перед Новым годом заговорили о тестах и Рособрнадзор предложил пробный вариант, мы были спокойны, – вспоминает Анна. – По условиям Рособрнадзора, для прохождения теста нужно было выполнить 30% заданий. Мы с педагогами видели: наши дети справятся. Но когда к 1 апреля оказалось, что нужно выполнить тест на 90%, мы расстроились. 90% заданий в таком тесте выполнит не каждый русскоязычный ребенок.
Некоторые задания составлены некорректно. Ну вот смотрите. Задание «Выберите подходящий заголовок к тексту». А я, например, вижу среди этих вариантов два подходящих заголовка. Значит, в одном варианте я точно ошибусь».
Ольга Комарницкая, педагог проекта, тоже считает, что тесты составлены неоправданно сложно:
«Мы обучали ребят так, чтобы они могли лучше понимать и говорить по-русски, чтобы смогли общаться в школе, в поликлинике, в библиотеке. А тесты требуют от них морфологического разбора слов и синтаксического разбора предложений, причем на том же уровне, на каком его изучают носители языка.
Скажем, в одном задании нужно догадаться, что в предложении «Низкие облака закрыли небо» подлежащее – «облака», сказуемое – «закрыли».
Но здесь и «небо», и «облака» отвечают на вопрос «что?» У меня и русскоязычные ученики спутают, какое слово здесь подлежащее, какое – дополнение. А для ребят, которые только учат язык, это слишком сложно.
У них и лексический запас меньше, чем у носителей языка. Чтобы тестировать детей, где-то нужно прописать норматив: каким минимальным набором слов они должны овладеть. Пусть там будет 500 слов, мы бы при подготовке ориентировались именно на них».
Ольга Кряхтунова согласна, что детям сложно будет сдавать новые тесты. Она преподает русский язык как иностранный с 2008 года. Ее основные ученики – иностранные студенты РУДН и МАИ. В проект «Перелетные дети» она пришла пять лет назад. «Тяжелее всего ребятам будет сдать устную часть, которая подразумевает спонтанную речь. В некоторых культурах вообще не принято высказывать свое мнение, особенно девушкам. И говорить на свободную тему таким ребятам бывает очень сложно».
«Как вы думаете, тестирование вообще не нужно?» – обращаюсь я снова к Анне.
«Тестирование нужно. Но с другой целью. Оно могло бы помочь определять, в каком классе ребенку будет комфортнее учиться: с потерей года или с потерей двух лет, например. Скажем, если он на родине окончил пятый класс, но не очень хорошо знает русский язык, здесь в шестом классе ему будет тяжело учиться. А в пятом или четвертом – в самый раз.
Конечно, учиться лучше с ровесниками. Так психологически комфортнее. И если он сможет подтянуть язык на дополнительных занятиях, то можно будет перевести его в следующий класс по возрасту.
А если ребенок вовсе не знает языка, не может даже общаться, то, конечно, в школе ему будет тяжело. Тогда ему нужно сначала изучать язык. Пять раз в неделю по 4 часа в день. И через полгода переводить в обычную школу. Потому что в школе обучение пойдет быстрее. Там ему будет помогать среда».
Главное – создать среду
«Я окончила педагогический институт в Ярославле. И сейчас порою, когда общаемся с педагогами-однокурсниками, слышу от них истории типа: «Был у меня один ученик-армянин, просидел несколько лет за последней партой, так и не научился говорить по-русски».
Я не понимаю, как это возможно. Это значит, что учитель им просто не занимался.
Я вижу совсем другую картинку. Если для ребенка создана языковая среда: скажем, он ходит к нам на занятия, играет в футбол во дворе, смотрит мультики на русском, посещает какие-нибудь кружки, через полгода он начинает разговаривать.
У нас были ребята-дошкольники, которые вообще не понимали русского языка. Старшие – брат с сестрой – приходили на занятие. А для малышей мы специально купили ковер. Во время занятия они просто сидели на этом ковре и играли. И фоном слушали, что происходит на занятии. Через полгода они заговорили на русском и присоединились к занятиям».
«Отказывать в образовании – это как отказать в медицинской помощи»
– Анна, а как окружающие вас люди относятся к вашей деятельности?
– Даже среди моих знакомых учителей были и остаются люди, которые говорят: «Они [мигранты] не должны учиться у нас».
А как же Конституция? Конвенция о правах ребенка? Все дети имеют право на образование. Независимо от языка и гражданства. Отказывать им в обучении – это как отказывать в оказании медицинской помощи. Это негуманно. Я не могу видеть такую несправедливость.
В 1990 году Россия подписала Конвенцию о правах ребенка. Конвенция в статье 28 гарантирует детям бесплатное и обязательное начальное образование и требует от государств, ее подписавших, развития различных форм среднего образования, как общего, так и профессионального, а также обеспечения его доступности для всех детей.
Статья 43 Конституции РФ гарантирует общедоступность и бесплатность дошкольного, основного общего и среднего профессионального образования в государственных или муниципальных образовательных учреждениях и на предприятиях. Эта гарантия распространяется на всех детей, находящихся на территории России, независимо от их гражданства и миграционного статуса.
Сейчас часто можно услышать такое мнение: «Русским детям не достается внимания учителя, потому что он должен больше уделять его тем ученикам, которые плохо говорят по-русски». Так русские дети будут еще лучше учиться, если их будут включать в этот процесс. Скажи ребенку: «Научи одноклассника». Он и сам лучше выучит. В советской школе было такое правило: отличник подтягивал двоечника. Так и двоечнику было легче, и отличник лучше усваивал урок.
Последнее время я наблюдаю, как со страшной силой развивается мигрантофобия. Раньше такого негативного отношения к мигрантам было меньше. А после «Крокуса» возникла эта пена… Ненависть к террористам как-то превратилась в ненависть к нации. И даже от интеллигентных людей я часто слышу: «Пусть «эти» едут к себе».
– А мигрантофобия лечится?
– Конечно, лечится. Просто пообщайтесь с ребенком, поговорите с ним, помогите ему в чем-то – и отношение изменится. Вот, например, наш библиотекарь Людмила Васильевна. Как она боялась пускать нас к себе! А теперь сама с удовольствием рассказывает о наших семьях. Особенно о тех, кто часто приходит за книжками.
И честно говоря, нам есть чему поучиться у представителей среднеазиатской культуры. Я восхищаюсь тем, как их дети уважают и слушают учителя. Учитель для них – непререкаемый авторитет. Как дети гордятся своими родителями, с каким почтением они к ним относятся. Если мама стоит, ни один из детей при ней не сядет.
– Получается, вы артистка, певица, учитель русского, организатор… А себя кем вы считаете в большей степени?
– Конечно, артисткой. У меня свой фольклорный коллектив, мы записываем песни, у нас 170 000 прослушиваний в месяц на «Яндекс.Музыке»!
– А проект «Перелетные дети» сколько времени отнимает?
– Все мое время (смеется).
– Тогда зачем?
– Я здесь борюсь за мир. Я делаю это для нашей с вами безопасности. Пусть эти ребята видят, что в России они могут найти и дружелюбных людей, и хорошее отношение, и тогда они никогда не скажут, что мы враги.
***
3 июня 2025 года в Институте Пушкина прошел круглый стол Комитета Совета Федерации по науке, образованию и культуре на тему «О государственной политике в области защиты, поддержки и развития русского языка». В ходе круглого стола заместитель Министра просвещения Ольга Колударова на вопрос «Что будет с теми детьми, которые не сдадут тест по русскому языку?» заверила: «Мы не бросаем ребят. Предлагаем пройти трехмесячные курсы по программам в школах или в качестве дополнительного образования. В ближайшее время опубликуем перечень организаций, где это можно сделать».
