Как помочь бездомным

В декабре 2008 года темой журнала «Православный вестник» (издание Свято-Пантелеимоновского храма г. Екатеринбура) была помощь бездомным. Продолжаем знакомить наших читателей с материалами этого журнала.

На вопрос «Как помочь бездомным и надо ли им помогать?» отвечают священнослужители Екатеринбургской епархии.

Священник Димитрий Моисеев, клирик храма Рождества Христва:
Прежде всего, мы как христиане должны оказать первую помощь бездомному, если мы видим, что он замерзает зимой, или даже в летнее время голоден и раздет. Понятно, что люди сейчас не столь богаты, чтобы содержать бездомных. Но первый долг христиан – помочь человеку, который не имеет пищи и одежды. Если видно, что человек пьющий – лучше подайте ему булочку или пакет молока. Накормите его – он будет вам благодарен еще больше, нежели за деньги. Если дети просят денег – надо, конечно, подумать о том, что вряд ли это пойдет им на пользу.

Подавать деньги детям – значит развращать их. Ну, а конфетку кто вам мешает дать? Что, от конфетки, которую вы дадите, ребенок хуже станет, что ли? Он, напротив, почувствует какую-то теплоту, благодарность.

У святителя Василия Великого есть фраза: «Да запотеет монета в руках дающего». А у нас главная проблема милосердия заключается в том, что люди не хотят творить милостыню, а хотят формально исполнить какой-то свой долг. Надо милостыню подать – подали то, что в кармане оказалось – и пошли дальше. Но если ты действительно хочешь сотворить милостыню – потрудись немножко, подойди к магазину, купи там то, что бы сам хотел поесть, накорми человека – и он тебе, точно, спасибо скажет. А когда ты денег ему дашь – на словах-то он скажет: «Спаси тебя Господи» – а на деле, как он распорядится твой милостыней?

Если говорить глобально – решение проблемы так называемых бомжей мне видится в решении проблемы семьи. Потому что возникновение такого количества бездомных является прямым следствием разрушения наших семей. Обратите внимание, что большинство бомжей – мужчины, а женщин очень мало.

Потому что, когда семья распадается, женщина, имеющая детей, имеет и какие-то обязанности, с ними связанные, и этими делами она как бы фиксируется дома, в семье, она не может вести какой-то кочевой образ жизни, она более консервативна в этом плане. А мужчина, который потерял семью, лишается главного своего предназначения – быть мужем и отцом. Он снимает с себя ответственность главы семейства – и теперь он может делать все, что хочет, у него теперь – «свободная» жизнь. Но «свободная» жизнь чревата тем, что человек скатывается по наклонной плоскости, спивается, деградирует.

Поэтому, если не укрепить институт семьи, в целом эту проблему не решить. Как детей-сирот сейчас стараются включать в семьи, а иначе большинство выпускников детских домов не социализируется, так и здесь – решение проблемы бездомных в том, чтобы они не появлялись вообще в природе, чтобы мужчина осознавал одно из главных своих предназначений – быть главой семейства и чувствовал бы ответственность за свою семью, не бросал бы ее.

Если говорить о текущем моменте – самая главная проблема – та, что человек в наше время оказывается не при деле. Ушел из семьи, никому не нужен, попал в больницу, а из больницы – куда? На улицу. Если человек инвалид, недееспособен, что его ждет? Эти люди никому не нужны. Чтобы их определить в дом временного пребывания, необходимы документы, которых по разным причинам может и не быть. Честно говоря, наше общество не имеет сознания необходимости как-то этот вопрос решать. Это говорит о том, что большинство людей живет успокоенно, не видя этих проблем. А ведь как у нас говорят: «От тюрьмы и от сумы не зарекайся». Не зарекайся от того, что ты сам можешь попасть в такую ситуацию, когда у тебя не будет ни документов, ни здоровья, ни близких людей, и ты никому не будешь нужен, тебя просто выбросят на улицу, ты просто умрешь от голода и холода.

Вот этого, к сожалению, люди не понимают, и государство пока еще мало делает в этом отношении. У нас отсутствует система социализации людей, оказавшихся на улице. Нет, допустим, определенных поселений, где такие люди могли бы работать – например, в сфере сельского хозяйства, иметь кров над головой и хлеб насущный.

Правда, здесь проблема в том, что многие из них работать как раз и не хотят. Поэтому должна быть очень серьезная программа социализации таких людей. Ведь должны же быть какие-то элементарные организации, где человек, оказавшийся на улице, мог бы получить возможность выжить и потенциальный шанс вернуться домой.

Сложность в том, что чиновник может решить эту проблему, но он не имеет человеческого контакта с этими людьми, не имеет вдохновения, которое двигало бы его к решению этих трудностей. А, скажем, священник имеет такое вдохновение, но у него нет реальной возможности, он ведь не может свою квартиру превратить в странноприимный дом. Взять человека к себе домой – это не решение, а, может быть, создание проблемы.

Во-первых, с точки зрения гигиенических норм это не совсем правильно, мягко говоря. Во-вторых -ну, возьмете домой, и что дальше? Поэтому здесь необходимо сотрудничество, понимание чиновников, что, если я не могу сам жертвенно служить людям, то я хотя бы должен предоставить такую возможность тем, кто к этому готов.

Сейчас движение некоторое в этом направлении есть. Министерство соцзащиты идет на сближение, но тут еще очень много надо трудиться, причем с обеих сторон, чтобы родился некий синтез. Верующие дали бы свою энергию любви этим обездоленным людям, а министерство за счет государственных ресурсов хотя бы минимально обеспечило бы жизнь этих, наших же, граждан. Они ведь тоже когда-то трудились на производстве, платили налоги государству и строили, и развивали его. Поэтому государство должно чувствовать ответственность за них и давать этим людям хотя бы минимум возможностей выйти из патового состояния.

Мы недавно столкнулись с такой ситуацией. Родственников у человека не осталось, дом у него сожгли – видимо, кому-то понадобилась эта территория. Потом он где-то нанялся на работу. Оттуда его убрали каким-то странным образом, так, что он оказался без сознания и попал в больницу. Документов у него нет – они остались где-то у работодателей.

И вот ситуация – нет у человека ни дома, ни документов, ни людей, которые о нем бы позаботились. Фактически он недееспособный по здоровью, но живой еще человек, а формально он уже никому не нужен. Некому позаботиться о том, чтобы он выжил.

То, что у нас такие ситуации возможны – это, конечно, очень печально. Но ведь, если человек не имеет документов, он человеком-то остается. Даже оформлением временного удостоверения личности тоже кто-то должен заниматься. Хотя бы этот малый труд могло бы взять на себя государство.

Должна быть система. Но, поскольку в этом мало кто заинтересован, она и не развивается. В этом даже нет вины органов исполнительной и законодательной власти, а наша вина здесь есть, потому что мы не выступаем с этими инициативами. И если нет предложений, нет беспокойства – конечно, власти будут делать лишь то, что и так, слава Богу, делают – но не более того. А эти ситуации предусмотреть не смогут, хотя они и находятся в сфере их деятельности.

Выдвигать какие-то инициативы и предложения – это наше гражданское право. А их дело – это осуществлять.

Священник Сергий Вогулкин, настоятель храма во имя св. мц. Татиаы и храма во имя пр. Илии, доктор медицинских наук, проректор по науке Гуманитарного университета:
Среди бездомных есть люди с психическим заболеванием, с патологической тягой к бродяжничеству. Таких людей надо лечить. Если же человек оказался на улице в результате обмана, мошенничества – надо восстанавливать его в правах на жилье. Здесь должны работать психологи, социальные работники, юристы.

Это государственная проблема – помочь таким людям. При этом маловероятно, что они начнут работать, потому что они, как правило, пьющие и болящие, то есть, немощные. А к немощным на Руси всегда было милосердное отношение. Сейчас пытаются возрождать ночлежные дома, но это не решение проблемы. Может быть, выходом является размещение этих людей не в городах, а в сельской местности, с предоставлением им возможности работать и духовным окормлением. Главное – тут нужен человеческий подход.

Священник Анатолий Куликов, клирик храма свт. Луки:
Если Господь попустит – каждый из нас может оказаться на улице, без крова над головой. Ни в коем случае нельзя тех, кого мы называем бомжами, осуждать. Нельзя быть уверенным: «Уж я-то в таком положении никогда не окажусь, всегда найду выход, поведу себя по-другому». Мы привыкли думать, что бездомные – это люди, жилье свое пропившие. Но бывает ведь и так, что человек стал жертвой мошенничества, пожара, разорения, каких-то иных жизненных катаклизмов и потихонечку опустился, дошел до жизни такой. Ни в коем случае нельзя осуждать.

А как помочь? Мне это видится делом очень сложным. Сколько я сталкивался с такими людьми – они хотят денег, еды – чего-то материального. Когда я трудился в храме в Нижнем Тагиле, наш староста, Сергей Цебенко, пытался дать тем, кто просил на паперти милостыню, работу. Надо было убирать территорию, делать что-то еще – за это платили и кормили.

Эксперимент продлился где-то недельку, а потом люди сказали: «Нет, мы на паперти больше насобираем – зачем мы будем у вас тут еще что-то делать? Мир не без добрых людей». Вот такой печальный опыт.

Но мы как Церковь все равно должны каждому человеку попытаться помочь, а примет он нашу помощь или не примет – это его дело. Надо не просто накормить человека, а дать ему возможность измениться.

Я вот еще что заметил. Среди бездомных очень мало верующих людей. Это признак того, что не только внешне им тяжело живется – у них внутри беда. Хотя, казалось бы, в такой жизненной ситуации только на Бога и надеяться – но, тем не менее, это почему-то не так. Может быть, в церкви их неприветливо встречают – ну, действительно, есть у нас такое отношение, мягко говоря, неприветливое. Что в автобус бомж зайдет – все начинают фыркать, что в храм – каждый считает за священный долг его выгнать.

Знаете, вот, когда человек пришел ко Христу, почувствовал благодать, а потом «ушел на страну далече» – ему сложнее вернуться. Так и с бездомными. Они ведь не всегда бродяжничали, когда-то жизнь их была вполне благополучной, оттого, может быть, сложнее возвращаться к ней из нынешнего состояния. Тут еще и маловерие: я уже жил этой жизнью, и у меня ничего хорошего из этого не получилось.

Наверное, надо создавать такие церковные учреждения, в которых нищие и бездомные могли бы получать помощь – всегда. Чтобы, если человек решит вновь обрести человеческое достоинство, у него была бы такая возможность.

Игумен Флавиан (Матвеев), наместник Кресто-воздвиженского мужского монастыря:
Конечно, когда мы говорим о бездомных, сразу встают перед глазами строки из Евангелия: «Просящему у тебя дай и от желающего занять у тебя не отвращайся». И вот мы видим этих бомжей – грязных, неумытых, но, в то же время, это же живые люди, и они страдают у тебя на глазах. И, конечно, ты себе очень сильно повредишь, если будешь с ожесточенным сердцем их обходить стороной. Это дело понятное.

Но сразу встает другой вопрос. Если каждый человек будет знать: стану бомжом – точно не пропаду, мне не дадут пропасть христиане – что из этого получится? Из этого получится полное усиление общественной безответственности. А у нас и так на каждом шагу, во всех областях жизни – вопиющая безответственность.

Так что есть много разных сторон у этой проблемы. Мы у себя в монастыре различными способами пробовали как-то поучаствовать в жизни бездомных людей. Для себя я сделал вывод: образец самой доброй и действенной помощи преподал нам святой Иоанн Кронштадтский, создав «Дом трудолюбия». Вот лишился ты жилья, работы, потерял себя – приходи в «Дом трудолюбия». Заметьте, не «милосердия», а «трудолюбия». А там – живи по уставу: не пей, не кури, трудись на производстве, и всегда у тебя будет койка, тумбочка и тарелка – не пустая.

Не будешь жить по уставу – до свидания. Понятное дело, что у тебя уже есть целый ряд сложившихся дурных привычек, и ты чувствуешь: «Я с этим не справлюсь». Чтобы совладать со всеми этими недостатками, нужна исповедь, нужно Причастие, нужна молитва. Ты попал в благодатный оазис, но и в нем ты уцелеешь, только если будешь пребывать в молитве. Б результате человек, с одной стороны, упорно трудится, с другой стороны, он обретает человеческое достоинство.

Мы пробовали найти заинтересованных людей, которые могли бы вложить свои силы и средства в создание такого «Дома трудолюбия». Вряд ли он будет самоокупаемым – конечно, понадобятся какие-то постоянные вложения. Но это – наиболее значимый проект, это – самодостаточный цикл. Человек в этом процессе находит труд, молитву, спасительное жизненное делание. Он может в «Доме трудолюбия» находиться до конца дней своих, или, возможно, за его пределами как-то устроить свою жизнь, получить образование, найти работу, позволяющую содержать свое собственное жилье и жить к уже своей головой. А такие дела, как автобус милосердия – это очень хорошо, что есть люди, которые бездомным сострадают и готовы им помогать не только словом, но и делом, они не брезгуют, они трудятся – но это проблему решает лишь в какой-то ее части. Если, например, сломал бомж ноги и никуда его не берут – куда он денется? Автобус не будет ведь возить его целыми днями, и не каждая больница его возьмет. Порой христиане звонят и говорят:
– Отец Флавиан! У нас возле детской площадки бомж лежит, не знаю, что и делать! Булку хлеба ему подали – он поблагодарил, сказал, что ноги у него отказали. Я в «скорую» звоню – там отказ, в милицию – там тоже отказ. Отец Флавиан, пожалуйста, сделайте что-нибудь!
– А почему вы за этого человека беспокоитесь?
– Так он же лежит на снегу, он пропадет!
– А почему вы думаете, что он пропадет? Он не пропадет, у него есть вы. Примите его в свой дом, окажите ему помощь.
– Ой, как же это ?
– Ну, вот видите, вы к этой ситуации не готовы, а на меня стремитесь ее переложить, хотя сами можете оказать человеку вполне реальную помощь.

Такая вот проблема. Так что без «Дома трудолюбия» нам не обойтись. Как сказано в одном из апостольских посланий: «Страннолюбия не забывайте». Правда, странниками в апостольские времена были путешественники, которые пускались в путь пешком, а не иначе, из-за недостатка средств, и которые надеялись на гостеприимство местных христиан. Но, тем не менее, мы и в более поздних по времени житиях святых можем читать, что о таких страдальцах люди заботились.

Единственное, в чем я твердо убежден: ни в коем случае нельзя подавать милостыню детям-бродягам. Ни покормить, ни хлеба дать, ни конфеток, ни денег – ничего. Настоящая помощь в данном случае – вернуть ребенка в семью либо определить на государственное обеспечение и воспитание. На первый взгляд такая позиция выглядит очень жестокой. Но, знаете, надо быть добрым, а не добреньким, это – разница. Потому что за этой «добренькостью» скрывается большое зло. Ребенок не должен быть и жить на улице.

В некоторых американских штатах действует закон, по которому, если ребенок младше 13-ти лет прибудет в школу один – не в сопровождении родителей и не на школьном автобусе – местные чиновники будут всерьез разбирать эту ситуацию и, если усмотрят в ней вину родителей, дело будет передано в суд. Чем такие законы продиктованы? Стремлением оградить ребенка от влияния улицы и от влияния каких-то центробежных сил в нем самом.

Дети все время должны быть под присмотром, все время должны получать воспитание и образование. На улице – ни образования, ни воспитания, начинается обратный процесс, деградация. Чем обусловлена возможность находиться на улице для ребенка? Нашей неосмотрительной «добротой».

Если ребенок найдет на улице шанс подзаработать – на рынке, у частников, не дай Бог, попадет в руки злонамеренных людей, детьми торгующих или займется воровством – он домой еще долгое время не вернется. А на первом месте из возможностей добывания денег – попрошайничество.

Тут же и дурная компания найдется, и деградация личности начнется – а всему виной наше попустительство. Украл ребенок – ладно уж, это он по озорству! Попрошайничает – ну, как же не подать денежку или булочку? А вместе с ними – возможность для ребенка не получать образование и не получать воспитание. Деградация его ждет неминуемо, из такого ребенка вырастет именно бомж. Тем больше вины и греха на нас, которые в этом ему помогли. Со взрослым человеком все более понятно – он сам себе режиссер, сам строит свою жизнь. С ребенком – не так, за него мы все ответственны и он должен получать образование и воспитание – это и его права, и его обязанности.

Священник Андрей Канев, настоятель храма Владимирской иконы Божией Матери:
Тема эта кажется неоднозначной только потому, что мы – христиане – неоднозначно понимаем тему милостыни. На самом деле, тема эта, скорее всего, очень простая, а мы ее по-человечески усложнили, надумали, напридумывали себе. Все же на самом деле просто. Кто такие бездомные люди? Это люди, которые по попущению Божию потеряли дом. Если они к нам пришли, значит, их привел Господь.

Когда наш приход переедет из пансионата для престарелых в здание храма, у нас, несомненно, начнется приток бездомных и немощных, как и в любом другом храме. И сейчас они к нам приходят, но меньше. Когда будет храм, я постараюсь, чтобы люди у нас на паперти не сидели, но не выгоняя их жестоко, а кормя и, может быть, давая им возможность выполнять какую-то работу. Появится помещение – одежду для них будем там хранить и раздавать, столовую для них откроем.
Вот и все, что мы реально сможем для них сделать. Это люди, которые находятся в нужде. И традиционно в русской культуре такие люди воспринимались (и это отражено и в классической, и в духовной литературе, и в народном творчестве) иначе, чем сейчас. Их не осуждали, не гнали палкой, не рекомендовали сослать куда-нибудь на черные работы.

Что значит человек, потерявший жилье? Ведь он потерял не жилье, он себя потерял. Мой родной брат работал участковым милиционером, и у нас однажды произошел хороший разговор как раз на эту тему. У меня были свои наблюдения за бездомными, и я хотел услышать его мнение как профессионала, который тоже имеет с ними дело. Он сказал: «Это очень гордые люди». И это сыграло просто точка в точку, струна в струну, звук в звук, с моими наблюдениями. Это очень гордые люди.

И чтобы эту гордость сломать, Господь попускает человеку потерять дом, потерять свой нормальный человеческий облик, потерять нормальный образ жизни – не делает так, а попускает! Эту гордость не исправить какими-то человеческими силами. Как к таким людям относиться? Как к страдающим грешникам. Они уже опустились. У них, скорее всего, нет возможности вернуться обратно в нормальную жизнь, скорее всего, они умрут где-нибудь под забором. Только тут становится другая проблема.

У Василия Розанова есть интересный рассказ, в котором описана следующая ситуация. Некий страдающий мужчина приходит с сыном к священнику, жалуется ему на жизнь, тот его слушает, утешает -по-простому, по-сердечному, потом достает гривенник и дает ему. И этот мужчина, взяв гривенник, выходит и думает: «Решились ли мои проблемы?» Там такая неоднозначная ситуация, что священник то ли откупился, то ли еще что.

И когда я сам попадаю в ситуацию, что надо чем-то человеку помочь, то становится понятно, что рублями проблемы этого человека не решишь и совесть свою не усыпишь. Тут не должна их гордость встретиться с нашей гордостью. Пришел грешник – помоги ему, чем можешь, вот и все. Мы забываем о Том, Кто управляет всем этим процессом. Этим процессом управляет Бог Всемогущий, Вездесущий, Любящий, бесконечно Человеколюбивый, Всеблагий. Помните – Лазарь и богач? Что, Богу было трудно дать Лазарю деньги? Нет.

Знаете, почему Лазарь умер именно так, под забором у богача? Потому что, если бы у него были деньги, он бы не спасся. Это промысел Божий о человеке. Тот самый бомж, блудница, вор, кто-то еще -это все дети Божьи, их тоже Господь любит, и Своим Промыслом ко спасению приводит. А мы рассуждаем, как фарисей: «Мы – не как прочие человецы: блудники, грешники, мытари». Но мы не знаем, как этих мытарей приведет Господь ко спасению. Если у меня в кармане есть только 10-20 рублей, а остальное – бумажки с телефонами прихожан, то я должен отдать то, что я имею – и все. На этом моя задача закончена. Мы должны понять ограниченность своих возможностей: я не могу решить проблемы этого человека, потому что их решает Бог вот этим его мытарством.

А я должен: есть деньги – дать, есть хлеб – дать, есть шуба – дать, есть лишняя рубашка – дать по заповеди. А мы по гордости своей и по какой-то искривленной мыследеятельности, рассуждаем: «Дам деньги – пойдет пить, дам хлеб – выбросит, дам рубашку – продаст». Так это мы что за христиане такие стали? В Евангелии говорится точно: «Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отвращайся». Все. А остальное предоставь Господу.

Я тоже этими мыслями болел, и меня один мальчишка хорошо проучил. Стою в булочной и покупаю хлеб. Тут мальчик: «Дяденька, дяденька, дай денег!» У меня сразу мысли: «Вот, токсикоман, на клей просит, на сигареты». Я ему говорю: «Будешь хлеб?» Он отвечает: «Буду». Я покупаю ему хлеб, а он с такой жадностью впивается в эту булку, что становится понятно: он на самом деле несколько дней не ел! Мне было стыдно – я готов был сквозь землю провалиться.

Неважно, что он токсикоман – он есть хочет! И Христос нас будет на Страшном Суде судить не за нашу новую русскую странную религиозную философию, а за то, помогли мы этим меньшим или не помогли. Вот и все. Все просто. А когда я начинаю думать: «Дать – не дать?»,- это ведь уже пошли мои проблемы, это не его проблемы, он просто есть хочет. И здесь надо понять, что это не нищие кровь нашу пьют, а это мы имеем возможность, благодаря им, избавиться от смерти. Потому что милостыня избавляет от смерти, как говорит Священное Писание.

Мы друг другу нужны: они за счет нас выживают, а мы за счет них спасаемся. Не дай Господь нам оказаться на улице самим, чтобы какой-нибудь «благочестивый» человек не сказал нам: «А что этому жлобу давать?».

Если говорить о детях, живущих на улице. Мы, христиане, должны особенно остро понимать, что живем в очень сложном обществе. Что в наше время детей на улице в процентном соотношении гораздо больше, чем во время войны. Больше! Это – болезнь

общества, болезнь семьи. Государство на сегодняшний момент не в состоянии решить эти вопросы. Если ты возьмешь ребенка за руку и отведешь домой, ты увидишь, ОТКУДА он сбежал. А там – пьющая мама. Я не умею и не хочу относиться к этой ситуации так, что: «Ты подохни, но иди к маме». И я не думаю, что мы – такие скорые, молодые, модные -сможем остановиться возле такого ребенка, сказать: «А ты кто? Как тебя зовут? А ну-ка, пойдем в Центр реабилитации и временного пребывания несовершеннолетних или к участковому». Это, наверное, очень высоко, но я так делать не смогу.

Если высокопоставленные чиновники говорят нам, что в государстве растет валовой продукт, существует огромный стабилизационный фонд, делаются огромные вложения в социальную сферу – то есть, у государства есть деньги, о масштабах которых мы и мыслить не умеем. Значит, государство может и должно эту социальную сферу восстанавливать. Мы должны, как Церковь, при необходимости освящать это, но не замещать собой государство. У нас для этого нет ни денег на строительство приютов, ни специалистов, ни средств все это содержать. Государству легче спихнуть это на Церковь, а деньги потратить на полеты в космос. Священник должен идти к любым людям, которым он нужен, которые его ждут – и к богачам, и к беднякам.

Подготовила Светлана Ладина