«Когда не нормой станет даже один бокал вина, у нас появится шанс». Нарколог о том, как изменилось современное пьянство

В России 58% населения хотя бы раз в год употребляют алкоголь. При этом Росалкогольтабак­контроль приводит такие данные: среднестатистический россиянин в год выпивает 106 бутылок пива, 11 бутылок водки, 6 бутылок вина и 4 – коньяка.

С 2010 по 2021 год число впервые выявленных пациентов с алкогольной зависимостью сократилось почти в два раза – со 100 000 до 53 000 человек. Однако в 2022 году врачи выявили 54 200 таких пациентов, и затем отмечался лишь неуклонный рост. Число же алкоголиков в стране, по разным оценкам, составляет от одного до трех миллионов человек. В реальности их, вероятно, больше, поскольку не все доходят до врача и готовы официально признать свою проблему.

Какое оно – современное пьянство? Правда ли, что россияне предпочитают сегодня дорогие и статусные алкогольные продукты, а пить стали «тише» и «приличнее», так что пьяные уже не валяются на улице? Действуют ли жесткие ограничительные меры, которые ввели сразу несколько регионов, запретив продажу выпивки? И как относятся к горячительным напиткам зумеры, которые, говорят, почти совсем не употребляют алкоголь? 11 сентября, по случаю Всероссийского дня трезвости, мы решили поговорить об этом с врачом-наркологом и психиатром Василием Шуровым. Наш эксперт настроен скептически, но одновременно с надеждой.

Куда делись все пьяные

– Василий Александрович, есть ли у Вас ощущение что в России стали меньше пить?

– Я не считаю, что пить стали меньше. Когда началась пандемия ковида, наоборот, пошла тенденция по нарастанию выявленных алкоголиков из-за изоляции и повышенной тревоги. Порядка миллиона сегодня состоят на учете и еще миллионов десять, по моему мнению, просто не дошли до нарколога. Хотя меня, наверное, и неправильно спрашивать об этом, так как ко мне обращаются люди уже с диагнозом. Если государство полагает, что количество алкоголиков уменьшилось, пусть будет так. Вот только как это соизмерять с тем, что почти в каждом доме у нас расположены магазины алкоголя, что все продуктовые завалены алкоголем, а в пятницу многие к тому же закупаются на выходные?

– Те, кто помнит СССР, когда в выходные и праздники люди реально валялись на улицах, конечно, замечают, что такого сейчас нет. Куда делись пьяные?

– Вы знаете, когда я иду на пробежку из дома рано утром (а у нас есть чудесный парк перед Коломенским), то на скамейках и сейчас валяются пьяные. Я их постоянно там вижу. Когда после пробежки возвращаюсь, на детской площадке возле дома – пустые бутылки. У нас наркоманов на учете состоит меньше, чем пьяниц. Наркоманов – полмиллиона, а пьяниц более миллиона. И это только на официальном учете. Если у кого-то сложилось такое ощущение, что пьяных стало меньше, то я могу только порадоваться за такого идеалиста. Он живет в своем выдуманном мире.

Зависимых от алкоголя запретами не напугаешь

– Недавно в ряде регионов объявили ограничения в продаже алкоголя. Прежде всего вспоминается, конечно, Вологодская область. Есть ли эффект у таких запретов?

– Скажу так: зависимые люди очень затейливы. Их ограничениями и запретами не напугаешь. Он купит «паленку» или сварит самогон, а то и поедет в соседнюю область, где закупится на месяц вперед. Насколько я понимаю, вологодский губернатор не просто ограничил продажи, но еще и сделал ставку на здоровый образ жизни молодежи, развивает спорт. Поэтому, может быть, у него что-то и получится.

– А есть ли регионы, которые пили, пьют и будут пить? Где нет никаких подвижек?

– Да, чемпионы в этом смысле – Сахалин, Чукотка, Магадан, Ямало-Ненецкий автономный округ, другие северные регионы.

– Видимо, это климатическая специфика? Или роль играет генетическая особенность северных народов?

– Да, алкоголь у них, к сожалению, слишком хорошо перерабатывается. Дает приятное опьянение и слабое похмелье, поэтому очень быстро формируется зависимость. Например, у китайцев и японцев другая особенность: у них в процессе печеночного метаболизма принятого алкоголя на первом этапе молекула этанола проходит через алкогольдегидрогеназу и, теряя два атома водорода, преобразуется в ацетальдегид, который действует на организм как токсичный яд, разрушая мембраны клеток. А у наших северных народов, наоборот, ускоренная способность к синтезу ацетальдегида. Поэтому они алкоголиками становятся с меньших доз и быстро спиваются.

Культуры питья нет и быть не может

– Опубликована статистика, что растут продажи статусного элитного алкоголя типа виски, джина, а также всяких легких напитков – пива, сидра, дорогих импортных вин. Можно ли сказать, что появилась культура питья?

– К сожалению, любой алкоголь и культура – это максимально далекие друг от друга понятия. Пьют ради этанола, ради первоначального состояния опьянения. Дорогие напитки приобретают обеспеченные люди. А если мы возьмем покупателей алкоголя ниже среднего класса, то они берут в алкомаркетах дешевого крепкого ценой по 350-400 за бутылку, для них главное – побольше взять.

– В одном из ваших интервью, вы утверждаете, что ничего красивого и полезного нет, если человек в пятницу после трудовой недели выпил бокал красного вина, чтобы снять стресс и слегка затуманило голову.

– А что в этом красивого? Выпил вина и все – мозг начал тормозить, нарушились координация и поведение. Если человек так устал в офисе, он же может чем-то полезным заняться. Но он предпочитает отравиться этанолом.

– Есть еще одна причина, почему люди пьют. Сейчас везде ощущается тревога, стресс, сплошные проблемы. После 2022 года был зафиксирован заметный рост продаж горячительного – покупать ту же водку стали чаще на 6%… Может быть, все дело в стрессе? Пройдет он, и пить перестанут?

– А как это помогает расслабиться и изменить ситуацию? Ко всем прочим проблемам они добавляют еще и алкогольное отравление. И становится вообще отлично. Знаете, стресс – это ведь приспособительная реакция. Всю нашу жизнь можно охарактеризовать как путь от стресса к стрессу. Ситуация меняется, мы постепенно приспосабливаемся. Токсичные вещества в этом никак не помогают. Они, во-первых, травят, во-вторых, мешают проявить свои возможности. Когда человек подсаживается на алкоголь, у него тут же падает работоспособность, начинаются конфликты с окружающими, он просто запивает этот стресс, но тот никуда не исчезает.

Алкоголик до последнего считает, что с ним все в порядке

– Люди, которые к вам приходят, какие они? Есть ли усредненный портрет современного алкоголика?

– Ко мне уже не приходят те, кто выпил после трудовой недели бокал вина и которых вы так вкусно описали. Ко мне являются как минимум на второй стадии алкоголизма, то есть запойные: когда человек неделю пьет и неделю приходит в себя, а однажды вдруг начинает понимать, что он алкоголик. Если он додумался до этого сам, то мне проще, так как у таких хоть какая-то мотивация бросить появляется. Но большинство до последнего считает, что бокал или даже бутылка вина – это ничего страшного. В силу того, что у нас алкоголь – легендарный продукт, спаситель от всего и вся. С ним и погрустить можно, и повеселиться, и раскрепоститься, и вылечить тысячу болезней. На самом деле действие тут только одно – алкоголь тормозит мозг. При этом очень много выдуманных эффектов, которые нравятся людям в опьянении.

 – Каких, например?

– Например, что трезвому сложнее найти общий язык с окружающими. Если вы закомплексованный, не способный поговорить с другими человек, то идите к психологу. Однако такой вариант даже не рассматривается. Зато если найти компанию по интересам, где все пьют, там, конечно, общаться будет легче. Вот только о чем? Это миф, что алкоголь улучшает коммуникативные навыки. Коммуникативные навыки – это кора, вторая сигнальная система мозга. Она при возлиянии отключается первой. Какие коммуникативные навыки у алкаша? Спросить: «Ты меня уважаешь?» Нередко человек становится смелее и наглее подшафе, но дальше-то что? Влезать в приключения? В драки? Приставать к женщинам? Это, получается, и есть цель выпивки.

– Вы так жутко расписываете эту картину. Сами, наверное, не пьете?

– Уже 15 лет не пью. Просто я регулярно вижу последствия этого, в какую скотину превращается запойный человек. Да, далеко не любой, кто начинал с бокала пятничного вина может стать алкоголиком. Но все, кто ими стали, начинали именно с бокала. А сперва все выглядит красиво на сто процентов.

– Алкоголик сам приходит лечиться или все-таки его приводят родные?

– Где-то 50 на 50. Среди моих пациентов есть и 15-летние алкоголики, и 60-летние, и старше. Есть те, кто пьет 96-градусный спирт, а печень уже разрушена. Такому достаточно пару стопок, чтобы умереть от интоксикации. Эти зависимые уже вышли на финальную прямую. У них кроме алкоголя никаких ценностей в голове нет. У них стресс, только когда градус упадет в крови.

– Это какие-то опустившиеся люди?

– Нет, далеко не всегда. Есть с деньгами люди, есть те, у кого у родственников есть деньги. Но я же не могу за ними всю жизнь ходить как нянька. Мы приводим в порядок, дальше выписываем, хотя кто-то может стать и нашим постоянным пациентом. Конечно, основное значение имеет работа с убеждениями. Люди ходят на группы анонимных алкоголиков или в ребцентрах лежат. Первый мотив для них – желание вылечиться. Второй – твердое решение. А третий – действия в рамках этого решения. Когда человек осознает, что надо жить как люди, а не как скотина.

– Вы им прямо честно говорите, мол, живешь как скотина?

– Иногда и это бесполезно. Среди алкоголиков есть очень хитрые, которые показывают, что они якобы неизлечимы, чтобы продолжать дальше пить. Некоторые только в сопротивлении, в отрицании своей зависимости находятся месяцы. Они считают, что они как все. Ну, просто в этот раз перебрали и валялись пьяными в подъезде, а так все нормально. Это своеобразная защита, стержневой симптом отрицания проблемы. Когда человек принимает решение бросить, то вольно или невольно он проходит все стадии: отрицание, торг, гнев, депрессия и наконец принятие.

– Женщин сейчас много среди тех, кто пьет?

– Достаточно. Не могу сказать, что 50 на 50, но процентов 40 – это женщины.

 – И женский алкоголизм по-прежнему неизлечим?

– Алкоголизм – это болезнь мозга. На тех стадиях, когда женщины уже запойные, им плевать даже на собственных детей. Не работает материнский инстинкт. Помимо того, что они сами должны понимать, что находятся на дне, близкие родственники тоже должны между собой договориться, что больше этого терпеть не будут. К сожалению, родственники нередко – главные соучастники алкоголизма. Так как часто формируется созависимость.

– Легче вылечить наркомана или алкоголика?

– Наркомания более стигматизирована. Наркоман хотя бы понимает, что он вне закона. А алкоголик до последнего считает, что с ним все в порядке.

Молодое поколение действительно более трезвое

– А что насчет зумеров? Сичтается, что они не пьют или почти не пьют. Значит ли это, что однажды у нас будет полностью трезвое поколение?

– Просто у молодых свои удовольствия, свои ценности. Сейчас те, кто до тридцати, больше употребляют энергетики, эта культура пришла к нам из Японии, где процветает трудоголизм. Там очень много работают, и это требует постоянно быть в тонусе. В таких напитках большие дозы кофеина и сахара, что позволяет выжимать из мозга последние силы. Но в отношении спиртного молодое поколение у нас действительно более трезвое.

– Скажите, какой у вас прогноз, как все будет меняться в ближайшее время? Будет ли какая-то идеальная ситуация, когда в России действительно пить станут меньше или и вовсе перестанут?

– У меня остается надежда только на работу с молодежью и пропаганду среди них здорового образа жизни. Все остальные, думаю, как пили, так и будут пить. С посылом, что это нормально и культурно.

Честно признаюсь, я переживаю за страну. Когда я смотрю на эту деградацию и дегенерацию, расстраиваюсь. Я бы с удовольствием положил свой диплом нарколога на полку: поскольку я еще и психиатр, без пациентов не останусь, даже если все вдруг прекратят пить.

Когда не нормой станет даже один выпитый бокал вина, тогда у нас появится шанс. Но пока это многим кажется красивым и стильным, ничего не изменится.

Коллажи Дмитрия ПЕТРОВА