Молитва – зеркало души: как преодолеть неискренность и скуку?

Недавно мне пали на сердце слова великого нейрофизиолога и психолога, глубокого христианина Алексея Алексеевича Ухтомского: «Молитвенная дисциплина есть по преимуществу дисциплина всеобъединяющего внимания, освещающего все уголки и тайны подсознательного, соединяющая и собирающая личность в одно деятельное целое, скрепленное притом могучей эмоцией – эмоцией любви ко всякому Бытию». Нацеливаясь на это, приходится регулировать и состав своего правила в текущий период жизни. Как это делать?

Предупреждаю сразу: все, что я говорю и собираюсь сказать о молитвенном правиле, дается мне самой очень непросто, а порой и не дается: «учить других – камушки с колокольни бросать; самому исполнять – камни на колокольню таскать!».

Что подсказывает молитвослов?

О том, что состав правила в каких-то обстоятельствах меняется, нам свидетельствует сам молитвослов. Например, в нем есть примечание, что на Светлой седмице молитвы утренние и на сон грядущим заменяются чтением Пасхальных часов, то есть в эти дни мы отодвигаем все ради переживания Пасхальной радости. Впрочем, и стандартный состав правила варьируется во вполне одобренных и благословленных священноначалием книгах: есть краткие молитвословы, детские молитвословы, «Молитвослов православного воина» и так далее.

Строго по молитвослову я молилась достаточно много лет. Очень важно и полезно пожить с этим полным правилом, пока есть на это силы и пока не возник автоматизм – самая большая беда для внимания. Ценно даже то, что далеко не сразу все понимаешь: это будит мысль, желание продвинуться дальше.

Прояснить для себя темные места молитвослова необходимо и возможно, интернет в помощь: в сети легко найти и толковые молитвословы, и объяснения отдельных выражений. Пока ты находишься в этом поиске, «осенения» гарантированы практически каждый день, молитвы поворачиваются к тебе разными гранями, а там уже ты их запоминаешь наизусть, и они становятся твоим багажом. Правда, когда глубокие и высокие слова молитв стали понятными и привычными, приходит беда – автоматизм, и привычный текст идет «на автопилоте».

Автоматизм и рассеянность: можно ли с ними справиться?

Автоматизм – встроенная в нас Богом способность. Пока человек учится ходить, кататься на лыжах, ездить на велосипеде, водить машину, он включает в этот процесс сознание. Научился – внимание освободилось для других целей. С заученными текстами часто (не всегда!) так же. Иногда настолько, что приходится ломать голову: так, а я молилась перед едой? А после? И даже хуже: в храме не могли не петь «Отче наш», значит, и я пела, но я не помню этого! А это значит, что и молитвы не было.

И еще другая у нас есть способность, тоже для блага нам данная, но становящаяся соблазном: многоканальность. Когда мы что-то делаем на автомате, у нас практически одновременные идут потоки мыслей совсем о другом, и часть из них также незамечаемая (например, чисто физиологические позывы «есть хочу» или «стоять устал»), а замечаемая часть может казаться (и даже быть) важной: планы на день, рабочие и творческие соображения, «богословские» размышления. Беда в том, что они идут в параллель со словами молитвы и оттесняют ее от ума. И справляться с этим роем помыслов очень трудно. Я сознательно говорю «справляться», а не «бороться»: по-настоящему бороться могут люди с поставленной духовной жизнью, даже подвижники, а нам остается лишь как-то справляться, если мы хотим отстоять молитву. И один из вариантов – сделать молитвенное правило более коротким, но осознанным.

Как можно сокращать молитвенное правило – примеры

Приведу краткие варианты из практики.

1. Многие знают о правиле преподобного Серафима Саровского – оно и в молитвословах помянуто: трижды молитва Господня, трижды «Богородице Дево…» и единожды Символ веры. Тут, правда, есть одна очень большая трудность: преподобный Серафим снабжал это правило для неграмотных наставлением мысленно или вслух повторять до обеда молитву Иисусову, а после обеда – «Пресвятая Богородице, спаси мя грешнаго». То есть «простенькое» правило должно сопровождаться непрестанной молитвой. Многие ли из нас способны на это? Я – нет! Но и без этого приращения оно очень выручает на каких-то этапах.

2. В один из периодов моей немощи духовный отец предложил мне буквально микроскопическое правило: молитва «Царю Небесный», «Богородице Дево, радуйся» и тропарь всем святым: «Иже во всем мире мученик Твоих…». Он даже молитву Господню в этот перечень не включил, но я, конечно, ее туда вставила. Что это дало? Возможность сосредоточиться на смысле обращений, пережить их и при этом не угнетаться до уныния чувством «неправильности», не обесценивать из-за краткости свою молитву. И, конечно, полученное благословение очень освобождает – не от ответственности, но от чувства вины, препятствующего искренности.

3. Но есть и еще более краткий вариант. Один старый протоиерей, преподаватель Духовной академии, часто с чувством говорил студентам: «Помолитесь хотя бы один раз в день молитвой Господней с полным сознанием и чувством! – и этого достаточно». Воистину, в молитве Господней – все, что связывает нас с Богом, и Он Сам дал нам ее, предварив научением: «Когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно. А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны; не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него» (Мф. 6: 6–8). Каждый оборот этой молитвы заключает целые миры, и по краткости ее мы, при напряжении сил, можем не рассеять своего внимания и вникнуть в каждое ее прошение. И если даже одна только молитва Господня, но сознательно произносимая и адресованная действительно Богу, будет поставлена за незыблемую основу каждого дня, как правило, – то за нее непременно зацепятся и другие, или спонтанные своими словами, или вспомненные, или вычитанные.

4. Иисусова молитва «без исихазма». Многие слышали, какие падения могут постигнуть духовно неподготовленного человека, взявшего на себя непрестанную молитву.

Но одно дело – «умная молитва Иисусова» как глубокая духовная практика, которой следует заниматься только под руководством опытного духовного наставника, с откровением помыслов, пронизывая этим деланием всю свою жизнь, и иное дело эта молитва «сама по себе», как духовный якорь, как искренний и простой призыв к Богу, даже не всегда осознанный (как у Мандельштама: «Господи! – сказал я по ошибке, сам того не думая сказать»). Это не исихазм, но уже огромная помощь: возможность призвать Господа Иисуса Христа в любое время и в любом месте, без четок, без определенного количества повторений. Вспоминаются слова пророка Иоиля, процитированные позже в Деяниях святых апостолов: «И будет: всякий, кто призовет имя Господне, спасется» (Иоиль 2:32; Деян. 2:21).

5. Святитель Феофан Затворник многократно учил молиться именно краткими молитвенными фразами, не только молитвой Иисусовой, но, например, молитвами «по числу часов дня и ночи» из молитв на сон грядущим. Медленно, повторяя каждую фразу-обращение по несколько раз, вводя ум в эти слова. Это тоже вариант молитвенного правила в поисках сосредоточения, при том благословленный святым подвижником и учителем нашей Церкви.

В поисках искренности

Выше я говорила о внимании, которого худо-бедно возможно достигнуть при кратком правиле. Но внимание в молитве неотрывно от искренности. Когда искренне завопишь к Богу: «Господи, помилуй!» – вопрос о внимании не ставится, ничто не отвлечет тебя от этого вопля. А если этой искренности нет, а все воспринимается как рутина, поглощается автоматизмом, обязаловкой или каким-то лицемерием? Не знаю, для всех ли неизбежна эта беда, а меня она мучила годами, и я не могла с ней справиться.

Даже понимаю смысл слов, даже помню, про что они, зачем они, что они значили для меня – а произношу их как-то лицемерно, как не свои, как не к Богу. Пробуешь молиться своими словами – не выход! Если нет большой беды или большой любви и радости, то уже на стадии, когда такие слова подбираешь, ощущаешь их наигранность, ту же неискренность. А если большая беда или радость нашла для тебя такие слова, то уже назавтра они становятся застылой формой, тем же притворством. Нет, молитвенное правило должно оставлять место для своих слов Богу, но оно не может их ни гарантировать, ни ранжировать.

Выход я нашла только после того, как крепко утвердилась в совсем малом личном правиле, на которое хватало моих духовных силенок, и стала нащупывать пути к его увеличению. Об этом малом многолетнем правиле я еще не сказала. Много лет назад я переняла его у моего самого задушевного друга, давно отошедшего к Богу. Он положил основой своей ежедневной молитвы благодарение Богу – три благодарственных тропаря (они в молитвословах обычно помещены в раздел «Молитвы на разные случаи»). Конечно, с предначинательными молитвами перед ними, то есть и с молитвой Святому Духу, и молитвой Господней. А все остальное было уже по желанию и возможности.

Вот это-то правило долгие годы и меня держало на плаву (даже если я сама себе казалась тонущей). Я понимала его глубокую обоснованность, даже обязательность. Наше главное таинство называется Благодарением (Евхаристией), полнота счастья – переполненность благодарностью, и ум наш понимает и знает, что Бога непрестанно есть за что благодарить (да за этот мир, за само существование, но более всего – за то, что Он есть! Этим благодарением переполнены евхаристические молитвы). И тут даже когда сердце спит, малодушествует, «окамененно нечувствует» – нет неискренности: ум-то понимает, знание – знает! Никакого лицемерия. И да, в составе наших молитв непременно должны оставаться и другие основы богообщения: покаяние и прошение. Главные прошения есть в молитве Господней «Отче наш». А покаяние? Сколько его есть, вложим в «Господи, помилуй! Господи, прости!». И наконец сможем двинуться дальше.

Маленькое правило освоено. Как расширять? О чем просить Бога?

В чем может заключаться расширение молитвенного правила? У меня получается пока только так: вводить свое личное – живую боль и живые нужды, нащупывая для этого подходящие формы.

В прошлом году спасло благословение Патриарха читать Великим постом канон Богородице и молитву о возвращении мирных времен. Знаю, что молитва эта не у всех ложится на душу, но мне она до сих пор видится всеобъемлющей. По окончании Четыредесятницы я прекратила чтение канона, а вот молитва осталась со мной до сего дня.

И еще спасла неприязнь ко мне одного очень хорошего человека – как мне виделось, основанная на заблуждении, которое я не могла побороть. Я понимала, что и ему эта неприязнь мешает, и вспомнила подзабытый совет молиться о таких людях словами «Господи, спаси такого-то и молитвами его помилуй мя, грешную!». Я стала это делать с земными поклонами. А раз уж в правило вошли земные поклоны, то с ними я стала молиться и о самых главных людях моей жизни, от Патриарха и духовного отца до детей и внуков, а заодно обо всех особо страждущих знакомых, и обо всех страждущих от военных действий, и о «заповедавших мне, недостойной, молитися о них».

И последний поклон – о себе, с прошением Богу, чтобы помнить мне Его, ходить в Его свете и творить Его волю. И вот эта морально и физически обязывающая составляющая правила очень сильно держит.

Сильно детализировать запросы к Богу не стоит, во всяком случае мне, в этом убедил личный опыт. Очень-очень давно, когда я уже несколько лет была разведена и без всякой помощи бывшего мужа растила двух детей, я вдруг прониклась мыслью, что можно и нужно просить у Бога послать мне мужа, который стал бы настоящим любящим отцом моим детям. Я составила какую-то очень искреннюю и содержательную молитву, в которой была и оговорка на тему «если же это Тебе неугодно, то вразуми меня, Господи» – тоже искренняя. И вот я встала перед образами с этой заготовленной, прочувствованной молитвой – и не прочитала ни слова из нее, а заплакала и смогла только произнести сквозь слезы: «Господи, да будет на все святая воля Твоя!» Перед Богом мое «детализированное» прошение рассыпалось в прах.

А вот те самые прошения из молитвослова, которые надолго ускользали от души как автоматические, могут вдруг ожить, засиять новым светом и обнаружить себя как сокровенное, главное. Потому что они глубже наших представлений о себе, наших текущих запросов. Мы просто перестали на время это видеть и чувствовать, но если малая искренняя молитва будет точить и точить камень сердца, то и внутренний человек оживет. И, думаю, молитвенное правило, отрегулированное сообразно духовным силам, может в результате снова разрастаться до «церковной нормы» и даже перерастать ее.

Коллажи Татьяны Соколовой