19 февраля 1902 года умер Савватий Иванович Сычугов, который превратил простое вятское село в один из крупнейших медицинских и просветительских центров.
В 1895 году за большой вклад в дело народного образования Савватию Сычугову на Всероссийской выставке Московского общества сельского хозяйства присвоили серебряную медаль. Он вделал ее в книжный шкаф сельской библиотеки, которую сам же и создал.
Савватий Иванович писал о крестьянах, читателях своей библиотеки: «Они читают запоем, они даже в поле идут с книгой, и когда другие после завтрака предаются кейфу, эти запойные, лежа читают».
Перекувыркнувшийся семинарист
Савватий Сычугов родился в 1841 году в вятском селе Подрелье, в семье священника. Окончил Вятскую духовную семинарию, после чего свернул с предначертанного, казалось бы, пути. Причиной послужил один из преподавателей семинарии, либерально настроенный Александр Красовский, большой приятель Чернышевского и Добролюбова.
Сычугов писал: «Белинский, Герцен, а также разговоры с Красовским совсем перекувыркнули мое прежнее мировоззрение… Почва для этой метаморфозы, которую я называю умственным возрождением, была, несомненно, подготовлена усердным и толковым чтением массы книг и упорным размышлением, как по поводу прочитанного, так и встречавшихся в жизни явлений… Раз установилось новое мировоззрение, должны были одновременно с ним измениться взгляды мои на служение обществу».
После семинарии Савватий поступил в Московский университет, на медицинский факультет. Денег на жизнь не хватало – подрабатывал грузчиком. Дальше – еще хуже. Из университета был отчислен – за идеи. Вероятно, сказались разговоры с Красовским. Скитался по стране, бедствовал, плотничал, бурлачил. Все-таки удалось восстановиться в университете и его окончить.
Земский доктор
Молодой доктор сначала служил военным врачом, а спустя три года возвратился в родную Вятскую губернию. Только уже в село Великорецкое, в качестве земского доктора. В 1879 году – перевод в село Васильевское, на этот раз Владимирской губернии. Должность – все тот же земский доктор.
Савватия Ивановича не привлекали деньги, должности, награды. Все, что считают жизненным успехом. А что же привлекало? Жизнь земского врача? Гноящиеся раны завшивевших мужиков? Ну, не совсем так, конечно. Скорее, заживающие раны и избавление от насекомых. Такие приоритеты казались странными.
На таких странных людях в то время – между отменой крепостного права и 1917 годом – держались медицина и образование российской глубинки. Именно на земских энтузиастах.
Медицинская реформа в масштабах уезда
Сычугов изучает санитарное состояние своего, Шуйского уезда. Исследует и систематизирует особенности местной патологии. Занимается демографическими исследованиями. О нем знают в губернском городе Владимире и в 1882 году, на первом Владимирском губернском съезде земских врачей, выбирают председателем санитарной комиссии. Со временем эта комиссия сделалась одним из крупных центров губернской земской медицины.
Сычугов перебирается во Владимир. По его предложению в губернии, в самых отдаленных деревнях начали открывать амбулатории. Он же ввел в регионе и стандартную форму регистрации заболеваний. Савватий Иванович оставался скромным земским доктором. Но масштаб его реальной деятельности был с этим званием несопоставим.
Открытие современных сельских больниц. Организация нормального водоснабжения. Охрана рек от загрязнений. Очищение деревень, сел и городов. Подземные воды тоже его забота. Принятие мер по предотвращению холеры. Санитарное просвещение.
В результате всех этих забот здоровье самого Савватия Ивановича пришло в полную негодность, и в возрасте 48 лет он уехал в село Верховино, в полуторе десятках километров от Великорецкого. Там вдовствовала его сестра. Думалось, что она ему, фактически инвалиду, поможет. Хотя бы на первых порах.
Впрочем, все вышло наоборот.
Это Савватий Иванович взял под свое покровительство и саму сестру, и семерых ее детей. Для них он стал практически вторым отцом – воспитывал, обучал. А главное – оплачивал все расходы новообретенного семейства.
Затея провести остаток жизни в праздности с грохотом провалилась
Савватий Сычугов категорически отказывался получать пенсию из вспомогательной медицинской кассы. Хотя раньше довольно активно ее пополнял и теперь имел полное право воспользоваться помощью.
Дальше – больше. Потянулись крестьяне – на врачебный прием. Кто бы другой отказал, а для него – невозможно. В 1889 году Сычугов покупает большой новый дом и ставит его на участке сестры. Одна половина жилая. Во второй амбулатория. Она, в свою очередь, состоит из двух больших помещений. В одном аптека и приемная, в другом ожидальная.
Ждать иногда приходилось подолгу – очереди в полтора десятка человек были не редкостью. И Савватий Иванович оборудовал ожидальную специальными широкими диванами. На них было удобно и сидеть, и лежать.
По воспоминаниям, амбулаторию он обустроил с большей тщательностью, чем квартиру.
Стало очевидным, что затея провести остаток жизни в праздности с грохотом провалилась. Оказывается, для этого тоже необходим особенный талант. У Сычугова этого таланта не нашлось. Доктор писал одному из друзей: «Спасибо за совет не утомляться, этот совет дышит дружеским участием и искренним желанием мне добра. Да исполнить-то этот совет я не могу.
Ну, как отказать больному, прибывшему издалека и иногда еще на наемной кляче. А ведь ко мне почти ежедневно являются больные за 40, 50, 80 и более верст. Всякая усталость пройдет, когда только посмотришь на лицо страдальца да послушаешь его рассказы о нужде. Будь что будет; буду работать, пока есть силы».
Друзей у врача было много. Они всяко пытались принять в нем участие. Если уж Сычугов совсем не может без работы, то пусть хотя бы переводится в губернский город – в Вятку, во Владимир.
Да, у друзей были такие возможности. Там твердое жалованье, 2000 годовых. Здесь за первый год практики Савватий Иванович заработал всего 580. Там – фиксированный рабочий день, все удобства. Здесь – удобства деревенские, прием начинается с рассветом или даже раньше и продолжается весь день.
Но как откажешь этим обделенным? Да никак. Все выгодные предложения доктор не раздумывая отвергал.
Он, кстати, был не только доктором, но и фельдшером, аптекарем, служителем – никаких помощников у Сычугова не имелось.
При этом за прием он брал по 7 копеек с человека. Около 4 копеек стоило лекарство. А с некоторых пациентов не брал ничего.
В бесплатную группу входили земские учителя, пострадавшие от стихийных бедствий, вдовы с маленькими детьми, сироты и малоимущие. Всего около трети посетителей.
Плюс, опять же, сестра и племянники. Сроднились. Не бросишь.
Впрочем, сам доктор ничего особенного в своей деятельности не видел. Писал: «Некоторые органы печати в таком обыденном факте, как замена теплого места менее теплою деревенскою практикой, усмотрели подвижничество. С понятием о подвиге соединяется понятие о самопожертвовании, самоотречении – ничего подобного мне приписать нельзя.
Я хорошую жизнь заменил еще лучшею… нашел возможности снова служить начинавшим тускнеть от грязи идеалам юности. Возвратил себе колебавшуюся было веру в истину, добро и людей, убедился, что недаром копчу небо: словом, достиг возможного на земле счастья, как я его понимаю».
«Лица в нетрезвом состоянии в библиотеку не допускаются»
Часть и без того скудных денежных средств уходила на книги санитарно-просветительского содержания. Сначала он их просто раздавал в окрестных школах, а потом открыл библиотеку. В ней тоже приходилось все делать самому, и шкафы мастерить, и книги переплетать. Книги закупал в Москве – так выходило дешевле, да и выбор больше.
Книги прибывали в Верховино в пудовых тюках.
Сам же Сычугов составил правила пользования сельской читальней. Она была для всех бесплатной, действовала ежедневно, с полудня до трех часов дня. Отдельным пунктом оговаривалось: «Лица в нетрезвом состоянии в библиотеку не допускаются; не допускается также курение в библиотеке табаку».
Сычугов писал приятелю о своей библиотеке: «Она стала для меня настоящею утехою. Утомишься бывало во время приема больных до изнеможения, но стоит только поболтать с моими подписчиками с часа – и усталость как рукой снимет. Всех подписчиков у меня уже 246. Цифра внушительная, сравнительно с другими деревенскими библиотеками».
Библиотека проработала с 1894 по 1899 год. После чего продолжила работу, но уже в новом статусе. Савватий Иванович передал ее земству. А вместе с ней пожертвовал и 1000 рублей – на пополнение и прочие расходы.
А с просветительскими лекциями на дому у Сычугова ничего не вышло: власти заподозрили крамолу, потребовалось разрешение самого министра просвещения. Решил не связываться, время не терять. А его оставалось все меньше и меньше. И хотя за хлопотами о болезнях часто забывалось, сами они, к сожалению, не проходили.
* * *
Перед смертью Савватий Иванович стал совсем плох. Его добрый знакомый, врач П. М. Дементьев писал: «Недуги и болезни постепенно уносили последние силы и мешали плодотворной работе. Непокорный физической немощи, через силу, он вставал с постели и шел навстречу больному. Примет 4-5 человек, ноги отекут, неугомонный врач ложился отдохнуть, выждет, пока опухлость ног опадет, и снова на работу».
Чтобы ходить по дому, протянул вдоль стен веревки, за которые держался. Чтобы писать, крепил к пальцу перо резиновым кольцом.
Скончался доктор в 1902 году. Похоронен он все в той же Верховине, на сельском кладбище. На венке от крестьян была надпись: «Доброму крестьянскому врачу, другу народа».
