На то, чтобы выйти из интерната, у мамы ушло почти десять лет
Ольга – москвичка, когда ей было пять, ее маму лишили родительских прав. Шли 90-е, девочку отправили в детский дом.
Неприятности начались в конце начальной школы. В третьем классе Ольга отсидела целых три года, но счет ей так и не дался. Тогда из обычного детского дома ее перевели в детдом-интернат, и школу она оканчивала уже по программе для людей с умственной отсталостью.
«Перевезли меня обманом. Сказали, что мы едем в санаторий, – вспоминает Ольга. – Потом я там два года проучилась, и четыре года просидела в трудовой группе, где старших девочек обучали основам разных профессий».
Когда Ольге исполнилось восемнадцать, ее перевели в ПНИ.
«Они не хотели меня выпускать, тогда бы мне пришлось квартиру давать. Это все вообще из-за квартиры получилось», – считает Ольга.
С ПНИ как раз повезло: Ольга сама ездила смотреть комнаты в разных учреждениях, и не везде ей нравилось. Интернат, в итоге подобрали с комнатами на двоих, с молодой соседкой по комнате.
«У нас комнаты были и на двоих, и на троих; некоторые с бабушками жили, – вот это тяжело. В комнате стоял холодильник и стиральная машинка, кормили в столовой, но иметь свои продукты было можно. Чтобы выходить из интерната в город, нужно было раз в месяц оформлять пропуск; не выпускали только тех, кто выпивал».
Жили, по словам Ольги, по этажам. На первом этаже – персонал, второй женский, выше – бабушки, потом – мужской этаж; совсем наверху были заперты те, кого из интерната не выпускали «за плохое поведение» – например, если кто-то, оказавшись в городе, напивался или приносил с собой алкоголь.
Первые годы жизни в интернате Ольга училась в колледже на упаковщицу. Не закончила, пошла работать посудомойкой – повезло устроиться – таких, как Ольга, не везде берут. За проживание интернат вычитал у девушки часть пенсии, но, поскольку в интернате кормили, зарплата ее особо не интересовала. С работы Ольга довольно быстро ушла – на кухне жарко, и от этого скакало давление. В интернате к ее уходу с работы отнеслись неодобрительно.
Соседка Ольги готовилась к выходу из интерната, и Ольга об этом думала. Сначала ей говорили: «Надо два года проработать, потом подашь документы на комиссию». В итоге от попадания в ПНИ до выхода прошло больше десяти лет.
Формально, хотя уже есть выделенная ей квартира, Ольга прописана в интернате до сих пор. Волонтеры, помогавшие женщине за эти годы, утверждают: если бы не Дуняша, история с выходом и получением жилья затянулась бы еще на неопределенное время.
Чтобы добиться жилья для человека из ПНИ, нужно приложить гигантские усилия. Квартиру для мамы с ребенком по ходатайству волонтеров выделяли в первоочередном порядке, но и на это ушло почти два года.
Мария Студеникина, руководитель кризисного центра «Дом для мамы»: «У Ольги есть особенности, не зря она – выпускница коррекционной школы. Она очень исполнительная, но совсем не может построить план жизни. Например, в «Доме для мамы» мы доверяем ей уборку. Она очень радуется, что ей доверили фронт работ, и сделает все качественно. Но вот спрашивать ее что-то про время и планирование не стоит. Это и личные ограничения, и опыт жизни в системе, когда человека постоянно опекают и ведут».
«Подпиши документы на аборт»
Про историю отношений с отцом Дуняши Ольга рассказывает отрывками. Однажды она поняла, что беременна. Говорит, долго, не могла поверить – ведь пила таблетки. После того, как беременность показал экспресс-тест, записалась к гинекологу.
Врач принимала в поликлинике, для проживающих в интернате у нее был выделен отдельный день. После осмотра, на котором беременность подтвердилась, по словам Ольги, врач задержала ее и долго уговаривала подписать согласие на аборт.
Благоприятную роль в истории Ольги, по словам Марии Студеникиной, сыграли два фактора. Во-первых, в отличие от многих обитателей ПНИ, Ольга дееспособная.
Аборт дееспособной подопечной ПНИ могут сделать только с ее согласия.
Недееспособным, по закону, аборт должны делать после специального решения суда, но случается, что суды не проводят, а просто отправляют женщин на процедуру. Люди с ментальными особенностями послушны: сказали беременной: «Сейчас ты пойдешь к врачу», – она и пошла.
Во-вторых, в дело вмешалась волонтер, которая позже стала Дусиной крестной. Женщина приходила в ПНИ, постоянно общалась с Ольгой, именно ей Ольга пожаловалась: «Я беременна, но меня отправляют на аборт». После того, как история получила огласку, давить на Ольгу стало неудобно.
Если бы Ольга была недееспособной, или же просто дело происходило не в Москве, Дуняша на свет не появилась бы.
В чем нуждается мама с особенностями?
На пятом месяце беременности Ольгу перевели в государственный кризисный центр. «Там думали, я, когда рожу, сразу откажусь от ребенка», – вспоминает она.
Роды случились на две недели раньше срока. Ребенка увезли в больницу – девочка мало весила и нуждалась в обследовании – в последние месяцы Ольгу мучил поздний токсикоз, это могло сказаться на здоровье ребенка. «Я хотела ее проводить, мне не дали. Сказали, что швы могут разойтись после кесарева».
Дочку в больнице покрестили – боялись за ее здоровье. Имя для дочери Ольга выбрала сама, хоть и с подсказкой, в больницу к дочке она ездила самостоятельно. А еще через полтора месяца Ольгу перевели в «Дом для мамы».
Мария Студеникина: «За всеми этими перемещениями стояла большая работа, о которой Ольга, возможно, ничего не знает.
По закону, жить совместно маме и ребенку в ПНИ у нас нельзя.
Мы просили ПНИ перевести Ольгу к нам в «Дом для мамы», еще когда она была беременна. В интернате попытались справиться силами государственных учреждений, и до родов Ольгу отправили в социальный центр. Но в государственном социальном центре нельзя жить бесконечно – три месяца максимум.
После того, как в ПНИ поняли, что никуда больше Ольгу с ребенком они поместить не могут, руководство все-таки связалось с нами, и Ольга прожила у нас в «Доме для мамы» около двух лет».
В «Доме для мамы» для Ольги предусмотрели много важных повседневных мелочей. Например, ее селили в комнаты с более опытными мамами, у которых были малыши такого же возраста. Обычно так делают, чтобы малыши своим плачем не будили детей постарше. Но в случае с Ольгой в этом была и особая педагогическая хитрость.
Глядя на то, как соседки возятся с детьми, Ольга училась обращаться с Дуняшей. Конечно, как все беременные на учете в женской консультации, она проходила курсы, но даже обычным мамам такой подготовки бывает недостаточно. Здесь же соседки по комнате играли роль почти «бабушек» и следили, чтобы Дуняща была вовремя перепеленута, выкупана, и сыта в любое время суток.
Место жительства меняется, помощники остаются
Сейчас Дуняше год и восемь, она все время перебивает Ольгу то требовательным плачем, то громкими замечаниями: «Куртка! Пить! Дай!» Примерно раз в полминуты Ольга отвлекается на дочку: «Чего ты хочешь? Ты зачем Марьяну обижаешь?». Иначе поговорить не получается.
«Она до года была спокойная, а активная стала после того, как начала ходить. Сейчас уже говорит и «мама», и «Лена» – даже сложные имена выговаривает», – рассказывает Ольга.
Отец, по ее словам, с дочкой общаться желанием не горит, говорит: «Мне достаточно фотоотчетов». Они виделись, но, взяв дочку на руки, мужчина испугался. А Ольге очень не понравилось, что он неправильно держит ребенка. Иногда, правда, он все еще зовет ее замуж, но Ольга не хочет. Мужчина тоже в этом году собирается выйти из ПНИ.
В «Доме для мамы» Ольга, по ее словам, обжилась. «Только кашу, которую девочки готовят, Дуня не ест – желудок слабый. Я ее подкармливаю специальным детским питанием, она любит».
Юридически Ольга до сих пор числится в интернате. Даже Дуняшу интернат в виде исключения разрешил прописать у себя – по месту жительства матери, чтобы потом выписать их обеих уже в квартиру. На днях директор интерната привезла для Ольги в подарок микроволновку. «Дом для мамы» тоже помог – у Дуни есть специальная мебель, и у Ольги многое есть.
Размышляя о будущем, Ольга опять немного путается.
«Устрою Дуню в детский сад, сама пойду туда нянечкой. Хотя детский сад еще только строят, буду пока с Дуней дома сидеть. Буду жить на свою пенсию и Дусины деньги еще есть».
Мария Студеникина корректирует Ольгины замыслы: «На самом деле надеяться, что Ольгу возьмут в детский сад нянечкой, не стоит. Следить за Дуней она может, но когда Дуня одна. Максимум, куда мы со временем сможем ее устроить, – работа уборщицей где-нибудь в «Пятерочке», другое она не осилит.
В феврале Ольга уйдет от нас жить в собственную квартиру. Администратор «Дома для мамы» много раз проговаривала с Ольгой, как планировать продукты на неделю, докупить детское питание, если оно вдруг закончилось, сварить себе макароны или картошку, а также позвонить и попросить помощи молодая мама умеет. Надежда, что обслуживать себя с дочкой у Ольги получится, есть.
Но, конечно, Ольга не перестанет быть нашей подопечной.
Государственный соцработник женщине тоже будет положен, просто он будет делать немного больше, чем обычная плата за квартиру или походы в магазин, например, проговаривать меню на неделю. В Москве есть опыт подобного сопровождения».
