Когда Клавдии было 14 лет, ее отца арестовали. Чтобы с ним повидаться, она не спала ночами, проходила пешком большие расстояния, останавливала поезда. Для дочки отец всегда был святым, хотя канонизирован он только в 2000 году. Память 30 июня
Зачем-то Господь оставил в живых
Преподобноисповедник Максим (Попов) (1876-1934) родился в удивительной семье: все пятеро детей стали служить Богу. Братья приняли сан, сестры – монашество.
В начале 1920-х годов, после страшного голода в Поволжье, где жила семья о. Мефодия (его имя до монашества), началась эпидемия тифа. Батюшка потерял сразу отца и жену. Сам быв при смерти, не смог даже проститься и похоронить близких.
Но – на удивление всех – батюшка выжил. Потом о. Мефодий скажет, что у него было четкое ощущение – Господь оставил для какого-то служения, хотя он еще не знал, для какого.
В 1926 году о. Мефодий принял монашество с именем Максим. Младшую дочь, шестилетнюю Клаву, он отвез в монастырь к своим сестрам. Но, несмотря на ласку и заботу тетушек-монахинь, девочка очень скучала по отцу. В результате маленькую Клаву иеромонах Максим перевез к себе в монастырь.
Часть монастыря власти передали тюрьме с «уголовным элементом», заключенные часто дрались, безобразничали и даже каким-то образом украли однажды у о. Максима антиминс. Но Клава уголовников не испугалась – отец же рядом.
В 1929 году отца Максима выгнали с территории монастыря, а храм закрыли. Отцу с дочерью пришлось скитаться по людям. Через два месяца священнику дали новый приход в селе Рябаш в Башкирии. Для измученного батюшки жизнь здесь показалась сказкой: большой ухоженный храм, многолюдный хор. Вместо отчаянных хулиганов соседями отца Максима и Клавы стали добрые люди, чтившие традиции, например, во время поста не затевавшие праздников и шумных увеселений.
Прихожане по очереди предоставляли угол в своих домах отцу Максиму и его уже подросшей дочери.
Забрали
11 июня 1931 года отца Максима арестовали. В этот день он с Клавой, монахиней, бывшей при нем, и крестьянами поехал на рынок.
Клава отошла за продуктами, а батюшку, неизменно одевавшегося в рясу, заметил корреспондент газеты «Пролетарская мысль» и подозвал милиционера.
Милиционер отвел священника в отделение.
На следствии корреспондент объяснил свою гражданскую инициативу: «Поп для меня оставался неизвестным, но для выяснения и принятия соответствующих мер я поставил в известность милиционера, который и забрал вышеуказанного попа и монашку».
Когда Клава вернулась, отца нигде не было. Одна женщина сказала, что видела, как их уводил милиционер.
Девочка ищет отца
Клава бросилась к городской тюрьме. Молодые милиционеры, когда узнавали, что Клава ищет отца-священника, смеялись, дразнили и стыдили ее. Но один человек тихо намекнул, где надо искать. Клава побежала в кабинет начальника. Оказалось, ее отец в этом здании, в камере предварительного заключения.
Девочка решила, что обязательно должна найти способ увидеть отца. Но как? Она сидела в милиции, плакала и молилась. И вдруг служащий тюрьмы, подметавший пол, шепнул ей тихо: «Утром к шести часам приходи и увидишься».
Ночь девочка провела в слезах. Измученная, рано утром пошла в милицию и все-таки увиделась с отцом. Он проговорил: «Реже сюда ходи, будь осторожней».
Клава каждую неделю, в дни, когда разрешались передачи, приносила отцу хлеб и молоко. Перед тем, как отдать продукты заключенным, хлеб резали на куски, а молоко переливали в кружку.
После того, как передачу забирали, девочка не уходила, подолгу стоя у ворот тюрьмы. Они открывались, когда приезжала машина. О. Максим специально становился поближе к воротам, чтобы успеть махнуть рукой дочери.
После этого Клава словно на крыльях летела домой и ждала следующей встречи.
Отречения ждали, а оно не состоялось
Отцу Максиму пообещали, что его освободят, если он прилюдно, во время богослужения, отречется от веры в Бога. А если откажется, то не только его упрячут туда, где белые медведи, но и дочь в покое не оставят: Клава уже примелькалась в тюрьме, а безбоязненная любовь к «враждебному элементу» девочки-подростка и удивляла, и дала повод для шантажа.
Органы так были уверены в согласии священника, что даже попросили объявить о времени церковной службы работника сельсовета, – чтобы народу собралось побольше.
Народу действительно собралось намного больше, чем просто на службу, но вот священник не приехал.
Отец Максим в тюрьме твердо сказал: «Я готов на любые мучения, но от Бога не отрекусь!»
Священника признали виновным в том, что он «противодействовал мероприятиям партии». В конце октября 1931 года отца Максима отправили в пятилетнюю ссылку на север. В группе осужденных оказались и прихожане храма в Рябаше. Когда их погнали пешим этапом из города Белебея на станцию в Аксаково, один из прихожан успел крикнуть прохожему: «Сообщите в Рябаш дочери батюшки».
В погоню за этапом
Когда Клава узнала новость об отце, она сразу же отправилась следом. Сначала добралась до небольшого полустанка. От него до станции Аксаково оставалось пару десятков километров.
И снова Клава плакала, что не успеет, и снова молилась, как вдруг повстречала дежурного, который оказался другом ее отца. А родным братом этого дежурного был начальник аксаковского вокзала.
И начальник приказал, вопреки правилам (это в сталинское-то время) сделать скорому поезду дополнительную остановку на полустанке, чтобы Клавочка смогла добраться до Аксаково.
Просьба отца
До Аксакова девочка добралась к двум часам ночи. На вокзале она увидела, как разместили ссыльных: замученные и уставшие от дороги заключенные спали в куче прямо на полу, окруженные скамейками. Ссыльные заметили девочку и разбудили батюшку. Отец и дочь проговорили до утра. Они не знали, увидят ли еще друг друга.
Отец успел рассказать девочке о том, как его принуждали отречься от Бога и просил, чтобы она хранила верность Господу всю свою жизнь. Потом сменилась добрая охрана и разговаривать удавалось урывками.
В три часа дня пришел состав с решетками на окнах. Заключенных погнали к вагонам. Отец Максим специально шел медленно, чтобы подольше видеть дорогое лицо дочери. Вокруг, глядя на них, все плакали.
Пока Клава дошла до деревни Рябаш, уже стемнело. Ей почему-то захотелось провести эту ночь не там, где она квартировала, а у добрых знакомых. Потом выяснилось, что в ту ночь сотрудники ОГПУ приходили арестовать 14-летнюю Клаву. Через несколько дней история повторилась.
Местный депутат сказал девочке, что, если она хочет остаться на свободе, то должна как может быстрее покинуть эти места. Клавдия в тот же день уехала к старшей сестре.
Оставайтесь людьми
Весной 1932 года у детей отца Максима был праздник: они получили первое долгожданное письмо. На нем был адрес: деревня Наволоки, Холмогорский район, Архангельская область. В письме отец Максим рассказывал, что живет в бараке. Вокруг болота, рядом течет Северная Двина.
Главное, о чем просил священник своих детей: «Оставайтесь людьми. Первыми вам не быть, не будьте последними; не забывайте, чьи вы дети, живите с Богом».
Весной 1934 года Северная Двина затопила бараки. Ссыльные перебрались на крыши, на холод и ветер. Многие заболели и поумирали.
Отец Максим был в тяжелом состоянии, практически присмерти. Власти даже позволили, чтобы родные забрали его к себе. В то время старшие дети отца Максима тоже были отправлены в ссылки, а у Клавдии не оказалось денег, чтобы тотчас выехать к отцу. Больного священника приютил один добрый местный житель. В скором времени отец Максим мирно отошел ко Господу и был похоронен на местном кладбище.
Когда умер отец Максим, Клавдии было 18 лет. Его любовь, заботу и молитвенную помощь она чувствовала на протяжении всей своей жизни. К нему обращались с молитвой и знавшие его при жизни прихожане рассказывали о добром батюшке своим детям и внукам.
В 1989 году иеромонах Максим (Попов) был реабилитирован Прокуратурой Башкирской АССР. В 2000 году отец Максим был причислен к лику святых как преподобноисповедник Архиерейским Собором Русской Православной Церкви.
