«Мы любовь выдавливаем из себя, как кровь для анализа»
Василий и Наталья Ялтанские – многодетные родители, шесть взрослых дочерей и трое сыновей. Растили детей в 90-е, было сложно, они чувствовали себя первопроходцами и поэтому старались всегда открыто рассказывать о своей жизни. Наталья даже написала книгу «Все получится!» про жизнь в большой семье.
«Мы когда-то думали, что раз мы крестились взрослыми, начинали с нуля, то у наших детей, воспитанных в церкви, все будет по-другому. Они пойдут дальше, будут более духовными, выйдут замуж за таких же верующих, а их дети будут еще духовнее. А оба мои зятя из семей практически невоцерковленных.
И сложились хорошие семьи, растут дети, их носят в храм. Все получилось не так, как мы себе представляли, — не ввысь, а вширь»:
https://www.miloserdie.ru/article/my-lyubov-vydavlivaem-iz-sebya-kak-krov-dlya-analiza/
«Смерть ребенка не может быть постыдной»
Священник Михаил Владимиров, настоятель Храма Святой Живоначальной Троицы в г. Франклин (штат Нью-Йорк, США) о том, что единственный способ для священника выполнить эту миссию –конечно, молитва, и прежде всего, молитва о родителях и с родителями погибшего… чтобы они слышали, что вся Церковь молится о них, скорбит с ними и любит их».
«Когда родители, прошедшие через суицид ребенка, входят в церковь, к их боли примешивается стыд и страх – ведь Церковь не отпевает самоубийц. Мне всегда хочется попросить за этот страх прощения…
…Родители, пережившие суицид ребенка и пришедшие в Церковь, чаще всего чувствуют себя главными виновниками случившегося, они чувствуют себя отверженными и одинокими в своем горе. Не побоюсь сказать, чувствуют свою богооставленность. Им кажется, что между ними и другими людьми возникла непреодолимая стена.
Вот разрушить эту стену, снять с родителей это чувство вины, прогнать страх одиночества, восстановить или обрести связь с Богом и должен помочь священник»:
https://www.miloserdie.ru/article/smert-rebenka-ne-mozhet-byt-postydnoj/
Ольга Алленова: «Если на кону не жизнь человека, то про это можно не пиcать»
Спецкор «Коммерсанта» Ольга Алленова – о журналистике прямого действия, материнстве и о том, как красота возвращает жизни смысл и помогает преодолеть зло.
«Я была в карельском селе, где пьют почти все мужики, где жуткая нищета. Полуразваленные избы, штукатурка сыплется с потолка, стены ходят ходуном, не сегодня – завтра рухнут. Дети живут во всем этом и, кроме своей избы, пьяного папы и болот вокруг, ничего не знают. Или в Петербурге живет бедная многодетная семья, мать-одиночка, выпускница детского дома – ее дети никогда не катались на кораблике по Большой Неве и каналам. Это ужасно неправильно.
Есть такая теория разбитых окон – если живешь в разрухе, беспросветной нищете, разруха поселяется в твоей голове, и ты ее воспроизводишь вокруг себя. Когда я думаю обо всем этом, то понимаю, что остро не хватает именно такой интегративной культурной программы. Чтобы дети могли видеть красоту. Красота меняет состояние души, пробуждает стремления», – говорит Ольга. «Мы все так устроены. Если вы просидели в своем городе год, а потом куда-то поехали, то у вас второе дыхание открывается и зрение проясняется. Боже мой, какой мир прекрасный! А есть еще, оказывается, море, а есть горы. Так же и у детей. Но для них это гораздо важнее, чем для нас, потому что их это развивает».
«Я не говорю с больными о смерти»
О чем говорят люди с больничным священником? Рассказывает протоиерей Иоанн Емельянов – клирик больничного храма блгв.царевича Димитрия в ГКБ №1 им. Н.И. Пирогова. Окончил медицинское училище, работал фельдшером, был рукоположен в иереи. 24 года служит больничным священником.
«Отсутствием сострадания, любви можно оттолкнуть от Бога, от Церкви. Что в храме ты служишь, что в больнице, что в тюрьме – если ты людей не любишь и Богу не молишься, не умеешь с людьми общаться, корысти ради это делаешь и берешь с них деньги, не хочешь их слушать, не располагаешь к ним свое сердце, лезешь в какие-то обстоятельства, о которых тебе не говорят, выспрашиваешь подробности, которые тебе и не нужно знать, особенно если ты молодой священник – то, понятно, это будут твои основные ошибки.
Принцип здесь один: не навредите. Он основной как в медицине, так и в духовной жизни. Нельзя вцепляться больному в горло, как делают некоторые миссионеры: «Ну если вам это не интересно, давайте я вам еще вот про это расскажу. И это вам не интересно? Ну так вот это послушайте!»
Вот это вот «как за полтора часа из атеиста сделать верующего» – в больнице ни в коем случае не допустимо».
https://www.miloserdie.ru/article/ya-ne-govoryu-s-bolnymi-o-smerti/
«Пылесосик счастья»: Татьяна Фалина о том, как не пропустить в жизни радость
Ей 38 лет. Она живет в Нижнем Новгороде. У нее есть муж. Есть дети – двое своих плюс взятые под опеку. Уже есть внуки – девочки, которых она удочерила первыми, стали мамами. Есть три собаки, три кошки и ворон по кличке Пират.
Если говорить коротко, то она – счастливая. Просто так, безусловно, здесь и сейчас. «Во всем этом дурдоме», — как шутя, говорит сама наша героиня. Ее зовут Татьяна Фалина. Дети и муж зовут ее просто Таня:
Роман с благотворительностью длиной 40 лет
Елена Викторовна Тростникова – дочь православного философа и писателя Виктора Тростникова, руководитель одного из первых православных благотворительных фондов «Человек и его вера», автор популярных книг о православии для детей и взрослых – о том, как она из неверующей стала верующей, потом «богоборцем, вернувшим, как Иван Карамазов, Богу билет», и вернулась в Церковь, и о своем романе с благотворительностью длиною в 40 лет:
«…Допрыгались мы до развода. По счастью, муж бросил меня, а не я его: я-то четко понимала, что мне только и остается дорога вслед за ним в ад и бездну, что брак ‑ нерасторжим и что я человек в той мере, в какой я жена моего мужа. А тут он влюбился, и… это спасло нас всех. Хотя боль была запредельная: ведь если любовь не вечна, то ее просто нет?
А если любви нет, если я могу жить, когда она прекратилась — то это же бессмысленно, это невозможно? Как жить, если ее нет?
И вот в этом полном тупике я, как умирающая собака, которая инстинктом находит нужную для спасения травку, я поняла, что выживу, только если смогу помогать тем, кому хуже, чем мне»:
https://www.miloserdie.ru/article/roman-s-blagotvoritelnostyu-dlinoj-40-let/
Онколог Николай Воробьев: «Самый популярный вопрос пациентов: куда мне уехать?»
На сайт «Милосердие.ru» регулярно обращаются просители с онкозаболеваниями, которые хотят лечиться за границей. Мы решили разобраться, когда это оправдано, а когда нет. На вопросы отвечает Николай Владимирович Воробьев, завотделением онкоурологии МНИОИ им.П.А.Герцена.
«Как ни странно, очень часто среди православных приходится наблюдать тяжелое неверие во что бы то ни было. К сожалению, наше духовенство не исключение. Они не верят никаким врачам в России. Не верят в то, что здесь может быть что-то хорошее.
Мне постоянно говорят: «Мы соберем деньги, чтобы уехать за границу». Многие уезжают. Но я считаю, что ехать туда нужно в том случае, когда здесь исчерпаны все ресурсы. Тем более, мне кажется, безнравственно ездить в другие страны за деньги чужих людей если не использованы все возможности в России»:
